Дикарь (СИ)
На том и порешили. Виллар и Обеликс, видя, какими глазами смотрит на меня Розмари, поспешили ретироваться. Не успела закрыться дверь, как ее небольшие ладошки уже ловко расправилась со шнуровкой на моих штанах, потянув их вниз. Я же мучительно соображал, как снять с нее новую одежду. С платьем попроще было…
Я не стал спрашивать про странное поведение собак возле дорожного камня. Наверно, потому что боялся возможных ответов.
В следующий миг рыжая головка плавно опустилась вниз, к спущенным штанам, и все тревоги как-то разом улетучились.
В поисках Нагибатора
Заданий в Риме была просто тьма. Гораздо больше и разнообразнее, чем в Карфагене. Помимо обычных «принеси-накажи-верни-раздобудь» попадались и более экстравагантные.
Например, пару дней назад я получил квест от владельца одной из латифундий, или, если по-простому, большой фермы. У него началась лютая засуха, обмелели все ручьи и речки, хотя у соседей все было в порядке. В конечном итоге выяснилось, что на земле латифундии проживает древняя нимфа, которая присматривает за водой в этой местности. И то ли она из ума выжила, то ли землевладелец ей чем-то не угодил, что она вдруг решила увести всю воду в другую сторону, прямиком к соседу землевладельца. Я не успел разобраться в причинах этого поступка, потому что голая зеленоватая баба, которой на вид было лет пятнадцать, с перекошенным от ярости лицом и красными глазами сразу же призвала целую стаю волков, натравив на нас. Пока мы разбирались с блохастой живностью, нимфа метала в нас каменюки и хлестала упругими струями воды.
Пришлось успокоить ее навеки. В момент смертельного удара нимфа широко распахнула глаза, прошептала «Свободна…» и рассыпалась стаей бабочек. Очень поэтично.
Тем не менее, глубокий обмелевший ручей неподалеку стал стремительно заполняться водой. Сначала мутной и грязной, но через несколько минут вода очистилась, став кристально прозрачной. Увидев кое-что необычное, я наклонился к поверхности и заметил, что на дне как будто лежит прозрачный человеческий силуэт, обретающий все более четкие формы женского тела.
Новая нимфа, а это была именно она, распахнула бирюзовые глаза и, нисколько не стесняясь своей наготы, грациозно поднялась на берег. Не обращая внимания на наши отвисшие челюсти, с достоинством склонила голову, затем повернулась в сторону соседней латифундии, куда до недавнего времени уходила вся вода и на ее прекрасном лице появилось злое выражение. Кажется, сосед явно приложил руку к ее безумию.
Мне, если честно, было все равно. Квест выполнен и самое время сдать его нанимателю.
Землевладелец, услышав мой рассказ, очень обрадовался и без раздумий и препирательств отсыпал 40 денариев, а когда узнал про странное поведение переродившейся нимфы, подарил в нагрузку свой гладий, с которым участвовал в завоевании Цизальпинской Галлии. А также клятвенно пообещал поднять в Сенате вопрос о вероломстве своего соседа и заодно рассказать о моей неоценимой помощи. Дядька оказался не только крупным фермером, но и выходцем из знатного патрицианского рода, время от времени протирающим тогу на холодных мраморных лавках Сената.
Меч оказался непростым, с каждым ударом похищая у противника по пять единиц запаса веры и передавая своему владельцу. Вроде бы не так много, но может подарить весомое преимущество в бою. Достаточно вспомнить, что для использования моих «Уязвимых точек» нужен весь Запас веры, независимо от общего количества. То есть вдарь мне кто таким вот мечом — и использовать навык я не смогу, пока не потрачу время на восполнение. Так почему навыку с подобными условиями не оказаться у противника?
Поэтому, несмотря на меньший урон, секиру я отдал Обеликсу взамен его простенького молота, сам же решил состроить из себя мастера парного оружия, взяв гладий и фалькату Ги-Нора. Толстяк, к слову, искренне обрадовался подарку. Пока мы возвращались в Рим, терпел минут пятнадцать, потом все же не выдержал и с криками «Ну держись, Отгибатор!» снес три ни в чем не повинных оливковых дерева, едва не спалив искрами всю латифундию к чертовой бабушке. Я попросил его прекратить валять дурака. Хорошо, что рядом никого не оказалось.
