Укротитель для волчицы (СИ)
Кажется, он был среди тех, кого я случайно обратила в волка... Видимо, паренек теперь меня боится и, тем не менее, к Рэйну не пустил, заявив, что вожак занят важным разговором. Он попытался произнести это уверено, низким мужественным басом, но получился высокий детский писк, прерывающийся на нервный хрип.
Аж сердце защемило при виде его тонких дрожащих губ и выпученных глазок, и я решила его пожалеть, качнула плечами, будто говоря: «Не очень-то и надо», - и, развернувшись, двинулась прочь.
Можно было бы снова лечь спать, но на душе стало неспокойно да в груди протяжно ныло. Опять захватили мысли о последствиях грядущего штурма и степени моей вины в происходящем.
Нет, с такими мыслями не заснешь.
К счастью, уже почти рассвело, и члены стаи лениво и сонно выходили на улицу, в воздухе запахло едой: женщины готовили для всех завтрак из остатков ужина.
Тихие, перебиваемые зевотой голоса, мало-помалу становились громче, звонче, веселее, дети начинали шалить, но пока еще слушались осекающих их взрослых. Спокойствие и идиллия немного утихомирили бушевавшую в душе бурю, ничего не говорило о том, что эти люди готовятся к тяжелой битве.
Понимали ли они вообще, что такое битвы? Что такое война?
Вскоре у главного костра, на своем любимом месте, появилась Грагша и я, не раздумывая, подсела к ней.
Последние дни я частенько проводила возле старухи, слушая ее истории, ворчания и порой бессвязное бормотание. Удивительно, но и борматание, и ворчание, и, особенно, истории мне нравились.
Грагша довольно забавно бубнила себе под нос, и только в эти моменты казалась обыкновенной пожилой женщиной, вроде тех, что сидят на лавочках у подъездов. От того, как она отчитывала и ругала соплеменников и вовсе можно было расхохотаться. А легенд и преданий волков старуха знала несметное количество, и народ оборотней после этих рассказов открывался с совершенно удивительных сторон.
Так она как-то поведала, что задолго до появления великого волка, когда черный волк и белая волчица ежесекундно боролись за главенство на небесах и земле, жили люди, которые не умели обращаться. Многие из них были лишены дара Черным волком, иные были детьми этих проклятых и родились без способности превращаться, многие неустанно молились Лунной волчице, умоляя ее явиться и вернуть им дар, иные вовсе посвящали всю жизнь самостоятельным поискам светлой богини, но большинство, впрочем, до конца дней оставались простыми людьми, жили небольшими уединенными поселениями, боялись темноты и леса, ведь, потеряв внутреннего волка, потеряли и связь с природой.
Число этих поселений множилось, увеличивалось количество людей, боящихся Черного волка, больше смерти, и почитающих Лунную волчицу, как вселенское добро. Грагша говорила, что именно эти люди строили храмы, ведь, в отличие от оборотней-кочевников, как они, овладели, по необходимости, многими ремеслами.
А затем появился Великий волк, сокрушил черного и возвысил Лунную волчицу. С ее благословения он вернул всем на земле дар и стал навеки главными над волками. Сложно сказать, была ли эта история правдивой. Уж больно много мифического и религиозного вплетала в свой рассказ Грагша... Но даже если есть хоть крупица правды - этого хватало, чтоб искренне восхититься.
Из головы у меня не вылезала, в особенности, мысль, что даже освоив строительство, наладив быт и хозяйство, лишенные дара все равно продолжали молиться Лунной волчице и мечтать о возвращении к диковатой, но свободной кочевой жизни в стае.
Может, даже без связи с внутренним волком, во всех нас оставалась его частичка, проявлялась ли она в особом мышлении, в тяге к чему-то, в вовсе неописуемом внутреннем желании, но в любом случае не позволяла жить спокойно, побуждала искать, искать безустанно эту связь.
После того рассказа Грагши я долго думала. Вспомнилась прошлая жизнь, на Земле... Вспомнилось, как я металась из стороны в сторону, как не могла задержаться на одной работе, не могла находится долго с одним человеком, и все что-то искала-искала-искала...
Может, этот мир я и искала? Искала свою стаю, своего волка... И свою волчицу.
