Измерение 23 - долгий путь (СИ)

Тагир сконцентрировал весь гнев и порыв на противнике. Они сделали два или три круга, когда остановились перед своим броском. Пёс прыгнул первым.
Замахнулся он высоко и быстро, удар должен был снести голову Тагиру, однако тот успешно увернулся. Пёс заулыбался, безумный оскал Тагира тоже напоминал улыбку. Снова пёс напал первым и Тагир заблокировал удар. Взмах за взмахом, он атаковал его, но Сабирзянов был не так глуп.
Остальные смотрели испуганным взглядом, будто от этого поединка зависели их жизни. Никто даже не думал выстрелить. Вальтер схватил себя за уши и сжал их с силой, закусив губу от нервов. Андрей вжался в оружие. Каждый лязг металла вызывал у толпы новые чувства. Они охали и ахали, заглушая этим приближающие взрывы.
Пёс замахнулся, Тагир заблокировал удар шпагой, что он не хотел делать. Меч был куда тяжелее.
— Хватит прятаться — крикнул охотничья. Его руки дрожали от напряжение, но Тагир не без усилий отбил удар. — Хватит прятаться! Нападай, если можешь!
Пёс снова хотел нанести удар, но уже по хвосту Тагира. Когда то давно потеря хвоста в бою считалась позором, лучше было умереть.
Тагир тяжело задышал. Рана на руки снова болела. И пусть. Он бросился вперёд. Охотничья выпучил глаза, Тагир вновь пробил слепой гнев. Лишь в эту секунду Андрей понял, что происходит с его "другом". Он вновь потерял контроль, все как тогда. На мгновение его отрезвило это. А потом Тагир сделал дыру в охотничьей вызвав овации у котов.
Псина хрипло крикнула. Изо рта потекла кровь и Тагир вынул шпагу. На его плече была не очень глубокая, однако сильно кровоточащая полоса. Пёс мог отрубить ему руку, если бы он не успел.
Охотничья упала но одно колено, но меч он выпустил. Затем снова встал, держась лапой за рану, отдаленно напоминая дырявый винный бочонок. Глаза Тагира поднялись, он снова кинулся. Пёс из последних сил отбивался, меч становился слишком тяжёлым. Его кровь теперь оставляла след их битвы. Пёс попытался ударить Тагира в пах, грязный трюк, но было тщетно. Силы пса покидали его, а безумия Тагира лишь росло. Шпага новь пронзила его, на этот раз в плечо. Сжавшись от боли он открылся. Тагир нанёс ещё один тычок, и ещё. Пёс упал на колени. Он весь дрожал, глазами моля о пощаде, вся его дерзость улетела. Меч глухо упал рядом.
Он что то хотел сказать, но давился кровью. Псы отступили на шаг. Вальтер дрожал, как и Андрей. У обоих было плохое предчувствие.
Пёс показал руками мольбу, но Тагир его не слышал. Возможно будь он в сознании, он бы сказал, что нибудь о чести, морали, этичности и воинском духе. Но не сейчас. Он воткнул шпагу прямо в открытый от ужаса рот и она вышла с тыльной стороны горла. Охотничья умерла.
Тагир посмотрел сначала на котов, потом на псов. Никто ничего не сказал, охотничья ещё истекала кровью. Тагир сделал шаг в сторону псов, оставив багровый след на песке. Затем он чуть повернул голову, будто прикидывая, что будет дальше.
— Сука! — крикнул кто то из толпы и выстрелил в Тагира. Пуля пролетела рядом с рукой, на которой останется шрам.
Это стало началом кровавой битвы.
В Тагира попали ещё два раза, после чего он завалился на стену и поднял голову в небо, словно упавшая кукла. С обеих сторон полетели выстрелы и крики.
Но Тагира это не волновало. Он смотрел на небо, медленно приходя в себя. Такое чистое, если не считать дыма от самолётов. Такое прекрасное….
Андрей убедился, что Тагир жив, когда тот лениво моргнул.
Вальтер стрелял, почти не глядя и до чёртиков боясь. Боясь того, что делает война с антропоморфами, если такие безжалостные монстры появляются лишь в ее начале. Он кричал и плакал, слезы не давали целиться.
Кто то из котов кинул гранату. Псы разлетелись. Около лица Вальтера пролетел осколок, оставив глубокую царапину на скуле. Кому то из псов оторвало ноги, кто то из котов упал с пятью дырами в брюхе, Андрея пробило выстрелом из дробовика в живот и он отлетел от выстрела.
