Русский Робинзон

— Братцы, — терял терпение Лисицын. — Прежние мои товарищи, нарушив добровольно данную мне клятву, отправились в Нерчинск без меня и все погибли. Вы поступаете точно так же и тоже погибнете, потому что не хотите слушать голос благоразумия, не знаете хитростей китайцев, неосторожны и самонадеянны. Идите с Богом! Берите с собою все, что только захотите. Если же случится с вами несчастие, вспомните тогда слова мои и вините себя и ваших подстрекателей.
На следующий день Николай и еще два товарища пришли к Лисицыну депутатами просить, чтобы он принял над ними начальство. Только с ним надеются они счастливо достигнуть Нерчинска.
— Сергей Петрович! — горячились депутаты. — Почти все мы согласны с вами, что лучше дождаться весны, но что же делать, если всем так крепко захотелось поскорей увидать родину?! Бог будет вам судья, если мы попадем в засаду али погибнем под ножами китайцев или от голода.
— Сергей Петрович, — заключил Гедеон. — Глас народа — глас Божий.
— Вижу, ничем вас не образумишь, братцы, — печально сказал Лисицын. — Я не хочу вашей погибели. Не ожидаю успеха от осеннего похода, однако ж иду с вами. Депутаты поспешили объявить товарищам решение Лисицына. Все с криками радости прибежали благодарить командира.
Оставив Янси главнокомандующим и защитником Приюта и дав ему необходимые наставления, Лисицын со всеми людьми отправился на Алмазную реку, где, расположившись в шалашах, работники, умеющие владеть топором, приступили к постройке большой шлюпки с парусами, которую предполагалось вооружить четырьмя орудиями. Место для постройки шлюпки выбрали удобное; сухого лесу оказалось достаточно. Все нужные материалы доставлялись с Приюта. Усердие строителей было выше всякой похвалы. Все хорошо понимали, что от работы зависит успех похода.
Оснастив и вооружив шлюпку, нагрузив ее достаточным количеством съестных и военных припасов и привязав к корме две легкие лодки, отряд пустился в путь. Люди были вооружены исправными ружьями и абордажным оружием, а Лисицын не забыл захватить свое крепостное ружье.
Ветер дул попутный. Погода стояла теплая и ясная. Места были разнообразны и живописны. Если бы Лисицын не был занят исключительно мерами осторожности и соблюдением строгого порядка, то восхищался бы зеленой равниной, вековым лесом, прихотливо сбегавшим к реке, очаровательными холмами, дикими скалами, грозно нависавшими над зеркальной поверхностью вод. Воспользовавшись попутным ветром, путешественники плыли на всех парусах, которыми, впрочем, управлять не умели. К тому же шлюпка имела тяжелый ход и плохо слушалась руля. Несмотря на это, после двухнедельного плавания они достигли Амура.
Эта река-море изумила Лисицина и его спутников. Зная, что правый берег населен китайцами, Лисицын держался левого, необитаемого, берега, чтобы избавиться от неприятных встреч.
С выходом на Амур ветер переменился. Пришлось убрать паруса и плыть на веслах против течения. В продолжение целого дня путешественники не встречали ни одной живой души. На следующий день мелькнула маленькая китайская лодка с двумя пассажирами. Она сначала было приближалась к шлюпке, но потом круто отвернула и быстро скрылась из глаз. В полдень подплыла большая китайская лодка, в которой сидели мандарин, десять воинов и переводчик.
— Кто вы? — спросил мандарин через толмача.
— Русские, — отвечал Лисицын, не останавливая шлюпки.
— Откуда и куда плывете?
— Пробираемся в русский город Нерчинск с острова Сахалина, где потерпели крушение.
Мандарин, сомневаясь, покачал головой, ответы Лисицына записал в книжку. Записал также число людей и орудий на шлюпке и отбыл.
Ночью на китайском берегу Амура видны были пылающие костры на всем протяжении пути. Вероятно, это были сигналы, предостерегающие подданных Поднебесной империи от нечаянного нападения русских варваров. Люди, составлявшие экипаж шлюпки, гребли посменно. Лисицын ночью сам стоял у руля.
Через день опять подошла лодка. В ней сидел мандарин третьей степени с двадцатью воинами. Он задал те же вопросы. Ответы были прежние, без малейших изменений. Лисицын знал, что китайцы очень подозрительны, потому старался быть точным.
