Безопасность непознанных городов (ЛП)
Вэл забилась в кровати, снова и снова переводя взгляд с рук Маджида на его глаза и обратно.
Он упорно их прятал, и это напугало Вэл больше всего.
Вначале Маджид поиграл с веревкой, то душа до потери сознания, то отпуская. В какой-то момент Вэл ощутила внутри себя член, толкавшийся в том же ритме, в каком усиливался и ослабевал нажим на ее горло. Глаза против воли закрывались, но, поймав наконец одурманенный взгляд Маджида, Вэл почувствовала, как ее покидает последняя надежда: ни холода, ни страсти, одна отстраненность, словно он смотрит из какой-то шизанутой вселенной, где мука и боль одинаково ничего не значат.
Веревка врезалась в кожу, и с углов комнаты наползло еще больше темноты, так что осталась только булавочная головка света. Давление в черепе возросло, уши наполнил далекий гул. И вдруг Маджид, с чувством выругавшись, выскользнул из нее и выпустил ее горло. Он не кончил. У него просто опал.
— Думал, будет интересно нам обоим, но ты все портишь... все разрушаешь! — вспылил он. — Теперь снова придется приводить себя в нужное настроение.
Казалось, из его глаз вот-вот покатятся слезы.
Внезапно он бросился к комоду. Шприц и порошок — символы пагубного пристрастия. Вскоре Маджида поглотила возня с наркоманской атрибутикой. Он насыпал героина в ложку и погрел ее снизу зажигалкой.
За всем этим Вэл наблюдала горестным взглядом, заклинающим покончить с игрой, но не нашла ни малейшего сочувствия на равнодушном лице Маджида.
Когда пришло время наложить жгут и вкатить дозу, внимание Маджида вновь обратилось к Вэл. Не так давно из-за давления веревки на горло она проглотила часть шелковых трусиков, использованных вместо кляпа. Даже сейчас, когда Маджид ее больше не душил, существовала опасность задохнуться и умереть.
— Проклятье! — шлепнул ее Маджид. — Не могу смотреть, как ты дергаешься, будто выловленная рыба. Собралась умереть — умирай тихо!
На этих словах Маджид сорвал скотч и вытащил изо рта Вэл трусики. Прокашлявшись, она попыталась заговорить. В рот будто пепла насыпали.
— Маджид, это игра?...
— Нет, задание. У меня нет выбора. Прости. Правда.
— В смысле «нет выбора»?
— Я перед кое-кем в долгу.
— Филакис?
— Да.
— А та девочка?..
— Она доставила его последнее предложение, если можно так выразиться. Отобрать чью-нибудь жизнь, и покровавее. Такое вот условие. Филакис придет в ярость, если узнает, что я не пустил нож в ход.
— Но почему я?
— Твое любопытство — твоя погибель. Оно толкнуло тебя на поиски Города. Оно же привело тебя ко мне.
— Но, Маджид, почему это должна быть именно моя жизнь?
— Потому что Турку нравится причинять боль и он в курсе, как я... — Маджид, поморщившись, стал искать вену. — Знаешь, просто заткнись, или придется заткнуть тебе рот чем-нибудь еще.
— Пожалуйста, не убивай меня. Я пока не вправе умереть.
Он иронично вскинул бровь и переключил внимание на шприц, в который набрал героин.
— Вообще-то, большинство людей не выбирают момент. К тому же ты сама говорила, что предпочитаешь опасных... людей. Рано или поздно ты бы допрыгалась. С твоим образом жизни безвременная кончина прямо-таки неизбежна, скажешь нет?
— Но не такая... не от твоих рук. Я почувствовала с тобой сильнейшую душевную близость. Думала, что мы в чем-то... похожи.
— Ничего подобного! Ты обычная женщина. А я диковинка, и люди платят по два фунта, просто чтобы на меня поглазеть. Он и она в одном флаконе, прима на шоу уродцев и в порнороликах.
— Прекрати!
— Но и убивать я умею не хуже остальных.
— Ты пообещал, что отвезешь меня в Город. Сделай хотя бы это a потом...
— Ты не понимаешь, о чем просишь. Такого места не существует. Это ложь, выдумка людей, которые пресытились всем на свете и в буквальном смысле сходят с ума от скуки.
— Не заставляй меня умирать так. Только не связанной, будто...