Это сражение закончилось почти в ничью всего за каких то три или четыре минуты. Почти все умерли или не могли уже встать. Тагир насмотревшись на небо опустил глаза и увидел залитый кровью переулок, который напоминал теперь обычный коридор в аду.
 
Он встал. Посмотрел сначала в сторону псов. Они лежали труп на трупе. Под ногами у него хрустнула осколок линзы противогаза. Руки и ноги болели, солнце жгло, но пока он чувствовал это слабо. Боль была тупая, но кажется покрывала его как трико. Тем не менее он посмотрел на мертвую охотничью, слабо припоминая, что это был он. Он пнул труп в ногу. Ноль реакции. А что то должно было случиться?
Затем он повернулся к котам. За ними он увидел те же собачьи трупы, хотя кажется их там стояло больше раньше.
Слушая дальние звуки выстрелов Тагир стянул с кого то верхнюю часть формы своего размера. Тупым простокровкам, она все равно не к чему. Потом повернулся. Там лежал Андрей. Живой, не смотря не на что. Он улыбался.
— Тагир… — прокрихтел он. Тагир сел на корточки перед ним. Выглядел Андрей определенно ужасно. — Друг… Помоги-и.
— Хаха-хаха…. — ответил он. Андрей сморщился.
Тагир смеялся, но смех перетек в плач. Очень громкий и очень неприятный. Андрею даже захотелось умереть одному, чем так. Крупные соленые слезы падали на его раны и противно щипали. Морда Тагира искревилась в непонятное выражение лица, одновременно весёлое, грустное и напуганное. Наконец плач затих.
— Андрей. — начал он. — позволь мне кое что рассказать тебе о себе. Я не люблю этого делать, но ты должен знать это. Понимаешь ли, я родился в семье, где отец ушёл от моей матери, посчитав ее полоумной дурой, оставив ее с тремя детьми. Двумя старшими сестрами и мной. — Тагир снова усмехнулся, ему было приятно говорить о себе. — Моя мать, действительно была немного ненормальной и она свято верила, что мы и она порождение аристократии и по этому воспитала нас в соответствие с этим. Жестоко и правильно, как по мне. Но вот так не считали сёстры. Старшая — Джейн, моя дорогая сестрёнка Джейн, что так меня любила… Сбежала из дома, не выдержав ссоры с матерью, после того как залетела от этого грязного… — он замолчал. Андрею становилось страшно. Потом Тагир выдохнул. — Больше я ее не видел. А средняя дочь, моя любимая Елизавета, тоже названная в честь дочери великого Абрахама, погибла. Ее сбила карета, карета местного кретинского лже и не лже аристократа, место которого я должен был занять, этого сукина сына, которого я ненавижу всем своим безмерно большим сердцем. Ее затоптали кони и проехали прямо по ее шее, сломав ее полностью и этот кусок дерьма даже не остановился… — сквозь монотонный тон Тагира начали приходить гнев. Но он выгнал его. Не сейчас. — К чему я. Ах, точно. Я последнее, чем дорожит моя немного безумная мать, вся ее любовь и усилия во мне, может по этому отчасти я так хорош… Я последние ее надежды. Но у меня есть изъян, да. Она не смогла его вырвать. Сорняк в клумбе моих достоинств. Ты же знаешь? Ты единственный знаешь.
Андрей кивнул. Медный привкус крови ему нравился больше чем история Тагира. Он кажется начал смекать что к чему.
— Тагир, прошу… Я могу ещё выжить. — промялил он.
— Не перебивай меня! — огрызнулся он. — Андрей. Ты был лучшим из всех этих кусков дерьма, что служили мне. Ты смог оценить меня, а оцениваю тебя так же высоко как и ты меня. В плане слуги, конечно. По правде мне жаль. Очень. Эти слезы были из за тебя. Я не могу позволить кому то знать то, что может обрушить мои и мамины надежды.
— Тагир!? — выкрикнул он. Он уже плакал, чувствуя, что идёт к нему. Ему не хотелось умереть лишь недавно освободившись от оков. Вернее он думал, что освободился от своих оков второго номера. Он заревел ещё громче.
— Ну-ну. — Тагир приподнял Андрея и обнял его за голову. Андрей пытался сопротивляться, он рыдал, пачкая новую форму Тагира. Тот же поцеловал его в макушку. — Ре надо лишних слёз. Так нужно, я сам этого не хочу.
— Пожалуйста, Тагир, я подчинюсь тебе, пожалуйста.