Проклятое сердце (ЛП)

Музыкальный автомат в углу переключает пластинки. Несмотря на то, что этот бар в стиле 20-х годов, большая часть музыки, которая играет, на самом деле относится к 60-м или 70-м годам, поскольку для большинства посетителей это «старые добрые времена».
Звучит «Ring of Fire» Джонни Кэша.
— Потанцуй со мной, — говорю я Симоне.
— Никто не танцует, — говорит она.
— Но мы — да, — говорю я, поднимая ее из-за стола.
Я дерьмовый танцор. Я уже знаю это.
Это не имеет значения. Я просто хочу прижать Симону к своей груди. Никого не волнует, что мы танцуем. Они бросают на нас быстрый взгляд, затем возвращаются к своим разговорам.
Я чувствую сладкий, чистый аромат волос Симоны. Она точно знает, как двигаться.
После еще нескольких песен мы снова садимся за наш столик. Мы пробуем все напитки, а также еду. Симона раскраснелась от выпитого. Ее щеки розовеют, и она становится более разговорчивой, чем когда-либо. Она задает мне всевозможные вопросы.
Я выпил не так уж много, но чувствую себя опьяненным ее видом. Ее румянцем и блеском глаз. Они меняются в зависимости от освещения. Иногда они прозрачные и золотистые, как мед. Здесь, при слабом освещении, они выглядят такими же оранжевыми, как янтарь.
— Ты… мафиози? — шепчет Симона, не желая, чтобы кто-нибудь еще слышал.
— Наверное, — я пожимаю плечами. — Это не похоже на банду, в которую можно вступить. У нас семейный бизнес.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Симона. Она выглядит искренне любопытной, а не осуждающей.
— Ну… — я пытаюсь придумать, как это объяснить. — Как и в любом бизнесе, есть сделки, которые заключаются честно, и те, в которых используются лазейки. Есть законы, которым следуют, и те, которые никто не соблюдает, потому что к черту людей, которые их издали — они такие же грязные, и они точно так же используют их ради денег и власти.
Я пытаюсь придумать, как это сформулировать, не оскорбляя ее.
— Твой отец — он заключает сделки, просит об одолжениях. У него есть друзья и враги. Мой отец такой же.
— Наверное, — говорит Симона, играя с бокалом. — Однако ты занимаешься не только темными сделками, не так ли?
Она смотрит на меня, не желая обидеть меня вопросом, но желая знать правду.
— Нет, — говорю я. — Не только.
Только в прошлом месяце мы с Неро ограбили два бронированных грузовика в Канаривилле. Я не гнушаюсь никакими преступлениями.
Мне насрать на кражу из банка. Банки, правительства, предприятия — вы покажите мне те, которые работают действительно чисто. Все это система для перетасовки денег, и я имею такое же право выкачать несколько тысяч, как и любой толстый банкир.
Я бы не стал причинять кому-то боль ради забавы. Но когда есть повод… Я не колеблюсь.
— Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал? — спрашивает Симона так тихо, что я едва слышу ее из-за музыки.
Я чувствую, как моя челюсть непроизвольно сжимается. Я убил кое-кого в ту ночь, когда мы встретились. И это было не в первый раз.
— А ты как думаешь? — спрашиваю Симону.
Она прикусывает губу, не в силах ответить. Или не желает.
— Пойдем, — говорю я. — Давай выбираться отсюда.
Мы снова садимся в Бронко и едем на восток, к Лейкшор Драйв. Я открыл окна, и прохладный ночной воздух проникает внутрь салона.
Симона выглядит немного сонной, потому что уже поздно или потому, что она не привыкла к выпивке. Я опускаю ее голову к себе на колени, чтобы она была ближе и могла отдохнуть.
Она лежит там, положив руку мне на бедро.
Тепло ее щеки, прижатой к моей промежности, и трение всякий раз, когда она хоть немного двигает головой, начинают возбуждать меня. Я чувствую легкий запах ее духов. Я знаю, что она чувствует, как набухает мой член под штанами, и это заводит меня еще больше.
Когда я слишком тверд, чтобы она не заметила, она немного приподнимает голову. Но не садится. Вместо этого она начинает расстегивать мои джинсы.
Она расстегивает молнию, засовывая тонкую руку в мои боксеры. И вытаскивает мой член.
Он толщиной с ее запястье, головка тяжело ложится на ладонь. Она вздрагивает, но осторожно сжимает его. На кончике капает немного прозрачной жидкости.
 
