Ошибка, которую я совершила (ЛП)

— Сколько? — крикнула она мне.
— Надин…
— Сколько это продолжается?
— Три недели, — ответила я.
— Ты его любишь? — еще один вопрос.
— Нет. Не люблю.
Ее лицо упало.
— Тогда зачем? — заплакала она, прижав руку к горлу. — Зачем такое делать? Даже если брак ничего не значит для тебя, нельзя спать с чужими мужьями.
Я повернулась к Скотту:
— Может, ты сам объяснишь жене, как все это случилось?
Скотт выглядел озадаченным.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — заявил он.
— Надин, я…
Но тут вернулась Петра. Она решительно промаршировала через дворик и приказала мне уйти.
— Просто исчезни, — сказала она.
Надин покачала головой:
— Нет, Петра, я хочу это услышать. Я хочу знать. Как ей хватило совести прийти сюда сегодня. Как она могла все это время смотреть мне в глаза, пока занималась этим с моим мужем.
Я опустила голову. Что тут можно было сказать? Ничего.
Винс маячил за спиной Петры, и я ожидала, что он, как обычно, попытается ее успокоить. Но он обратился ко мне:
— Я думаю, что Надин заслуживает ответа, Роз, — разумно сказал он.
Я покачала головой.
— Нет, — прошептала я.
— Нет? — парировала Надин. — Нет? И это все? Ты разрушила мою жизнь, и тебе даже нечего на то сказать? Ты сделала то просто так, от скуки?
Она умоляла. Это был так ужасно.
Я сказала:
— Спроси Скотта.
— Нет, я спрашиваю тебя.
В конце концов, едва слышно я выдавила:
— Он заплатил мне.
— Он заплатил, чтобы ты молчала? — спросила Петра, сбитая с толку и ошеломленная этой мыслью.
Я посмотрела прямо на нее:
— Нет, Петра. Он заплатил, чтобы я переспала с ним.
Все молчали. Люди начали переглядываться. Что она сказала? Мне послышалось, или она действительно так сказала?
— Сколько он тебе заплатил? — дрожащим голосом спросила Надин.
Теперь ее глаза были устремлены на Скотта.
— Достаточно, чтобы я согласилась. Прости, Надин, мне очень жаль, но я была разорена, и это решило почти все мои проблемы.
— Какие проблемы? — перебила сестра.
— Долги, Петра. Я была по уши в долгах. Ты сама знаешь.
И тут она ударила меня по лицу.
— Ты не голодала! — крикнула Петра. — Ты не жила на улице! Ты не была настолько нищей, чтобы это был единственный вариант. Господи… Кем же надо быть, чтобы… — Она не могла подобрать нужное слово. — Я тебя вообще знаю? — спросила она. — Я знаю, в кого ты превратилась?
Я повернулась к Скотту. Он смотрел, как все вокруг нападают на меня, но не проронил ни слова. Только криво улыбнулся, словно соглашался с ними.
*
Позже в такси по дороге домой, я пыталась понять, почему никто не обвинил его. Разве Скотт не заслужил пощечины? Почему его не обругали за то, что он платил за секс? За измену жене? За то, что унизил Надин перед всеми, с кем она дружила годами? Они ничего не сделали. Наверное, на то была своя причина. Возможно, он получит свое позже, только я этого никогда не узнаю.
Скотт стоял в стороне и смотрел, отстраненный, невозмутимый, как я, заикаясь, пытаюсь оправдаться. Мне даже на секунду показалось, что он наслаждается всей этой сценой.
И тогда я поняла.
В тот момент, среди всего этого безумия и слез, я поняла, что Скотт действительно все спланировал. Он хотел, чтобы все вышло именно так. Он был искренен, когда сказал, что готов потерять все.
Если я тоже все потеряю.
Он считал, что если я не достанусь ему, то и никто другой тоже меня не получит.
Он стоял и улыбался. Улыбался, как будто ничего не случилось.
*
  
ГЛАВА 36
 
— Хороший денек? — спросила женщина.
Женщина-водитель такси.
На ней был свободный оранжевый жилет поверх майки, из под ручника торчал сильно потрепанный томик романа эпохи Регентства в мягкой обложке.
— Не особенно, — ответила я, забираясь на переднее сиденье.
— Свадьба? О, Боже, как меня достали эти свадьбы. — Она продолжала болтать. — Если меня вызовут еще хоть на одну…
— Простите, я не хочу говорить. Ничего, если мы помолчим?
 
