Исправить (ЛП)

Прищурившись, я рассматриваю ее лицо. Несмотря на полумрак, вижу, как пылают щеки и блестят глаза. Значит, что она не ограничилась одним стаканом. Думаю, можно назвать это «слегка навеселе». Черт возьми, ей тем более нельзя было оставаться наедине с незнакомцем.
— Признайся, — бросает она многозначительный вызов. — Тебя ведь не беспокоит моя безопасность? Ты просто ревнуешь.
Что-то внутри меня обрывается.
— Я был вне себя от беспокойства! — И я рычу, когда она, глядя на меня, морщится от отвращения, как подросток: — Мне пришлось грубо оборвать своего клиента. Очень дорогого и важного клиента! Прежде чем бросить его в баре, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке.
Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. У меня начинается дикая головная боль, которая только усиливается от ее раздраженного вида.
— А потом, — продолжаю я, — когда я мчался, моля Бога, чтобы ты выбрала именно эту дорогу, то представлял, как буду искать тебя в темном лесу, пока не найду изнасилованной и убитой.
У нее вырывается едкий смешок.
— Ты смешон.
— Да, я смешон, — с горечью соглашаюсь я. — Потому что вместо этого я застал чудную картину, как ты присосалась к тому парню.
Ее лицо застывает от удивления. Отлично! Конечно же, она понятия не имела, что я все видел.
— Я просто слегка коснулась его губами. Перестань драматизировать, — она снова отпивает из бутылки. Видимо ее мучит похмелье.
— Я все видел, Пейдж. Ты целовала его! — я тычу в ее сторону пальцем, — Ты. Целовала. Его.
Она вспыхивает от гнева и с грохотом опускает бутылку на столик.
— Я одинокая женщина и имею на это полное право.
От злости у меня резко пропадают все мысли, и я замираю перед ней тяжело дыша, не в силах вымолвить и слова. Мое внимание привлекают ее босые ноги. Несмотря на рост, у нее удивительно изящные ступни. Затем взгляд скользит вверх по стройным икрам, мимо колен прямо туда, где юбка облегающего красного платья заканчивается чуть ниже бедер.
Бедер, которые когда-то принадлежали мне. И только мне. Лишь я имел право обнажать их, трогать, пробовать на вкус. И раздвигать.
Резко срываюсь с места и бросаюсь к ней. Ладонями впечатываюсь в спинку дивана по обе стороны ее головы. Нехотя она откидывает голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза, и я вижу, как стиснуты ее зубы.
— И сколько парней у тебя было с тех пор, как мы расстались? — спрашиваю я почти шепотом.
Ее ноздри раздуваются.
— Это не твое дело. Я же не спрашиваю сколько женщин было у тебя?
— Ни одной. Знаешь почему? — Я наклоняюсь к ней так близко, что не могу четко видеть черты ее лица. — Я хочу только тебя.
Она тяжело вздыхает, и мы продолжаем смотреть друг на друга, не в силах отвести взгляд. Пока, наконец, я не замечаю, как начинает подрагивать уголок ее глаза. С тихой злостью она спрашивает: — Что ты хочешь этим сказать?
— Признай, сегодня ты просто пыталась меня позлить.
— Даже если и так. Сработало же!
 Поднырнув под моей рукой, она встает с дивана.
— Повзрослей, Логан.
Я хватаю ее за руку, не давая уйти.
— Нет. Мы еще не закончили.
— Тогда как нам это закончить? — яростно спрашивает она.
Внезапно понимаю, что прикосновение к ее теплой и нежной коже почти приносит мне боль.
— Сначала надо разобраться с тем, что было утром.
Она вырывает руку из моей хватки.
 — Я не верю ни одному твоему слову! — в ее голосе слышится насмешка. — «Мы можем это исправить». Если бы секс мог хоть что-то исправить, мы бы все еще были вместе. Но мы расстались, и сейчас ты срываешься на мне, потому что я двигаюсь дальше.
Нет. Она может обманывать сколько угодно себя, но я на это не куплюсь. — Сначала ответь на мой вопрос. Сколько парней?
Не отводя взгляд, я пристально смотрю на нее, с удовлетворением наблюдая, как забегали ее глаза, выдавая правду.
— Ни одного, — констатирую я. — Верно?
По ее поджатым губам и тягостному молчанию я понимаю, что не ошибся.
