Мрачный дебют (СИ)

Электричество и вода есть, потому что электростанции и водонасосные станции под контролем военных. Интернет, правда, ослаб и ютуб барахлит, но все этого и так ждали.
Кстати, более крутые номера достались офицерам и чиновникам из гражданской администрации, а также всяким важным и уважаемым людям. Болтают, что у нас в президентском люксе живёт некий олигарх, вместе с охраной. Друг губернатора или вроде того.
– Вообще наср̀ать, если честно, – пробормотал я, заходя в свой номер и включая свет.
Снимаю рюкзак и закидываю его в шкаф, где висят махровые халаты белого цвета и стоит ружьё, купленное у того странного старика.
Разуваюсь, снимаю разгрузку и китель, а затем маску.
Сегодня в обед я рассматривал свою маску со всех сторон, потому что мне показалось, что с ней случилось нечто странное. Она, вроде бы, несколько изменилась. К этому следует добавить, что ощущение чего-то грядущего, туманного, но с нетерпением ожидаемого мною, стало ещё сильнее.
Полагаю, это связано с тем, что я убил много мертвецов. Возможно, это и есть развитие моей сверхспособности. Но это не точно.
Снимаю пропотевшие носки и закидываю их в корзину для белья – надо не забыть достать где-нибудь сменную форму и нормально постираться.
Также скидываю с себя поясной ремень, оттягивающий поясницу подсумком с патронами и «славным оружием императора».
И «славное оружие» есть причина, почему в список «to do» нужно добавить поиск нового холодного оружия. Эрзац-шпагой сейчас выступает каминная кочерга, после надевания маски, превращающаяся в шпагу 18 брюмера, только в очень паршивую её версию. Острота лезвия совсем не та, но колет хорошо и хрен бы с ним.
Хорошей идеей будет посетить Эрмитаж, конкретно рыцарский зал, где есть множество образцов оружия, часть которых относится к XIX веку. Не помешает добыть какую-нибудь кирасу и латные рукавицы, чтобы можно было уверенно бить супостатов кулаками.
На самом деле, потребность в защитной экипировке можно решить почти в любом магазине экипировки для мотоциклистов и страйкболистов, все эти налокотники, наколенники, кевларовые перчатки и прочее, но хотелось немного аутентичности и… у меня было ощущение, что маска придаст элементам экипировки какие-нибудь особые свойства. Мотивирую я это тем, что шпагу-то она преобразует, причём из любой ерунды. Правда, если используешь совсем ерунду, то и качество конечного продукта выходит ерундовым.
Сажусь в кресло и достаю телефон, одновременно расстёгивая верхние пуговицы кителя.
– Алё, бабушка? – дождался я ответа.
– Как у тебя дела, внучок? – сходу спросила она.
– Я в порядке, – ответил я. – Устал, как собака, но зато не зря – спасли девятнадцать человек.
Некоторые этого совсем не хотели, с ужасом ожидая, как в их дом ворвутся режущие двери болгарками маньяки-убийцы, но это неважно. Сейчас время такое, что никому нельзя доверять. Даже себе. Мне можно, ха-ха!
– Это хорошо, что ты, наконец-то, занялся полезным делом, – усмехнулась Агата Петровна. – А то все эти фильмы бесполезные, спектакли…
– Не бесполезные, – недовольно произнёс я. – У тебя квартира обустроена по последнему слову техники исключительно благодаря «бесполезным фильмам и спектаклям».
– И толку-то от всего этого сейчас? – спросила бабушка пренебрежительно.
– Никакого, – вздохнул я, а затем услышал в динамике порыв ветра. – Ты это где сейчас?
– В порту я, – ответила она. – Говорят, в Кронштадт отправляют беженцев, но там уже народу битком, не протолкнуться. Не пойду я туда.
– Ты зачем вышла из дома, бабуль? – недоуменно спросил я. – В городе небезопасно.
– Это ты просто не знаешь, где я была до порта, – усмехнулась бабушка.
– Где ты была? – спросил я, внутренне холодея.
– В переулке Климова, что у Египетского моста, – сообщила она. – Навестила свою старую подругу. Она, как оказалось, не просто так не отвечала на звонки – съели её.
– И ты, как я догадываюсь, перебила всех мертвецов в подъезде? – спросил я.
