Мрачный дебют (СИ)
Странно, но через «телегу» со мной пыталось связаться не так много людей, как по ватсапу, поэтому я лишь написал паре знакомых, что им надо сидеть дома, никому не открывать и приготовить оружие из подручных средств. Потому что у меня есть сильные сомнения насчёт того, что власти справятся с кризисом.
– Дамы и господа, – оторвал я взгляд от смартфона. – Я не могу отсиживаться здесь, как жалкий и бесчестный тр̀ус. Один человек нуждается в моей помощи, поэтому я оставляю вас тут, но обещаю, что отпр̀авлю к вам первый встр̀еченный отряд жандар̀мов.
– Не бросай нас, Дима! – попросила Валентина, загораживая собой дверь. – Зачем ты будешь рисковать? Лучше дождаться полиции!
Открыв свой шкафчик, я вытащил оттуда своё шерстяное пальто, из которого извлёк портмоне, ключи от машины и пачку сигарет с зажигалкой.
– У меня есть долг, – отрезал я. – И я его исполню! С дор̀оги, женщина!
Отодвинув Валентину, я отворил дверь и вышел в коридор.
Упокоенные мною мертвецы лежали на своих местах, как им и положено, а ходячих тут, пока что, не было. Тот зомби, что скрёбся в дверь, оказывается, уже ушёл.
Шпага в боевой готовности, я решительно настроен убить всякого, кто посмеет останавливать меня на моём праведном пути спасения Зинаиды Сергеевны. Я был ей благодарен за ценнейшие знания, благодаря которым я сейчас тот, кто я есть. И вообще, не пристало мужчине трусливо прятаться, когда дама в беде!
Без проблем добираюсь до сцены, где так и не состоялся очень важный для меня спектакль. Меньше двух часов назад всё было нормально, а теперь уже ничего из былого не важно.
– Ох, мон Дью… – тихо прошептал я, когда выглянул из-за кулис.
Почти все зрители на месте, нарядные и окровавленные. Ходят между посадочными местами, хрипят и стонут. Некоторое количество мертвецов отрешённо шатается по балконным ярусам. Всех, кого можно было сожрать, они уже сожрали, поэтому тут уже нельзя спасти никого.
Их слишком много даже для меня. Нужен другой план.
– Так, я больше не хочу выходить чер̀ез холл. – прошептал я, вернувшись в узкий коридор.
В гримёрке нет окон, поэтому надо срочно найти помещение с окном, а, в идеале, что-то с пожарным выходом.
Память подсказала мне, что в кабинете, где я давал интервью Ирине из «АиФ», как раз было окно. Режиссёр-постановщик, Игорь Николаевич Болонский, думаю, не будет против, если я выйду через его окно.
Решительно направляюсь туда, но натыкаюсь на запертую дверь. Толкаю её – чуть поддаётся. Значит, завалена чем-то с той стороны. Толкаю её сильнее, сдвигая завал. Изнутри раздаётся панический всхлип.
– Кто там? – поинтересовался я. – Мне нужно воспользоваться окном, я вам не навр̀ежу, не стоит беспокоиться.
Создав небольшой проём, я протиснулся внутрь помещения и увидел Ирину, держащую над головой статуэтку кинофестиваля «Кинотавр», за лучшую режиссуру.
– Пожалуйста, медленно опусти это крайне смер̀тельное ор̀ужие, – попросил я журналистку, закрывая дверь и придвигая тумбочку обратно. – Я не пр̀ичиню тебе вр̀еда, мадмуазель.
– Дмитрий, это вы? – удивлённо спросила Ирина.
– Да, это я, – подтверждаю её догадку, после чего закрываю дверцу шкафа, за которой висела табличка с ключом. – Если не хотите, чтобы вас р̀астерзали зомби, р̀екомендую закр̀ывать двер̀ь на ключ.
– Что с вами? Почему на вас эта странная маска? – частя, начала расспрос журналистка. – И это действительно зомби?
– Увы, – вздохнул я с сожалением, – не имею времени, чтобы объяснить всё. Но я могу отвести тебя к др̀угим людям, котор̀ые спр̀ятались в гр̀имёр̀ке. Всяко веселее, чем сидеть тут в одиночестве.
– Можете отвести меня домой? – взмолилась Ирина.
– Не уверен, что там сейчас безопасно, но, если ты настаиваешь… – произнёс я.
Я решил, что доведу её до ближайшего поста жандармерии, а дальше пусть сама выбирается. Ещё не забыто грубое и неумелое интервью.