Она облизывает губы, чтобы увлажнить их. Затем облизывает головку моего члена, пробуя его на вкус.
Мысль о том, что моя сперма — первая, которую она когда-либо пробовала, возбуждает меня больше, чем когда-либо. Я хочу посмотреть вниз и понаблюдать за ней, но я должен смотреть на дорогу.
Я чувствую, как эти полные, мягкие губы смыкаются вокруг головки моего члена. Она лижет, пробует на вкус, исследует. Она не знает, что делает. Но это более эротично, чем минет от любой порнозвезды. Я впервые беру ее рот, чувствуя, как мой член ударяется о ее щеки и язык, пока она пытается разобраться с ним…
Я так тверд, что стону от каждого прикосновения.
Я хочу быть с ней нежным, но ждать чертовски тяжело. Кладу свою тяжелую ладонь на ее затылок и толкаю ее голову вниз, так что мой член скользит дальше в ее горло.
Симона давится, ее слюна течет по моему члену. Я держу ее голову там, засовывая свой член ей в рот и обратно. Я чувствую, как голова упирается ей в горло, не в силах двигаться дальше. Сжатие вокруг моего члена тугое, горячее и влажное.
Я отпускаю ее, чтобы она могла дышать. Симона хватает ртом воздух, из уголков ее глаз текут слезы. Не потому, что она расстроена, а от рвотного позыва.
После того, как она отдышалась, она пытается снова. Держит основание моего члена в своей руке и пытается засунуть в рот как можно больше.
Ее техника дерьмовая, но ее усилия можно оценить на пятерку с плюсом. Я разрываюсь между своим желанием защитить ее, быть нежным с ней и бешеной похотью, которая заставляет меня хотеть трахнуть ее рот так сильно, как я могу, в пределах границ ремня безопасности и руля.
Симона деликатна и культурна. Это пробуждает во мне зверя. Я хочу сорвать с нее одежду, бросить ее на землю, использовать ее тело. Ее природная мягкость и сладость заставляют меня хотеть доминировать над ней еще больше. Она хорошая девочка — я хочу сделать ее МОЕЙ хорошей девочкой. Моим послушным маленьким котенком.
Я никогда не испытывал такого желания: безумного, яростного и экстремального. Я чувствую, что едва держусь за последние остатки самоконтроля.
Если бы мне не нужно было вести машину, я, вероятно, вообще не смог бы сдержаться. Это единственное, что заставляет меня быть достаточно терпеливым, чтобы позволить ей работать, позволить ей скользить губами и языком по моему члену, пока я, наконец, не взорвусь.
Горячая сперма выстреливает ей в рот. Могу сказать, что она этого не ожидала. Часть капает мне на джинсы, а часть она проглатывает.
Она садится, задыхаясь и вытирая рот.
Я так ошеломлен, что едва могу вести машину. Оргазм был диким, мучительным. От такого я дернул руль. Мне действительно следовало остановиться.
Мое сердце колотится, как кувалда.
— Это было нормально? — спрашивает Симона.
Я притягиваю ее к себе и грубо целую. Пробую себя на ее губах.
— Ты идеальна, — говорю я. — Чертовски идеальна.
  
7. Симона
 
Нелегко улизнуть, чтобы повидаться с Данте.
Особенно после той первой ночи, когда я вернулась так поздно.
Мои родители были в ярости. Уилсон ждал меня в Миллениум-парке больше часа. К счастью, персонал все еще убирался после ужина, так что я могла притвориться, что меня тошнило в ванной после того, как Данте снова высадил меня.
Мама подозрительно принюхалась, вероятно, почувствовав запах спиртного в моем дыхании. И, может быть, чего-то еще — стойкого аромата секса на моей коже.
Мне было все равно. Через пару дней я уже искала способы снова встретиться с Данте. Я сказала маме, что встречаюсь с Эмили из Молодых Послов. И попросила Уилсона высадить меня в нейтральных местах, таких как торговый центр или кинотеатр.