– Не вы одни занимаетесь спасением людей, – ответила Агата Петровна. – Вами там и не пахло, а люди сидели в квартирах, страдали и голодали. Вот, привела их в порт, а теперь думаю, идти ли в Кронштадт или нет.
 
– Мы же обсуждали это, – произнёс я. – В Готланде можно будет жить нормально…
– А надо ли мне жить «нормально»? – спросила меня бабушка. – Я упокоила сегодня семнадцать мертвецов – чувствую, будто лет на пять помолодела. На этом вашем острове будет такая возможность? Думаю, нет. Я решила – я остаюсь в Ленинграде.
– Бабушка, я прошу тебя, уезжай, – попросил я. – Тут скоро будет невозможно выжить.
– Я всё продумала, выживу, – уверенно сказала на это бабушка. – Не переживай на мой счёт, всё будет хорошо.
– Вот в том-то и дело, что переживаю, – вздохнул я. – Насчёт нас неизвестно наверняка, может, не будет никакой эвакуации на Готланд, а может и будет.
– Если будет совсем тяжело, возвращайся домой, – сказала бабушка. – Я налаживаю дела с едой, у нас тут кооператив намечается с оставшимися соседями. Будем выживать совместно, на крыше устроим большую теплицу, а зиму переживём на запасах консервов и солений. Кто-то сунется к нам за нашим добром – повезёт, если живым уберётся.
У неё, как я понимаю, всё серьёзно.
Переубеждать её, как знаю из богатого личного опыта общения с ней, бесполезно. Она уже решила, поэтому в Готланд её удастся увести только силком, а я сейчас не в том положении.
Эх, вот была бы личная яхта…
Но даже так есть риск, что бабушка разберётся в управлении яхтой и вернётся домой. Потому что она так решила. Суровый и сложный человек.
И, как мне кажется, влияние сферы сверхспособности есть – в последнее время она стала более активной и категоричной в суждениях. Например, вот это высказывание о том, что она не хочет жить нормально, а лучше будет убивать зомби и выживать самостоятельно.
Не знаю, что делать. Она старая женщина, это важно всегда помнить. И пусть она никогда не жаловалась на целостность рассудка, но теперь есть фактор, влияющий на психоэмоциональном уровне, поэтому ждать можно чего угодно. Даже я сам под угрозой, о бабуле даже говорить нечего.
Медики исследовали нескольких пленных контр и чокнувшихся ребят из добровольцев – сверхспособности очень сильно бьют по мозгам, в прямой зависимости от потенциала сферы. Если простой или необычный потенциал ещё можно сравнительно легко перебороть, то всё, что выше, требует серьёзных морально-волевых усилий.
У каждого процесс проходит уникально, поэтому нельзя, пока что, установить каких-то закономерностей.
Один из пленных контр, тощий мужик лет сорока, обладающий способностью телекинеза, то есть метания физических объектов силой мысли или неким силовым полем, при общении с исследователями очень быстро приходил к навязчивой мысли, что кто-то из них трахал его жену. Да-да, просто, в ходе разговора, убеждал себя, что исследователь путался с его «потаскухой».
У второго контры, обладателя способности к созданию некоего силового поля, отклоняющего пули, была навязчивая идея, что он избран для миссии по спасению человечества, а мы, военные, ему сильно мешаем.
Добровольцы показали разные отклонения, но в основном на почве того, что их беспокоило и при жизни. Начальник медицинской службы Григорий Негуляев проводил тщательное анкетирование подопытных, поэтому, по итогам опытов, выдвинул гипотезу, что психоэмоциональное воздействие оказывает наибольшее влияние на те склонности, которые уже были присущи объекту. Были проблемы с гневом – это обострится и станет выражаться ещё сильнее. Сильно волновала возможная неверность жены – будешь подозревать всех окружающих особей мужского пола или даже женского. Было огромных размеров самомнение, осознание некой важной жизненной цели в этом мире – синдром мессии практически гарантирован.
Но это всё гипотеза и в эту гипотезу не очень укладываюсь я. Впрочем, посмотрим, что будет дальше.
Если эта гипотеза верна, то бабушка имеет риск стать ещё более сложным в обращении человеком. Но плевать, это всё ещё моя бабушка.