Прародитель Магии Том 4 (СИ)

Она шла несколько дней, на голубую звезду, которая сверкала в небесах как будто для неё одной. Звезда пульсировала как маленькое сердце. Она была похожа на драгоценную жемчужину, бесценное сокровище, за которое не грешно было даже отдать свою жизнь.
Сухие зрачки Маргариты смотрели на эту жемчужину с чёрной ненавистью. Девушка не сводила с неё глаз, когда звезда была на небе, и каждую ночь Маргарита садилась на землю и смотрела на неё, приоткрыв рот, раскачиваясь и поглаживая в руках потрескавшийся белый череп — череп Альфии.
— Я тебя уничтожу… Я жизнью клянусь, я выжгу тебя как головешку… — прошептала однажды девушка, смотря на голубую звезду. — Глаза Маргариты были похожи на чёрные бездны.
— Сама? Сомневаюсь, — вдруг у неё за спиной раздался ледяной голос. Маргарита вздрогнула. Голова Альфии упала в песок, а девушка вдруг вымахала в золотого гиганта и ударила себе за спину.
Её кулак поймала нежная белая рука.
Перед Маргаритой стояла женщина, очень высокая, совсем немного ниже её самой в форме Золотого гиганта. На женщине было потёртое чёрное пальто, чёрные мятые штаны, широкий пояс и белая рубаха. Её волосы были завязаны в золотистый хвостик, сверкающий ярче солнца. В одной руке женщина держала огромный меч, как будто осколок солнца, другой она сдерживала руку Маргариты. Вдруг всё вокруг закружилось, и Маргарита свалилась на землю — падение вырвало из груди девушки весь воздух.
Женщина взглянула на неё единственным золотистым глазом, открытым в её маске, и мрачно хмыкнула:
— Были варианты и лучше… Но выбора не осталось. Ты тоже сойдёшь. Пойдём.
Женщина вытянула палец и разрезала перед собою трещину. Засверкали золотистые искры. Посреди воздуха открылся проход в чёрную неизвестность.
— Кто… Кто-ты… Пусти! — крикнула Маргарита.
— Сейчас не время и не место для разговоров. Пойдём, я потом всё объясню.
Женщина потащила её в зияющую чёрную бурю.
— Стой, я… Твою… — Маргарита сжала зубы и ловким движением обхватила руку женщину. Девушка обвилась вокруг неё всем телом, как змея, и надавила, чтобы сломать. Но рука оказалась крепче стали.
— Я сейчас не в лучшем настроении, — холодно и спокойно произнес голос женщины, и вдруг у Маргариты как будто треснули все кости. Голова девушки закружилась. Всё вокруг потемнело, стало мутным. Маргарита размякла и свалилась на землю. Белый череп покатился в сторону. Маргарита пыталась поймать его, но её тащили всё дальше, и всё гуще сжималась вокруг неё тёмная завеса. Вскоре во всём мире сияла единственная голубая звёздочка. Девушка протянула к ней руку и попыталась схватиться за неё, сжать её, стереть в порошок…
А потом всё померкло.
Женщина утащила девушку во тьму, и трещина исчезла, словно её и не было.
На песке остался лежать белый череп.
Шло время. Дули ветра, сыпался песок. Вскоре череп оказался погребён под толщами земли.
Он исчез, и на поверхности спутника остались только горы белого песка, похожего на прах.
…
…
…
Белый песок сыпался в прозрачных часиках, витавших над чёрной каменистой землёй. Песчинок сверху оставалась совсем немного, и вскоре последняя из них свалилась вниз. Часики застыли, а вместе с ними застыло само время.
Но вот к ним протянулась бледная рука с тремя чёрными точками.
Абсолютный взглянул на часы своими белыми глазами и слегка улыбнулся. На губах мужчины была вертикальная белая черта.
Вокруг стоял кромешный мрак. В небе весели сплошные тучи. Земля была чёрной и сырой.
Шёл самый первый день творения.
Долгие тысячелетия Абсолютный думал, как же ему создать Парадиз, создать идеальный мир, где не будет ни голода, ни боли, ни смерти. Где будут жить идеальные существа. Где будет только счастье, и где не будет висеть угрозы неминуемого исчезновения. Пробуждения.
Он хотел создать прекрасный сон.
Но спустя все эти годы, спустя тысячи экспериментов он понял, что ошибался.
Что идеала не бывает, и что идеальная жизнь — это и не жизнь вовсе. В своё время он полюбил совсем не мифический идеал, которого не было и никогда не могло быть, но нечто иное. Абсолютный полюбил жизнь.
 
Очень давно, сразу после великого сражения, ему, смущённому непонятной горечью и тянувшему с последним Пробуждением, попались на глаза последние выжившие после великой битвы. Он увидел их слёзы, боль, горечь, — их мир был уничтожен, — но кроме того он увидел стремление и волю к жизни, и сострадание в темнейшую ночь. Он увидел нечто куда более прекрасное, нежели идеал.
Спустя много лет он понял, что мир и так был прекрасен. Прекрасен во всём своём несовершенстве. Совершенно только то, чего нет. Любая же красота рождается на контрасте с уродством, — и в каждой вещи, и в жизни вообще. У мира была только одна настоящая проблема — Магия. Магия была обещанием идеала, но она вела к неминуемой смерти. Возможно, именно потому что она была обещанием идеала, она и вела к неминуемой смерти. Чтобы мир существовал, от неё нужно было избавиться.
Но как?
Магия была в природе живых существ, как язык. Все живое было создано для неё, мечтало о ней, стремилось к ней. Даже если Абсолютный подчинит себе мир и уничтожит магию, это стремление не умрёт. И судьба рано или поздно снова попытается всё разрушить…
Абсолютный ненавидел судьбу. Ибо она была волей к Пробуждению. К смерти.
И когда он впервые это понял, — он понял природу судьбы, и придумал план, как её можно обыграть. Ведь что на самом деле представляла собой судьба? Она была причиной. У всего должна быть причина. У каждого действия можно было отыскать исток. И самой первой причиной всего мира было желание Пробуждения. Весь мир был создан для Пробуждения. Отсюда и возникла судьба, — первейшая воля. Она была изначальным движением, которое и запустило весь механизм мироздания. Первопричиной всего…
Поэтому, чтобы её победить, нужно было вернуться в самое начало времени. В самый первый день творения.
Абсолютный спрятал часики и встал на ноги.
Вокруг была сплошная чернота. Но в ней была свежеть, свежеть мокрой, плодородной земли, свежеть обещания жизни.
Абсолютный собирался сам создать эту жизнь. Он собирался сам стать Первопричиной, сам породить первое движение, сделаться Богом всего сущего. Он собирался создать новый мир, мир без магии, своими руками.
— Сперва будет слово. Имя. Новому миру, — новое имя. Оно должно быть простым, как проста и прекрасна жизнь. Пусть новый мир зовётся… — пахло свежей почвой, мужчина блаженно улыбнулся:
— Землёй.
В небесах прогремел гром, и подул сладкий, свежий ветер.
Абсолютный наслаждался его мокрыми брызгами. Вокруг нависала кромешная тьма. Мужчина в белом вытянул свои руки.
И сказал:
— Да будет…
Свет.
Конец Четвёртого Тома.