— Ты не двигаешься дальше, — говорю я с усмешкой. — Черт, не смей лгать мне прямо в лицо, что ты двигаешься дальше. — Я слишком хорошо знаю тебя. Ты хочешь закончить то, что мы начали.
 
Пару секунд она, задержав дыхание, мучается выбором как мне ответить. И когда наконец собирается духом, меня поражает необузданный взгляд ее широко распахнутых глаз.
 — То, что я все еще хочу с тобой трахаться, не значит, что я собираюсь провести с тобой жизнь.
О, Боже! Я все еще хочу с тобой трахаться. Остальные слова для меня не имеют значения, потому что это все, что я слышу. Мой член воспринимает их как призыв к действию, в то время как остатки разума пытаются донести, что это в Пейдж говорят три порции алкоголя, принятые ранее. Потому что трезвая Пейдж никогда в жизни не употребляет подобные выражения.
Наверное, мне стоит взять себя в руки и отправить ее проспаться. На моем месте так поступил бы любой порядочный и заботливый мужчина. До этого момента я думал, что я такой. И все же не могу на это пойти. Сейчас я балансирую на краю пропасти и не в силах заставить себя отпустить ее.
— Тогда давай займемся тем, что мы оба хотим, — говорю я, мои глаза горят и конечности напрягаются от желания.
— Нет. — Она качает головой, на ее лице непроницаемая маска. — Мы уже пробовали. Это не сработало.
Я лишь ухмыляюсь, глядя на нее из полуприкрытых век.
— Даже не знаю. Как по мне, это очень хорошо работало. Ты то и дело возвращалась за добавкой.
— Больше не буду. Закончим на этом.
 Избегая моего взгляда, она возвращается за бутылкой с водой. Теперь моя очередь принимать безразличный вид. Меня на такое не купишь.
— Черт бы нас побрал. — говорю мягко, привлекая ее внимание. Она опускает бутылку, и слизывает с нижней губы капли воды. Затем ее взгляд устремляется к дверям спальни, которую она присвоила в день приезда. Намечает маршрут побега?
Удачи тебе с этим, детка!
Я делаю шаг в ее направлении.
— Логан, — предостерегает она, ставит бутылку на стол и делает шаг назад.
— Пейдж, — шепчу в ответ, надвигаясь на нее.
Отступив насколько возможно, она хватается за спинку дивана, чтобы сохранить равновесие. Прожигая меня взглядом, говорит: — Это ничего не изменит.
— Может и нет, — соглашаюсь я, подхожу ближе и толкаю ее на подушки, — но, блядь, это будет просто потрясающе.
Она дышит тяжело и хрипло. И отмахивается, когда я пытаюсь дотронуться до нее. Я был готов и ожидал от нее этого. Признаю — меня бы разочаровало, если бы я не получил отпор. Так что крепко хватаю ее за запястье и в ответ в ее глазах загорается знакомый огонек. Это смесь гнева и похоти. Меня охватывает волна удовольствия, оправдывая нарастающее возбуждение. Нас всегда неудержимо тянуло друг к другу. Так будет всегда.
Скованную руку она сжимает в кулак, но не спешит высвободиться.
— Это будет не очень красиво.
— Я очень на это надеюсь.
Наклонившись, я притягиваю ее к себе и с силой целую. Чувствую, как пощипывает губа на месте утреннего укуса, но напоминание о нем тают от ощущения мягких губ и теплого дыхания, заставляя кровь прилить к моему члену. Возбуждение возникает мгновенно, заставляя пульсирующие до боли яйца подтянуться.
Моя. Она все еще моя. Я крепко целую ее. Целую так, чтобы стереть все воспоминания о другом парне и том коротком эпизоде у входа. Сердце колотится, как бешеное, пытаясь вырваться из груди, словно я спринтер на финишной прямой. После долгого года тоски по ней и чувств, не находящих выхода и загнанных глубоко внутрь, желание достигает вершины, сводя меня с ума. Она тихо всхлипывает сквозь приоткрытые губы, такие податливые и нетерпеливые, жадные и настойчивые, как и мои. Свободной рукой я провожу по ее ноге, скользнув под ткань юбки. Большим пальцем касаюсь внутренней стороны бедра, где кожа, такая нежная и упругая, становится все горячее и горячее, чем ближе я продвигаюсь к сладкому местечку. Но тут она крепко сжимает бедра, блокируя движения руки.