 
— Если вы русские, спасшиеся от крушения, — заявил мандарин, — начальник края приглашает вас явиться к нему. Он прикажет снабдить вас всем необходимым и отправит к вашему начальству.
— Благодарим начальника края, но мы ни в чем не нуждаемся и сами доплывем до русской границы.
— Вы не сдаетесь мне? Вы решаетесь ослушаться приказания начальника края? — Русские подданные не обязаны повиноваться китайскому начальству.
— Так я заставлю вас повиноваться! — закричал разгневанный мандарин. — Неужели вы думаете, что я поверил вашим сказкам? Платье на вас не матросское, и лодка не похожа на корабельную.
— Заставите? — спокойно спросил Лисицын и приказал навести два бортовые орудия на китайскую лодку.
Это распоряжение охладило пыл мандарина. Его лодка поспешила удалиться из- под выстрелов.
На следующее утро путешественников встретили четыре лодки. Начальствующий мандарин грозно приказывал русскому отряду остановиться, но Лисицын продолжал плыть, не обращая на это внимания.
— Я прикажу стрелять! — погрозил мандарин.
— Тогда и мои пушки молчать не будут, — отвечал Лисицын.
Одна из китайских лодок перегородила русским дорогу, но ходом тяжелой шлюпки была опрокинута. Впрочем, и лодка осталась цела, и люди успели спастись. Происшедшая при этом суматоха дала Лисицыну возможность уплыть несколько вперед, однако недалеко. Китайские лодки скоро нагнали шлюпку и сопровождали ее на расстоянии ружейного выстрела.
Вечером к неприятельской флотилии присоединилось несколько лодок с вооруженными людьми. Ночью Лисицын, удвоив бдительность, выплыл на средину реки, чтобы не попасть в засаду. Утром подул попутный ветер, которым Лисицын немедленно воспользовался, приказав распустить паруса. Китайская флотилия, приметив это, дала по русским залп из ружей. Но экипаж пуль не заметил. Гедеону очень хотелось ответить картечью из кормового орудия, но Лисицын это решительно запретил, доказывая, что гораздо лучше уйти без шума. После этого два дня русские не видали неприятеля. Они миновали устье большой реки, впадающей в Амур. Ночью поднялась буря. Гром не умолкал, потрясая небо и землю, а молнии были до того яркими и частыми, что казалось, будто все небо пылает. Порывистый ветер вздул на реке высокие валы, которые по прихоти своей кидали шлюпку то в одну, то в другую сторону.
Лисицыну очень трудно было управлять судном как по собственной неопытности, так и по совершенному незнанию его товарищами морского дела. Он каждую минуту ожидал крушения. Особенно ему жаль было Володю, сидевшего в ужасе у его ног.
К утру буря стихла, но сильный встречный ветер вынуждал идти на веслах. Днем подплыла китайская речная военная джонка, вооруженная пушками, на которой кроме матросов находилось шестьдесят стрелков. Командующий мандарин приказал русским следовать за собой. Когда же Лисицын отказался это исполнить, начал грозить потопить шлюпку. Видя, что русские продолжают плыть, не обращая внимания на угрозы, китайцы, пропустив их вперед, повернули свою джонку бортом против кормы и дали залп из двух орудий. Ядра запрыгали около шлюпки.
Лисицын приказал выстрелить из кормовой пушки картечью. Выстрел был так удачен, что остановил разворот джонки на другой бок. В это время от китайского берега отчалили четыре лодки, и Лисицын поспешил вперед, оставив джонку исправлять полученные повреждения. Гребцы так усердно налегли на весла, что скоро китайская флотилия скрылась из глаз.
Однако торжество русских продолжалось недолго: с правой стороны на расстоянии ста саженей шли две китайские джонки, вооруженные пушками, в сопровождении целой флотилии лодок. Они поравнялись со шлюпкой, но не нападали на нее. Проплыв таким образом три часа, русские увидели впереди еще три джонки, тоже с лодками.
Лисицын понял, что без генерального сражения не обойдется. Зная, что с их неповоротливым судном выиграть его будет трудно, он собрал военный совет, на который пригласил всех своих товарищей.