Марс выбирает смерть (СИ)

— Не удивляйся хаосу в лаборатории. Так уж исторически сложилось... Специфическая наука требует особенного подхода. Но по большей части именно из-за этого... кхм... Некоторые ученые не воспринимают нас всерьез.
— Если честно, я их понимаю...
В кабинете царило естественное освещение. Располагаясь далеко не с солнечной стороны, он заполнялся прозрачными сумерками только что минувшего утра. Отблески раскинувшегося за окном массивного озера Кассини с лихвой компенсировали эту ленивую серость. Более того, они превращали ее в холщовое полотно для своих ярких игр. От трепетного дрожания блистательного глянца пространство оживало.
Внушительное окно занимало всю стену, раскинувшись от пола и до потолка. Вплотную к нему прилегала удобная и не в меру длинная кушетка. Точно такой же конструкции, что и остальные в общей лаборатории. Однако, явно рассчитанная на рост профессора. Истинный цвет столов, стульев и даже казенного комода предугадать было сложно. Порожденные мелкой водной рябью солнечные зайчики искажали восприятие. Но как бы они не отвлекали внимание, оно все равно цеплялось за огромную картину, висевшую аккурат над обеденным столом. В лаконичной оправе стального багета, пузырясь белой пеной приливных волн, омывал мелкий пляжный песок бирюзовый океан.
— Это же Земля. Не Марс, — сказала Медея, попавшая под чары чего-то очень близкого сердцу.
Казалось, она услышала тихий шепот волн. Конечно, картина молчала. Звуки были только в ее голове.
— Да, — ответил Ффо и вежливо отодвинул стул обеденного стола, — присаживайся. Прости, что не встретил тебя из больницы. Дел просто невпроворот.
— Я с Ашерой приехала. Только ее почему-то не пропустили, — девушка воспользовалась приглашением и осторожно присела, аккуратно поставив перед собой тарелку с тортом.
— Правила не мы придумываем, — будто извинился профессор, — Так надо. Чай? Кофе?
— А какао есть?
— Не поверишь, есть.
— С зефирками?
— А вот их, к сожалению, нет.
— Ничего страшного. Вдруг оказались бы...
Попробовав кусочек торта, Медея с трудом его проглотила. Она чувствовала себя не в своей тарелке. При этом не знала, стоит ли предложить господину Ффо свою порцию десерта. С одной стороны, не предложить было бы не вежливо, с другой — это был подарок. А подарки, как известно, не передаривают. Хотя, относилось ли это к еде, девушка раньше не задумывалась. Поэтому решила вспомнить об этом когда дойдет до половины своей доли.
В это время Анноэф насыпал какао в пузатую чашку. Затем залил все добротным количеством кипятка. Пока Медея рассматривала на боках кухонной утвари голову буйвола со стоящим на ней очень внимательным сусликом, профессор успел выудить откуда-то корзинку песочного печенья.
— Угощайся. Фальх все равно задерживается. Неизвестно, сколько нам еще тут сидеть.
— А вы не знаете, о чем конкретно господин Диттэ хочет со мной поговорить?
— Знаю, но рассказать не могу.
— Понятно, — замялась гостья, уже чувствуя в воздухе наступление неловкой тишины.
Надув щеки, она отчаянно размышляла, чем же можно поддержать разговор. Несмотря на то, что у девушки накопилась масса вопросов о временниках, в голове сейчас находилась только каша. Именно этих моментов Медея всегда опасалась и усиленно их избегала. Поэтому лишний раз в гости не ходила. К счастью, Ффо неловкости гостьи не заметил.
— Тебе не следует ни о чем беспокоиться, — покровительством тоном прервал тишину профессор, — Теперь ты на своем месте.
— Не уверена, что я этого хочу... — поджала губы Медея, испытав некоторое облегчение.
— А чего же ты хочешь?
— Что-то более полезное, чем перемещение толстосумов во времени...
Рассмеявшись, Ффо передал чашку какао гостье. Та с нетерпением заглянула в нее, будто надеялась все же застать там зефирки.
— Если ты про медицину, то ее тоже могут позволить себе только очень состоятельные граждане, — скептично заметил Ффо.
