Исправить (ЛП)
Когда Логан ложится рядом, я инстинктивно скрещиваю руки, но в остальном держу себя спокойно. Я даже сдерживаю дыхание, собираясь с силами. Для чего, даже не знаю.
— Ух ты, — произносит он после короткой паузы. — Вид был бы еще более потрясающим на открытой воде, подальше от всех этих огней.
Ну-у-у ладно, тогда. Его случайное замечание заставляет меня нахмуриться, заморгать и снова начать дышать.
— Думаю, можно смириться и с этим, — я продолжаю разглядывать ночное небо над головой, а не его. Понятия не имею, какую часть лица я смогу разглядеть в этой почти полной темноте, да и не хочу знать.
— Напоминает мне как мы ходили в поход, — продолжает он, потому что, очевидно, мы собираемся просто лежать здесь и болтать — Ты когда-нибудь спала под открытым небом, Уотерс?
Я не могу сдержать дрожь, пробежавшую по мне.
— Спасибо, но я предпочитаю не спать в обществе насекомых, которые ползают по мне.
— А в чьем обществе ты предпочитаешь спать? — спрашивает он шепотом и, клянусь, смеется надо мной.
— Серьезно? — Я глубоко вдыхаю. — Бетани говорила, что ты весьма красноречив, и это все, на что ты способен?
Логан молчит несколько секунд, и в его голосе больше не слышится веселья, когда он говорит:
— Пора бы Ван прекратить сплетничать обо мне.
— А иначе ты пожалуешься папочке Хаммернессу?
— Нет. — Я чувствую, как он ерзает на кровати. — Я отберу и соблазню ее подругу. Ван это не понравится.
Мое сердце замирает, пропуская удар. Повернув к нему голову, я обнаруживаю, что света вполне достаточно, чтобы увидеть, что его глаза все еще устремлены вверх, на стеклянный потолок.
Итак, я лежу на одной кровати с Логаном МакКинли, и как будто это недостаточно сюрреалистично, я почти уверена, что он только что угрожал соблазнить меня.
И это заставляет меня сомневаться в том, что я ему не интересна.
Еще одна праздничная песня начинает звучать из динамиков: Do They Know It’s Christmas? (прим.пер.: песня в исполнении супергруппы музыкантов Band Aid, вышедшая в ноябре 1984г.)
— Это шутка такая? Диджей решил провести дискотеку 80-х?
— У тебя грандиозные планы на праздники? — я ловлю себя на том, что спрашиваю, возвращаясь к мирским темам. Потому что я боюсь того, что произойдет, если я этого не сделаю.
— Планы? Да, но я не знаю, можно ли их назвать грандиозными. Мы с отцом снимаем хижину в Биг-Беар. Так у нас заведено с тех пор, как я был ребенком.
— Звучит неплохо. — Хочется спросить, а как же его мать, но это слишком личный вопрос. Он может подумать, что меня интересует его семья, а значит и он.
— А что насчет твоих планов, девочка из Северной Калифорнии?
Я хмуро пялюсь на него. Во всех наших коротких и нечастых разговорах я никогда не упоминала, откуда я.
— Ну и кто теперь слушает сплетни?
— Хаммер разрешил мне просматривать личные дела, — беспечно отвечает он.
— Нет, не разрешал. — Хаммернесс осел, но он не идиот.
— Ты права, — с готовностью соглашается Логан. — Он не в курсе.
Меня охватывает разочарование. Зачем он солгал? Такой надоедливый.
— Наверное, я просто решил разузнать о тебе все, — объясняет он. — Потому что, в отличие от некоторых людей, мне нравится иметь факты, подтверждающие мои предположения.
Хорошо. Если бы меня интересовало, помнит ли он нашу первую встречу, я думаю, это его ответ.
— Предположения? — огрызаюсь я, — Например, можно ли назвать парня эгоцентричным придурком, если он целый вечер флиртует с женщиной, потом идет с ней в какой-нибудь укромный уголок, чтобы, не раздумывая, бросить?
Это заставляет его замолчать… на пару минут.
— Тебе жаль Эмбер? — Он переворачивается на бок и, согнув локоть, кладет голову на руку, хотя я так и не могу рассмотреть его глаз. — Не трать силы зря. Она пиявка. Я пошел сюда за ней, чтобы не унижать при всех своим отказом. Она мне не интересна.
