Силуэты снов (СИ)

Никогда раньше Олег не позволил бы себе такого. Это было что‑то новое и нехорошее в нем, чего никогда не было раньше. Бедняга защищал нишу, принадлежащую Екатерине. И уж, конечно, мне не стоило так откровенно подкалывать ребят.
Я вышла из душа, оделась. Осмотр в зеркале успокоил меня. Да и вряд ли какое‑то ещё повреждение могло сделать моё лицо более некрасивым, чем оно уже было.
— Мария, можно мне войти? — услышала я голос Юры.
— Да. Что случилось?
— Нужно поговорить, — Юра прошёл в раздевалку и приблизился ко мне. — Я сяду?
— Конечно.
Мы сели рядом на гимнастической скамеечке. Первым порывом Юрки было достать сигарету, но он сдержался.
— Наверное, мне нужно извиниться перед тобой за себя и своего друга, — начал Юра.
— Не стоит. Кажется, мои слова тоже не доставили радости вам обоим.
— Что есть, то есть, — помрачнел Юра. — Ты даже не представляешь, до какой степени.
— Мы квиты.
— Я просто хотел объяснить кое‑что. Ты невольно задела самые больные места. В этом костюме раньше всегда тренировалась моя сестра. Я, она и Середа работали вместе около трёх лет. Я очень её любил. Она погибла, ввязавшись в грязное дело, из которого я не смог её вытащить. Погибла по нашей с Олегом оплошности. Все это до сих пор слишком тяжело. Поэтому я прошу тебя не сердиться на Середу. Он не такой уж злой человек… Этот грубый срыв… Это нетипично для Олега.
— Я знаю… Я понимаю, — поправилась я. Юрка, переведя дух после своего высказывания, снова сделал попытку достать сигарету.
— А я не такой уж добрый, — заметил он.
— Чаще всего бывает, что совершенно неважно, добрый человек или злой. Важны две вещи: друг он тебе или враг, а также живой он или мёртвый.
— Вот это верно, — согласился Юра. Он сидел, опустив голову. Было заметно, как его руки, держащие костыль, слегка дрожат. — И все равно, прости нас. Я постараюсь, чтобы Олег больше не смел распускаться.
— Да ничего. Рана пустяковая. К тому же ни на что она уже не повлияет, она, как видишь, не первая… Тебе очень трудно ладить со своим другом? — перевела я разговор.
Юрка пожал плечами:
— Мне всегда было с ним нелегко. Он и раньше был резок, импульсивен, самоволен. Всю жизнь он превращал в нестандартную игру, но всегда был надёжным парнем. Сейчас все очень изменилось, он тоже. Все его качества гипертрофировались до совершенно невыносимой степени. Но я ничего не могу поделать. Каждый переживает своё горе по‑своему. И каждый по‑своему от него спасается. Олег во многом из случившегося винит себя. И никакие разумные доводы на него не действуют.
— Время все исправит, так или иначе.
— Я все время говорю это ему. Он мне. И оба в это не верим. Поэтому‑то он и принял тебя столь агрессивно… Понимаешь, Катюша была для нас обоих чем‑то особенным. В первое время после того, как я потерял возможность нормально двигаться, Олег стал вместо меня заниматься Катей по‑настоящему. Он своими руками вылепил из неё то, чем она была. С её гибелью он потерял больше, чем я…
— Вряд ли Середа одобрит то, что ты сейчас делишься со мной вашими личными проблемами. Не надо, Юрий. Я вам совершенно никто. Тебе же потом будет неловко за свой рассказ, — я поняла, что, если разговор и дальше пойдёт в таком ключе, мне будет очень сложно не переступить черту дозволенного. А форсировать события прямо сейчас было совершенно нелепо.
— Чёрт знает, что случилось со мной, когда я тебя увидел, но мне кажется, что с тобой я могу и должен говорить об этом, — возразил Юрка. — Если я не прав, скажи мне прямо, чтобы я заткнулся.
— Я не стану тебе этого говорить. Я буду слушать тебя столько, сколько будет нужно тебе.
— Почему? — удивление Юрия было очевидным.
— Может быть когда‑нибудь я что‑нибудь тебе объясню.
— А у тебя есть близкие?
— Н‑нет… То есть они слишком далеко отсюда. Считай, что я совершенно одна на свете.
— Почему ты не вернёшься к ним?
— Они давно похоронили меня. И не стоит менять то, что есть.
— У вас были проблемы?