Глава 23. Грандиозные планы и огромные сомнения - 3
- Тихая ты последние дни, Дарина, - сказала мне Грагша с некоторым осуждением, когда после неудачной попытки встретиться с Рэйном я пришла к ней.
Первые минуты мое молчание старуху не смущало. Она с азартом рассказывала, какая Нинэла непутевая: носит под сердцем ребенка уже восьмой месяц, а как нужно еду приготовить или вещи перетащить - первая в рядах!
Обычно, если Грагша принималась осуждать соплеменников, в конце следовал многозначительный вывод о внутреннем наполнении этого соплеменника, либо же предсказание-предупреждение. А сейчас вдруг без заключений - претензия ко мне.
Потому это прозвучало неожиданно, и потому я невольно дернулась.
- Знаешь, кто так вздрагивает? - тут же заметила старуха, - тот, кто что-то скрывает или нагло врет, и ты знаешь меня, Дарина, пока я не выясню, в чем дело - не отстану.
И тут правда, в молодости, наверное, Грагша была постервознее даже меня.
- Я просто... - немного замялась и заерзала ногой по песку, - вся эта идея сражаться с укротителями...
- Так? - Грагша наклонилась ближе и испытующе в меня всмотрелась.
- Стоит ли оно того? ведь многие пострадают. А ради чего? храма? Меня?
Старуха фыркнула:
- Ты делаешь себе много чести. Ты особенная, не спорю, но весь мир не на тебе одной сошелся.
- Тогда зачем это все? Зачем развязывать войну?!
- Оглянись по сторонам, Дарина. Что ты видишь? Кого ты видишь? - я озадаченно обвела лагерь взглядом, но не нашла ничего необычного (кроме очевидно необычного для пришельца с другой планеты).
- Я вижу... лагерь, стаю...
- Вот именно. Стаю. А из кого эта стая состоит? Из детей, стариков и подростков. Среди нас лишь парочка зрелых мужчин и женщин и только один из них, больно молодой да неопытный - альфа, - который может по законам предков быть вожаком... и я хочу спросить тебя, Дарина: где же все остальные? Где сильные волки? Где бойцы, где охотники? Где одиночки, что временами к нам прибиваются? - Грагша развела руками и сама ответила, - их нет. Правда в том, Дарина, что война с укротителями уже идет, и мы в ней уже потеряли самых лучших волков, как Старшая мать я желаю своей стае благополучие и процветание, но как волчица я не могу смотреть, как вымирает наш род, не давая отпор, и как стремительно все мы превращаемся в цепных псов на привязи у чужаков.
К концу своей речи Грагша чуть заметно задрожала, ее глаза заблестели и на щеки даже капнула пара слез, которые тут же спрятались в глубоких морщинах.
- Мы можем сражаться, а можем и сдаться, так и так мы умрем, и если кто-то из нас решил погибнуть в борьбе - не тебе и не мне его отговаривать.
Я не могла с ней согласиться. Нет. нет! Жизнь дорога, любая жизнь дорога! Хоть жизнь волка, хоть, как выразилась старуха, пса, хоть укротителя. Война не имеет смысла, смерть - тем более.
У меня заболело сердце, от внутреннего протеста. Кружилась голова и белело в глазах, но я не посмела возразить Старшей матери. Сделать это - нанести ей глубочайшее оскорбление.
Если б была возможность, я бы сама встала во главе людей, не готовых сражаться, я бы собрала всех этих детей, стариков, матерей и увела как можно дальше от назревающей войны... Но в плане Рэйна я, утаенная, способная вызывать у волков превращение в любое время, была единственным козырем.
Ведь укротители не знают о такой способности. Они уверенны (и не беспочвенно), что оборотни превращаются только в полнолуние. И, конечно же, усилят охрану в этот день, а вот в остальные будут следить за заключенными-волками, а выискивать диких предоставят охотникам.
Стратегия Рэйна зыблилась на неожиданности. А устроить ее могла лишь я. Вдруг укололо мыслью: а что если просто отказаться? Взять и сказать альфе, что я не буду принимать в войне участие, не буду его тайным оружием, что мне плевать уже и на храм и свою недостаточную связь с внутренней волчицей.