— Правильно. — Я понизила голос, подражая его многозначительному протяжному голосу, и произнесла: «А зачем нам замок?».
— Я определенно не говорил так, — отвечает он.
Я закатываю глаза.
— Зачем ты вообще это говорил?
— Чтобы она ответила мне, что, по ее мнению, должно произойти и я бы отказал ей.
Это вызывает у меня невеселый смех.
— У тебя нет большого опыта в отказах женщинам, не так ли?
— Ну, снова здравствуйте, Ваше Судейское Величество!
— Не морочь мне голову, — выдавливаю я.
Поскольку он избегает ответа, смею предположить, что я права.
А почему бы и нет? Единственное, чего я не могу понять, так это почему он хотел избавиться от Эмбер. Думаю, для большинства парней, она горячая штучка. Только если им нравятся невысокие, пышные женщины с писклявыми голосами и большими сиськами.
— И много интересного ты узнал, пока наблюдал за мной со стороны, не строя предположений? — Спрашиваю я, хотя мне не следует продолжать этот разговор. По большому счету я даже не должна лежать здесь, в темноте, на одной кровати с Логаном МакКинли. Ну, это и ежу понятно.
— Ага. — отвечает он. — К этому времени я уже почти раскусил тебя.
О, это должно быть занимательно.
— Просвети меня.
— Ты на грани обсессивно-компульсивного расстройства, — отвечает он без колебаний. — Ты неутомима. Я почти уверен, что ты работаешь больше, чем половина наших сотрудников вместе взятая. А это значит, что ты честолюбива. И тебе трудно смириться с неудачей.
Я презрительно фыркаю. Упаковщик покупок в магазине напротив, наверняка, может сказать обо мне то же самое.
Не могу сдержать сарказма, и отвечаю с колкостью:
— Ух ты! Эти выводы ты сделал, просто наблюдая за мной? Может ты экстрасенс и умеешь читать мысли?
— Это была просто разминка — говорит он, и я начинаю раздражаться от того, как он игнорирует мои пикировки. — Дальше я начинаю съезжать на территорию догадок. Но, держу пари, ты была любимицей учителей… верно? Тебе же поручили читать прощальную речь на выпускном? Ты не похожа на человека, который позволит уступить другому эту честь. И ты никогда не пойдешь на что-то рискованное или бунтарское. К примеру, не сделаешь пирсинг или татуировку. Я прав?
У меня перехватывает горло, потому что я не в силах отрицать то, что он говорит. Как он мог разглядеть во мне это? Неужели я настолько предсказуема?
— И ты никогда не делала ничего такого, что могло бы разозлить твоих родителей, — продолжает он.
— Вообще-то, — отвечаю я, царапая швы на покрывале, — Я часто их расстраивала. Например, однажды в выпускном классе, мама застала нас с парой друзей, когда мы курили травку в моей спальне.
Он усмехается.
— Это была твоя травка?
Я поджимаю губы.
— Нет.
— Тебя друзья уговорили?
Я начинаю чувствовать жалость к любому, кто когда-либо был свидетелем и отвечал на его вопросы.
— Да, по-моему, но…
— Ты затягивалась? Или пробовала потом курить еще раз?
Очень хорошо, что темнота скрывает меня, потому что я заливаюсь краской.
Мое молчание говорит само за себя, так как вместо того, чтобы ждать ответа, он говорит, посмеиваясь:
— Это не в счет, Уотерс.
Я не склонна к насилию, но мне очень хочется врезать ему по губам, и я знаю, что это доставит мне огромное удовольствие.
— Во всяком случае, — продолжает он, — я почти уверен, что всю жизнь люди выбирали тебя лидером. И всякий раз, когда тебе приходится работать в группе, ты все делаешь сама, потому что хочешь быть уверена, что все сделано правильно. Ну, чтобы чужая лень и неумелость не помешали твоему успеху.
Тьфу ты! Его слова возвращают меня в двенадцатый класс на урок обществознания. Тогда мне совсем не хотелось получить четверку или даже тройку по проекту создания правительства страны, только из-за того, что попала в группу с одноклассниками, которых оценки интересовали мало. Что мне оставалось делать? Плыть по течению? Ну уж нет, спасибо.
И все же меня нервирует, что Логан МакКинли читает меня, как открытую книгу.