Вернувшись в гостиницу, я обнаружил Виллара, в одиночестве восседающего за столом общего зала вместе со стаканом молока. С присоединением к отряду Обеликса я посчитал, что брать с собой на каждый квест пацана нет никакой необходимости. Наличие в отряде двух сильных воинов сводило на нет необходимость в мастере по замкам и ловушкам. Если в первом случае замок просто ломался (варвары, что с нас взять), то во втором — вперед пускался Обеликс. Солидный запас здоровья вкупе с хорошей Защитой и Сопротивляемостью делали из толстяка идеального «собирателя» ловушек.
Поэтому, пока мы работали с честными или почти честными жителями Рима, Виллар ошивался среди не особо честных. Проще говоря, на городском «дне», среди воров и грабителей. Корифеи преступного мира изначально со смехом относились к никому не известному пацану, решившему, что он вор. Но после того, как маленький воришка провернул, с моего разрешения, парочку изящных краж, пацана зауважали и приняли в свои ряды. Только один урод, у которого Виллар, оказывается, перехватил заказ, попытался обидеться и объяснить, «кто тут папа». Пришлось мне и Обеликсу пошатнуть его уверенность в собственной исключительности. Правда, здоровяк немного перестарался, поэтому труп ворюги через пару дней нашли в канаве. Что поделать, «профессия» у него была опасная.
Остальная воровская братия тут же смекнула, что лезть к парню опасно для здоровья, и больше подобных инцидентов не было.
Увидев нас, парень молча кивнул головой в сторону лестницы. Значит, у него есть информация, которую лучше озвучивать в узком кругу. Я крикнул трактирщику, чтобы накрывал на стол через час, и стал подниматься наверх.
Как только закрылась дверь, Виллар уселся на один из стульев около стены и принялся рассказывать:
— Узнать что либо о нем оказалось делом непростым. Люди и так с опаской относятся к жрецам Аида, или на римский манер Плутона, а к этому в особенности. Никто ничего конкретного не сказал, но слухи ходили самые нехорошие. И люди вроде как пропадали, и лемуриев там видели, и крики со стонами слышали. Однако слухи на суд не потащишь, поэтому Нагибатор спокойно жил все это время. Парочка отчаянных воров попробовала сунуться к нему в дом. После этого их никто не видел.
— Ну меня слухами не остановишь. Мы лучше других знаем, на что он способен.
Некстати перед глазами встала выгнутая дугой, истекающая кровью Ямила. Меня передернуло.
Но Виллар лишь покачал головой, показывая, что это еще не все. Отхлебнул из глиняной кружки яблочного сока и продолжил:
— Есть еще две новости. Обе хорошими не назвать. Во-первых, Нагибатор пропал неделю назад. Перестал принимать просителей, не показывается на улице. Да и дом стоит пустой. И никто не знает, где он.
— А вторая?
Я почему-то решил, что она будет еще хуже первой.
— А о второй я узнал случайно. Об этом предпочитают не говорить даже шепотом, потому что шептуны куда-то быстро пропадают. Говорят, что ему благоволит первый консул Гней Ливий Мерит. Этот человек обладает изрядной властью, но не успел проявить себя как хороший полководец. Именно ему поручили усмирять галлов, в последнее время совершающих набеги на караваны и поселения римлян и союзников-массилийцев.
— Не вижу связи между консулом и каким-то там жрецом.
— Нуу, есть очень тихое мнение, что консул попросил помощи у Нагибатора. И предоставил ему полную свободу в этом вопросе.
В комнате повисло тяжелое молчание. Я и Розмари переваривали услышанное, Обелиск же, редко утруждающий себя умственными усилиями, почувствовал общее настроение и сидел тихо. Тем более оглушительно прозвучало бурление у него в животе. Впрочем, этот звук вывел меня из ступора:
— Это может означать все, что угодно. А может не означать ничего. Нагибатор мог покинуть Рим по своим причинам. Его могли убить, те же люди консула. Или же он готовит какую-то пакость, чтобы поддержать консула…И еще тысяча вариантов. У тебя есть какие-то мысли?