Она заткнулась. Просто подняла брови, как бы говоря: «Да кем вы себя считаете, леди?»
— Плохой день, — сказала я. — Без обид.
Генри уехал, пока Надин добивалась от меня ответов. Когда я наконец вырвалась из отеля, место «Пежо» на стоянке было пусто. Я не стала звонить, чтобы узнать, почему. Он не задержался даже для того, чтобы поддержать сестру, так что все было и так ясно.
Я смотрела на прямоугольник асфальта, и мне очень хотелось поговорить с Генри. Он уехал, решив, что у меня роман со Скоттом, но это было далеко не так. Наши со Скоттом отношения были абсурдом, нелепицей и бредом.
«Генри? — Я представила, как говорю с ним. — Ты все не правильно понял. Скотт платил мне за секс».
«Ах, почему же ты сразу не сказала? Это же все меняет!»
Нет, Генри не нужны были мои доводы.
Генри любил свою сестру и ненавидел Скотта. Потом он полюбил меня, а я всех предала.
Пока такси катило в сторону Хоксхеда, я снова и снова переживала сцену в отеле. И каждый раз делала все новые и новые открытия. Из-за меня пострадало очень много людей. И у каждого из них была своя точка зрения. Возможно, мне придется уехать. Петра больше никогда не будет со мной разговаривать, так что не было причин оставаться. И даже если сама я смогу как-то пережить сплетни и смешки за спиной, я не могла и мысли допустить, чтобы слухи дошли до Джорджа.
— Вы слышали об этом теле в морозилке? — спросила таксистка.
— Слышала.
— Бедняга, — сказала она. — Похоже, он разозлил не тех людей.
— Все это очень грустно.
— Говорят, он воровал деньги, — добавила она.
— Так говорят? — спросила я, и она мрачно кивнула.
Я попросила ее свернуть направо и показала мой дом.
Пока я ждала сдачи, она указала пальцем на мой внедорожник:
— Ваша машина?
— Да.
— У вас что-то свисает с шасси, — сказала она. — Хорошо бы проверить.
Ярдах в ста по дороге я разглядела маленького мальчика с собакой. Моего маленького мальчика. Мое сердце сжалось от нежности при виде его. Я помахала рукой, но он меня не заметил. Он медленно шел вдоль дороги, не сводя глаз с Фокси. Селия была права: Фокси хорошо гуляла с Джорджем. Обычно к концу прогулки она чувствовала себя очень усталой, задыхалась и хрипела. Когда они приблизились, я заметила, как высоко она поднимает передние лапы — как крошечная лошадка. Джордж разговаривал с ней, не обращая внимания ни на что вокруг.
Потом все произошло очень быстро.
Я бы сказала, что в одно мгновение, но это было не так.
Я почувствовала опасность, еще не увидев ее. Я привыкла к деревенским звукам. Привыкла к постоянному потоку машин мимо моего дома. И подобно тому, как люди при звуке далекой сирены начинают мысленно определять нахождение в этот момент своих близких (чтобы убедиться, что они в безопасности), я при звуке ревущего где-то на юго-востоке двигателя большой машины, перевела взгляд на Джорджа. Неким шестым чувством я поняла, что он в опасности.
И тогда время остановилось.
Я была слишком далеко, чтобы заслонить его собой. Судя по звуку двигателя, машина ехала быстро, но была еще далеко. И все же я побежала.
Я начала кричать и размахивать руками, потому что знала, что на нас надвигается. Я знала еще до того, как увидела. Overfinch. Черный Рэндж Ровер. Через деревню неслись три тонны металла, и женщина за рулем обезумела от горя.
Причиной горя была я.
— Назад! — беспомощно закричала я. — Джордж, вернись!
Конечно, он был еще слишком маленьким. Он не мог понять. Он не знал, что тротуары тоже бывают опасным местом. Иногда пьяные водители выезжают на тротуар. Или старики. Или постинсультники. Или молодые и безрассудные. Или убитые горем женщины, которые не различают дороги сквозь пелену слез.