— Нет, они любили меня, — ответила я, сама не зная, о ком я говорю, о Юре и Олеге, или о родственниках Мариэлы.
 
— Тогда почему?
— Я же сказала, они похоронили меня. А я слишком изменилась, чтобы снова заявить о себе.
— Какая чушь! — бросил Юра и тут же спохватился. — Извини… Но я чего‑то не понимаю. Если бы я мог вернуть сестру, я бы не обратил внимания на то, изменилась она или нет. Ведь ты сама сказала, что важнее всего…
— Так уж ли тебе было бы все равно?
— Абсолютно. Неважно, в каком бы состоянии она ни была, мне так не хватает ее сейчас…
«Спокойно», — сказала я сама себе. — «Это ещё ничего не значит».
— А это у тебя откуда? — Юрий провёл рукой по своей щеке.
— Одна нелепость. Мне не следовало бы говорить об этом работодателю… Это я сама себя так разукрасила.
— Что ты такое говоришь? — Юрка широко распахнул глаза.
— Это результат нервного срыва. После смерти мужа я пыталась покончить с собой. Несколько совершенно безумных дней… Под руку попался обломок железа.
— Боже мой… — пробормотал Юрка. — Что случилось с твоим мужем?
— Он погиб на соревнованиях. Он был автогонщиком. Я расстроила его, мы поссорились, и на трассе он потерял голову… — я не смогла договорить. Но Юрка больше ничего не спросил. Он молча сидел и мял пальцами сигарету.
— Юр, ты здесь? Я везде тебя ищу, — раздался от выхода в спортзал глухой голос Олега.
— Да, Олег, я сейчас иду, — отозвался Юрий. — Я ухожу, Мария. Прости нас, все получилось очень некрасиво… Завтра утром я жду тебя в офисе. Середа введёт тебя в курс наших проблем…
— Ничего я делать не буду, — ответил Олег. — Пусть она даже не приближается ко мне ближе, чем на три метра.
— Бунт на корабле, — слабо улыбнулся Юрка. — Ты готова, Мария?
— Да.
— Тогда выйдем вместе. Нужно его как‑нибудь успокоить.
Олег ждал нас в коридоре. Там было темно, и его ссутулившаяся фигура, подпиравшая собою стенку, выглядела весьма зловеще. Олег угрюмо посмотрел на меня и оттёр Юрку к стене:
— Что ещё ты хочешь надо мной учинить? — мрачно спросил он у Юры. — Я сегодня сыт по горло всякой всячиной.
— Я хочу, чтобы мы объяснили Марии, чем наши ребята сейчас занимаются.
— Вот пусть Мозер и объясняет, — огрызнулся Олег. — Все равно, хоть ты и вешаешь на меня эту ответственность, ты же знаешь, чем я занят. У меня нет времени нянчиться. Все равно ей работать с ребятами, так пусть они и вводят ее в курс…
Юрка хотел что‑то возразить, но я опередила его:
— Я буду полезнее вам, чем Мозеру. Всякую мелочь они прекрасно сами разгребут. А вам вряд ли кто поможет лучше, чем я.
— Если бы она знала, о чём идёт речь, она не раскрывала бы рта! — рявкнул Олег и страдальчески нахмурился. Я страшно раздражала его.
— Видишь ли, Мария, Олег параллельно с прочими делами… — начал Юра.
— Ты же знаешь, босс, что не параллельно, а вместо… — встрял Олег.
— Вот именно, вместо, — согласился Юра. — Вместо прочих дел он занимается делом, интересующим только нас двоих. И я не думаю, что кого‑то ещё кроме нас с Олегом могут заинтересовать…
— …поиски Валерия Извекова, — эхом отозвалась я.
Юрка и Олег замерли на месте.
— Нет, я все понимаю, Юрка, — заметил Олег, — но мне очень хочется придушить её прямо сейчас. И меня даже не интересует, откуда она знает все это…
— В самом деле, Мария, какого чёрта?.. — растерялся Юрка.
— Не сердитесь на меня. Иногда я читаю мысли. Если вы не хотите, чтобы я путалась под ногами, я не буду слишком навязчивой. Всего хорошего!..
Резко ускорив шаги, я помчалась по коридору. Я неслась к выходу из здания и отчаянно ругала себя за то, что никак не могу заставить себя быть достаточно осторожной. Неужели ни собственная судьба Кати, ни трагическая ошибка Мариэлы, ни горький опыт Рэсты не научили меня хоть какой‑нибудь мудрости?! Почему я так глупо, по‑детски пытаюсь продемонстрировать собственное «я»?