Проклятие тролля (ЛП)

Она схватила его руку. Она могла думать лишь о том, что он должен остаться. Она могла научиться быть нормальной без панической атаки.
А потом она смогла думать лишь о том, что о не был низким мелким существом, как многие дворфы. Он не был в шерсти, как медведь. Его рука была теплой, сильной, мускулистой сильнее, чем она ожидала.
Он ощущался как бархат под ее ладонью. Не такой гладкий, как Фионн, будто стеклянный. Тут были волоски, шрамы, ощущение другого фейри. Он был настоящим.
— Останься, — повторила она. — Все хорошо.
— Теперь ты дрожишь, — сказал он, оставаясь на краю кровати. — И вряд ли от холода.
Не от холода. И она смутилась тому, что он понимал, что его близость влияла на нее.
— Я не могу позволять ему портить мою жизнь дальше. Мне страшно быть одинокой до конца жизни. Но я не могу даже сидеть рядом с кем-то, не то, что спать в одной кровати.
— И ты хочешь бросить себя сразу в самую сложную часть? Тебе нужно быть мягче с собой, Эльва.
— Это мой выбор, — заявила она. — Я решу, как мне исцелять свои раны, и сейчас нам обоим холодно. Этот замок изо льда. Нам нужно согреться, и мы можем делать это по краям кровати. Не соприкасаясь.
Он вздохнул.
— Мы уже это делаем, и это не работает.
Не работало, но теперь он знал, о чем она думала. Он понимал, что она паниковала от его близости. От этого как-то стало лучше. Она не боролась одна.
— Попробуй еще раз, — сказала она. — С тобой теплее.
Доннаха мешкал пару мгновений, а потом забрался под покрывала. Он старался держаться подальше от нее.
— Мне говорили, что дворфы — как печи.
— Да? — она смотрела на потолок, пытаясь успокоить грохот сердца. — Кто так сказал?
— Старая любовница.
— Можно детали? — она рассмеялась. — Это мог быть кто угодно.
Он буркнул слово, явно пытаясь приглушить звук.
— Что это было? — она была уверена, что правильно расслышала, сдерживала смех.
— Банши.
— Банши? — Эльва рассмеялась. Она правильно услышала. Но кто спал с банши? Никто не хотел быть рядом с жуткими существами. — Они — души мертвых. Ты это знаешь?
— Это не значит, что у них нет потребностей, — буркнул он.
— Потребностей? Высасывать души из тех, кого они считают недостойными загробного мира?
Он молчал так долго, что она подумала, что обидела его. А потом он выдохнул, и это звучало подозрительно как смех.
— Высасывать она точно умела.
— О, боги… — Эльва бросила в него подушкой и попала по лицу.
Хохот загремел в его теле. Он бросил подушку в нее.
— Сама виновата, фейри! А что ты ожидала?
— Немного вежливости?
— Можно так сказать и о женщине, лезущей в любовную жизнь мужчины. Я не очень-то разборчив, если тебе нужно знать.
Она покачала головой и притянула шкуры выше.
— Серьезно? Сложно поверить. Даже в Благом дворе мы слышали, что дворфы… любят заниматься любовью.
— Ах, — он вздохнул, — так фейри при дворах вспоминают старых друзей.
— Старые друзья? Так ты их зовешь? Мне казалось, ты захочешь быть с кем-то младше, но раз тебе нравятся банши, то я не должна быть удивлена.
— Ты не забудешь это, да?
Эльва покачала головой.
— Скорее всего.
Они притихли. Эльва пыталась удержать это легкое состояние. Она хотела сосредоточиться на том, как он заставлял ее смеяться, и звук его счастья.
Он влиял на нее, вдыхал жизнь в ситуацию, когда она не могла дышать во мраке.
Но теперь он был тут. Она ощущала, как покрывала двигаются от его подрагивающей ноги. Даже звук его дыхания напоминал ей, что кто-то был там. Так близко, что она могла коснуться его.
Хотела ли она? Эльва не была уверена. Она не знала, станет ли хуже, придется ли ей попросить его уйти. Он не мог покинуть комнату, и она управляла ситуацией меньше, чем хотела.
Грудь снова сдавило. Она сжала пальцы в шкурах, заставила себя расслабиться. Он не пытался дотронуться до нее. Он просто пытался согреться. Она могла жить дальше, вытерпит это.
— Как дела? — спросил он.
— Я в порядке.
Он подвинулся, повернул силуэт к ней.
— Я спрошу тебя еще раз, но в этот раз ответь честно. Как у нас дела?
 