— ...будто когда-то давно? Кто это был, Вэл? Дружелюбный старый врач, священник? Забавный дядюшка или твоя сумасшедшая мать? Что она такое с тобой делала?
— О чем ты?
— Ладно, забей. Уже неважно. К тому же я устал от твоей болтовни. Ты ужасная зануда, годишься только для секса.
Шприц был полон. Маджид выдавил крохотную капельку, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, и воткнул его, но промазал. Игла плясала из-за дрожи в руках.
— Маджид, что ты имел в виду чуть раньше? Почему Филакис хочет именно мою жизнь?
— Заткнись! Какая разница? Я пообещал ему и сдержу обещание, не то он не пустит меня обратно в...
— В Город? Значит, вот как? Получается, Филакис — это Турок.
— Ну и что с того?
— Неужели это место так прекрасно, что ты готов убить меня ради возвращения? Зачем вообще тогда покинул Город? Почему не остался?
Маджид все сильнее бесился из-за собственной неспособности попасть в вену. Пот бисеринами блестел на лбу, стекал по лицу.
— Город как опиум? — продолжала выспрашивать Вэл. — Хочешь остановиться, бросить, но не тут-то было? Вечно тянет обратно и ты готов заплатить любую цену?
— Заткнись! — рявкнул Маджид и отбросил шприц.
Вэл затаила дыхание. От страха затуманенное опиумом сознание несколько прояснилось, и если она все еще была под кайфом, то этого не ощущала. Чувствовала себя окаменевшей от страха, насекомым, застывшим в янтаре. Жилы натянуты как струны, сердце — твердый небьющийся комок.
Раз уж умирать, подумала она, так хотя бы ярко.
Маджид подобрал нож и, подойдя к кровати, провел клинком между раздвинутых ног Вэл, затем поднялся к шее. Острие проткнуло кожу чуть выше яремной ямки. Вскоре углубление заполнила кровь и потекла по ребрам. Боль казалась чем-то далеким, незначительным. Все чувства сосредоточились на Маджиде.
— Зачем тебе убивать именно меня? — прошептала она. — Почему бы не кого-то другого?
— Будь ты проклята!
— Почему меня?
Маджид занес нож. Его голос был еле слышен, тих, как шелест насекомьих крыльев.
— Он знает, что я тебя люблю.
Маджид ударил дважды — один раз за другим. Клинок рассек кожу, но совсем неглубоко. Целью было перерезать шарфы вокруг запястий Вэл.
Он небрежно взмахнул рукой, отпуская ее.
— Ступай, влачи свою никчемную жизнь. Рано или поздно тебя по-любому убьют. Просто не я.
Вэл вздохнула снова и, скатившись с кровати, начала одеваться. Онемевшие, чужие руки не подчинялись воле, став просто парой бесчувственных чурбанов. Восстановив в них кровообращение, она кое-как натянула джинсы, и тут Маджид запрыгнул на постель с ножом в руке.
Его глаза безумно сверкали, бледная кожа приобрела нездоровый, малярийный оттенок.
— Постой!
Вэл подумала, что он все же решил ее убить.
— Пожалуйста, Маджид, давай...
Нож в его руке задрожал.
Вэл метнулась к двери, но Маджид перехватил ее и бросил на кровать.
— Говорил же, ты не сможешь...
Теперь и Вэл услышала, что к номеру кто-то идет. Не было никаких оснований считать шаги предвестниками беды, разве что реакция Маджида, явственно выдававшая ужас. Он метался по комнате в лихорадочном танце бестолковых телодвижений — этакая песчаная мышь, бегающая от окна к окну в тщетных поисках способа сбежать из ловушки.
— Нет, — остановила его Вэл, поняв, что он собирается спрыгнуть. — Слишком высоко. Ты погибнешь.
Номер располагался на третьем этаже. Оба окна выходили в мощенный камнем проулок, запруженный не только пешеходами, но и пестрой смесью торговцев, которые разложили товары на циновках. Падение с такой высоты не всегда смертельно, но чревато сломанными костями и внутренними разрывами.
И все же Маджид пытался открыть окно и явно прыгнул бы, рискуя сломать шею, но тут запертая дверь вылетела от мощного удара.
Во всем своем порочном величии к Маджиду подошел Турок и схватил его за горло жилистой рукой, перевитой крупными венами.
— Сучка, ты предала меня! — прокаркал он ему в ухо. — Пообещала, что сегодня отнимешь у нее жизнь. Поклялась!