– Идём, я сопр̀овожу тебя до ближайших жандар̀мов, – сообщил я Ирине, после чего подошёл к окну.
– В окно?! – удивлённо воскликнула журналистка. – Но там же нет лестницы!
Второй этаж – это не слишком высоко, если знаешь, как именно спускаться.
– Только что я видел около двух сотен мер̀твецов, алчущих свежей плоти, – снисходительным тоном сообщил я ей. – Если хочешь пр̀ойти к выходу чер̀ез них – добр̀о пожаловать. Я солдат, но я не самоубийца.
– Тогда я останусь здесь, – решила Ирина. – Там слишком высоко!
– Что ж, на этом мои полномочия исчер̀паны, – развёл я руками и открыл окно. – Ох, мьер̀де, москитные сетки убивают дух этого гор̀ода…
Выломав сетку, я рассмотрел пространство под зданием. Внутренний двор пуст, машины стоят, конечно, но людей всего пара-тройка, причём они не похожи на зомби. Спускаюсь.
Справа от окна была труба дождевого слива, ржавая, даже выглядит ненадёжно. Можно было и так спрыгнуть, второй этаж всего, но есть риск подвернуть или сломать ногу, что превратит меня из смертельной угрозы в бесплатную закуску. Бесславная смерть в мои планы сегодня не входит.
Прохожу по очень узкому оконному отливу, балансируя на личных акробатических навыках и чуде, после чего вцепляюсь обеими руками в трубу.
В окне увидел ошеломлённое лицо Ирины. Наверное, не может поверить, что я настолько отбитый. Но я не отбитый – я отважный!
Аккуратно переставляя ноги с кронштейна на кронштейн, под душераздирающий металлический скрип, я быстро спустился на первый этаж, стряхнул с сюртука ржавчину и пыль, после чего помахал выглядывающей из окна Ирине.
– А р̀евуар̀, мадмуазель. – попрощался я с ней, приложив пальцы к ротовой прорези маски.
В кармане зазвонил телефон. Вытаскиваю его, вижу надпись «Бабуля» и сдвигаю слайд с иконкой зелёной трубки направо.
– Алё, – произнёс я.
– Внучок, ты где? – спросила меня бабуля.
Голос её был обеспокоенным.
– Я тут в гор̀оде, по делам. – ответил я.
– Что у тебя с голосом? – спросила бабушка. – И какие могут быть дела сейчас? Головой ударился, внучок?
– С голосом у меня всё в пор̀ядке, – ответил я, прикрыв глаза. – А дела непоср̀едственно связаны с пр̀оисходящей ситуацией – мой пр̀еподаватель сценической р̀ечи попал в беду, поэтому я должен спасти его. Ср̀азу после этого я постар̀аюсь пр̀иехать домой – вот тогда и поговор̀им, бабуль.
– Героем себя возомнил, Димка? – недовольно спросила бабуля. – Не дури, сосунок, езжай домой! Убьют – не было у меня внука! Даже горевать не стану!
Моя бабушка, Верещагина Агата Петровна – человек сурового воспитания, сформировавшийся в очень тяжёлых условиях. Это неизбежно наложило отпечаток на её взаимодействие с окружающими. Поэтому у неё не очень хорошие отношения с моими родителями, с пенсионным фондом, с социальными службами, районной администрацией и всеми остальными. С дедом, конечно, она общалась совершенно иначе, но деда уже давно нет в живых… Эх…
А я знаю, что за жизнь она прожила, а ещё она моя бабуля – как я могу с ней ругаться? Так что, пусть хулит меня столько, сколько хочет, я ведь понимаю, что она не на шутку беспокоится.
– Не убьют, – заверил я её. – А связь как появилась?
– По телевизору передали, что подключили резервные мощности, – ответила бабушка. – Ты звонил родителям?
– Я думал, что связи нет, – ответил я. – Но тепер̀ь буду звонить. Спасибо, бабуль.
– М-м-м, всё-таки поедешь спасать чужого человека? – недовольно спросила бабушка.
– Не могу поступить иначе, – ответил я. – Всё, мне надо бежать. Сиди дома, никуда не выходи. Пока!
– Эх, пока… – вздохнула бабуля.
Завершив вызов, я побежал к своей машине. Камри 2020 года, 2,5 литра, брал с салона в тот же год. Цветом чёрная, как ночь.
– Та мер̀ ля пют! [6] – выкрикнул я, увидев, что мою ласточку загородил некий серый внедорожник. – Ле кон! [7]
Осмотр показал, что это «Мерседес», старый, но в хорошем состоянии. Коробка для братков, позерский способ перемещаться по городу.