— У нас — в порядке, — повторила она и пробормотала. — А у меня не очень.
— Так я и думал, — Доннаха чуть отодвинулся. — Лучше?
Она оценила ситуацию. Ее грудь все еще была сдавлена, она неровно дышала, разум не мог сосредоточиться ни на чем, кроме дрожи ладоней.
— Не совсем.
— Я ухожу из кровати.
— Нет! — прокричала она, напугав и себя. — Просто… Ты можешь остаться на месте и протянуть руку?
Эльва хотела бы видеть его лицо. Она была уверена, что он морщил лоб. Он перестал дышать на миг, а потом опустился на кровать. Он медленно скользнул ладонью под шкурами к ней и остановил руку на середине кровати.
— Вот так? — спросил он.
— Да.
Зачем она просила его сделать это? Она не собиралась касаться его. Ей даже не нравилось, что он был так близко. Просить его приблизиться казалось глупым. Но она так устала удерживать тревогу внутри себя. Она устала бояться.
Эльва скользнула своей ладонью под покрывалами, могла коснуться его. Хотела ли она этого? Она не была уверена. Это изменит их отношения? Сейчас ей нравилось быть почти близко с мужчиной без ожиданий. Она не хотела, чтобы он думал, что она романтически заинтересована в нем.
Это было слишком для нее. Она не знала, как снова интересоваться кем-то. Не после всего, что с ней произошло. Одной было лучше.
Вдали от мужчин ее вида. Вдали от тех, кто мог ее ранить.
Разве это не было ее проблемой? Она убрала себя из мира, ушла подальше ото всех, едва жила. Эльва даже не была уже личностью. Она была призраком, оставшимся в тенях, подражающим жизни, но не наслаждающимся ею.
Эльва подвинула ладонь, задела мизинцем его руку. Вот. Это все, что она могла сделать этой ночью, но это было что-то.
Она выдохнула и сосредоточилась на ощущении его ладони под ее. Это была сильная ладонь. Не просто гладкая текстура Фионна. Благой король никогда в жизни не трогал оружие.
Ладонь Доннахи была в мозолях и нескольких шрамах, которые она ощутила, просто касаясь. У него была ладонь кузнеца. Такая ладонь была в боях и выжила.
Ладонь, которая могла ранить.
Она ждала всплеска эмоций, который сотрясет ей голову. Он мог ранить ее. Мог в любой миг. Боги, он мог войти сюда медведем и порвать ее на куски.
Эмоции не ударили. Она вспомнила лишь моменты, когда он мог ранить ее и не стал. В саду, где они говорили. Каждую ночь, когда он сидел на краю кровати, чтобы дать ей место и спокойствие. Как он держался в темноте и не комментировал ее панические атаки, только помогал ей пережить их.
Кем он был? Почему был таким добрым? Таким понимающим, хотя она не могла выразить свои тревоги?
Эльва вздохнула и подвинула ладонь, накрыв его ладонь полностью. Доннаха перевернул ладонь и переплел пальцы с ее.
— Все еще хорошо?
— Думаю, да, — она закрыла глаза и молилась, что он не попросит ее объяснить. Она не знала, что делала. Ответов на ее странное решение коснуться его после двух месяцев его присутствия не было.
Может, она отчаянно звала на помощь. Может, она хотела быть той, кому доверяли другие, кого могли любить другие. Или она хотела повод вернуться к Скатах и назвать его монстром.
Сказать, что он был опасен. Чтобы вернуться и уничтожить его мечом, чтобы избавить себя от странной реакции на него.
Доннаха подвинулся снова и пробормотал:
— Спи, Эльва.
— Спокойной ночи, Доннаха.
— Не отвлекайся на это, — он зевнул. — Мы просто делимся жаром.
Разве?
10
 
Зеркало нависало над ним. Магия тянулась к нему щупальцами, что хотели уничтожить.