— Ну и пусть, — почему-то надулась девушка, — Зато это не так опасно.
— Это ты за себя боишься или за ход истории?
 
— А какая разница? Время коварно. Это все знают.
— И кто эти — все?
— В книжках написано.
— Тебе следует поменьше читать не те книги, — мягко ответил профессор, — Марс не просто так открывает нам путь. Значит, это зачем-то нужно.
— А я думала аномалии — побочный эффект работы телепортов.
— Это лишь одна из теорий.
— Зато самая правдоподобная.
— Телепорты работают уже сотни лет, а аномалии появились сравнительно недавно, — возразил Ффо.
— Ну... не знаю... Может, какая-нибудь там критическая масса набиралась все это время, — стояла на своем Медея, — В конце концов, пространство и время тесно связаны. Нельзя порвать ткань бытия в надежде, что не будет никаких последствий.
Как-то очень пристально взглянув на гостью, Ффо начал гладить свою почти рыжую бороду. В этот самый момент он осознал, что с Медеей будет все несколько сложнее, чем он ожидал.
В пылу рассуждений девушка совсем забылась, таская печенье один за другим. Когда Медея очнулась и осознала, что причитающаяся профессору доля торта уже давно съедена, она испытала невольный стыд. Поэтому украдкой задвинула пустую тарелку за плетеную корзинку в надежде, что профессор Ффо ничего не заметит. Кроме того, старалась быстро дожевать печенье. Ведь говорить с набитым ртом, как известно, неприлично.
— А ты девушка упрямая, я погляжу, — сощурился Анноэф.
— Папа всегда говорил, что любые наши поступки оставляют отпечатки на судьбах других людей. И чаще всего эти отпечатки — раны.
— Твой отец был мудрым человеком, — по-доброму усмехнулся Ффо, — Но не нужно лишний раз волноваться попусту. У судьбы свои методы.
— Вы про парадокс Хирш?
— Временники всегда придерживались классической теории параллельных реальностей, — профессор встал из-за стола и повернулся к девушке спиной, — с каждым нашим решением их становится все больше. И чем выше интеллект, тем сложнее просчитать будущее. Мир без человека — предсказуемый мир. Хотя, все зависит от восприятия смотрящего. Но что такое мир без этого самого смотрящего, так?
— Может быть... — пожала плечами Медея, — Я все время слышу, что время — жесткая величина.
— Если быть точнее, то события во времени. Сознание в момент каждого нашего поступка выбирает свою судьбу. Перемещается в ту реальность, на котором сделало акцент. Ее мы называем ведущей, — Ффо сцепил руки за спиной и резко повернулся, — и если вернуться в прошлое и сместить акценты, то это должно повлиять и на ведущую реальность. В некоторых случаях — глобально. Вот только этого не происходит. Парадокс Хирш. Время — жесткая величина.
— Я, конечно, не очень хорошо понимаю физику, — замялась девушка, — но разве это не прямое следствие интерпретации Эверетта?
— Так и есть, — заинтересованно взглянул на нее профессор, — но если только брать ее базовые принципы. В этой области не так уж и много работ... И основная часть из них возникла уже после изобретения телепортов.
— Когда мир столкнулся лицом к лицу с параллельными реальностями. В книжках об этом тоже написано.
— Трудные были времена... Одни искали закрыть двери в иной мир, другие с тем же остервенением пытались их остановить. Иной мир пугал, и многие боялись сделать только хуже. Впрочем, не безосновательно.
— Но ведь благодаря этим работами появились стабилизаторы.
— Оно того не стоило.
Взгляд собеседника на мгновение погрустнел, но профессор сразу же взял себя в руки. Ффо никогда не позволял фантомам давно ушедших лет овладевать своим настроением:
— Все усложняется тем, что перемещается физическое тело, а не сознание. Увы, но мы не сможем уже взглянуть на «электрон» под другим углом и сделать тот самый, единственно правильный выбор...
— Разве это не означает, что должны образовываться новые ветки с независимыми событиями? — Медея подперла ладонью голову и грустно взглянула на почти выпитое какао.