Тайна Святой Эльжбеты
Тараканов поблагодарил филеров и вернулся в подъезд. Он прошел мимо квартиры Мощинского и поднялся на пятый, последний, этаж. В нарушение обязательного постановления градоначальника замка на чердачной двери не было. «Вот через эту дверь они и ушли». Коллежский секретарь достал из кармана шинели недавно купленный электрический фонарик Хьюберта, включил его, пригнул голову и проник на чердак.
По чердаку начальник сыскного отделения лазал минут двадцать, испачкал всю шинель в паутине, два раза ударился головой о стропила, но результата достиг. У одной из дверей на полу он увидел маленький, словно игрушечный, пистолетик. Тараканов достал из кармана платок, аккуратно взял им пистолет, поднес его стволом к носу и почувствовал резкий запах пороха.
Осип Григорьевич завернул пистолет в платок, спрятал его в карман и вылез с чердака. Оказалось, что тот подъезд, у чердачной двери которого он нашел пистолет, выходит совсем на другой двор. Тараканов даже немного поплутал, пока не вернулся к подъезду Мощинского.
В квартире продолжался осмотр места происшествия. Большого беспорядка в жилище покойного коллежского регистратора не наблюдалось — убийца рылся только в письменном столе и книжном шкафу, исходя из чего можно было сделать вывод, что искал он не ценности, а документы. Об этом же свидетельствовало и то обстоятельство, что находившиеся в квартире ценные вещи тронуты не были.
Пуля, убившая Мощинского, должна была находиться в его голове, потому как выходное отверстие отсутствовало. Входное же отверстие было небольшим, аккурат под калибр найденного Таракановым пистолета.
— Ваше высокоблагородие! — обратился коллежский секретарь к фон Броку. — Как только пулю достанете, не сочтите за труд, пришлите ее мне, посмотрим, не подходит ли она вот к этой машинке. Тараканов вынул из кармана платок и развернул его.
— Конечно, конечно.
— Отставить! — К ним подошел военный следователь в шинели с погонами капитана. — Разрешите представиться: следователь по важнейшим делам военно-окружного суда Юго-Западного фронта капитан Хомяков. Я буду расследовать как дело об убийстве Мощинского, так и дело об убийстве Кравчук. Розыском по этим делам будет заниматься ВЖУ и контрразведка округа. Поэтому пулю, господин надворный советник, отдадите мне.
— Как скажете.
— А где вы пистолет нашли, господин коллежский секретарь?
Тараканов рассказал про свой поход на чердак.
— Что ж, благодарю. Напишите об этом рапорт. Пистолет я у вас тоже забираю. Дознание сегодня же приведите в порядок, прошейте его, пронумеруйте и доставьте ко мне на улицу Батория не позже трех часов дня. И попрошу им больше не заниматься. Я не терплю, когда посторонние лезут в те дела, которые я расследую. Так что не вздумайте проявлять инициативу.
* * *Едва Тараканов зашел в сыскное, как к нему бросился Хаузнер:
— Господин начальник! Вадиджанян велел портье подготовить счет, завтра рано поутру он съезжает. И Ганна доложила пану Хмелевскому, что ее гости собрались домой. Пропуск на право проезда по Галиции они уже получили. Сегодня у них были двое рутенов из подгородной деревни, кавказцы сговорились с ними отвезти их в Броды.
— Черт! Как это все некстати. Филиппенко! — обратился Тараканов к дежурившему уже вторые сутки городовому. — Вели, голубчик, всем через полчаса у меня собраться. А вас, Леопольд Моисеевич, прошу зайти ко мне прямо сейчас.
«Очевидно, что никто из моих австрийских подданных к убийствам не причастен — о моих достижениях в розыске им ничего не было известно, следовательно, выследить и убить Мощинского они не могли. Да и искать убийцу, кроме них, некому — своим штатным сотрудникам я этого теперь поручить не могу».
— А где сам пан Хмелевский?
— Заболел. У него ревматизм разыгрался. Он им давно мучается — семь лет назад несколько часов в засаде по колено в холодной воде просидел, теперь при смене погоды нога начинает отказывать, с палкой приходится ходить. А сегодня вообще с постели встать не смог, прислал мне записку с посыльным и просил вам доложить.
— Черт! Все одно к одному, ну ладно, пусть выздоравливает. Пан Хаузнер. Для вас у меня будет ответственнейшее поручение.
Тараканов подробно рассказал инспектору все, что ему удалось узнать об убийстве Кравчук, рассказал и о сегодняшнем ночном происшествии. Впрочем, о шпионской подоплеке дела Тараканов в последний момент решил умолчать.
— Дознание у нас жандармы забрали — убийство русского офицера им подследственно. Поэтому розыск по этому делу будем вести неофициально. Прошу вас о моем задании никому не рассказывать. Для начала съездите на бывшую квартиру пани Кравчук, поговорите с дворником. Каюсь, я упустил это из виду. По словам квартирохозяйки, дворник помогал Катерине грузить вещи на извозчика. Я вот и подумал: а ведь наверняка он этого извозчика и нашел. А у меня в восьмом году был в Питере аналогичный случай — преступник поручил дворнику найти ему лихача, ну дворник своего знакомого и подрядил. Потом я через этого лихача стотысячное мошенничество открыл. Съездите, поговорите, вдруг и сейчас что получится. Я после совещания уйду ненадолго — мне надо жену на поезд проводить. Давайте часов в восемь вечера встретимся, вы мне о результатах своего визита доложите.
* * *Раздался второй звонок. Тараканов держал Настю за руки и пристально смотрел ей в лицо.
— Ося! Ты чего так смотришь?
— Как так?
— Господи! Ты как будто навек со мной прощаешься!
— Не говори глупостей! Скоро весна, станет тепло, вы вместе с Ванькой ко мне и приедете.
— Обязательно приедем!
— Ты, как только в Москву прибудешь, обязательно мне телеграфируй.
— Хорошо.
— Клопенка поцелуй за меня.
— Осип, перестань так его называть!
— Ну тогда Ивашку-таракашку.
— Осип!
— Все, все, больше не буду. Ты когда его увидишь?
— Сегодня у нас какое? Девятнадцатое? Завтра двадцатое. Завтра поутру я буду в Киеве, вечером сяду на поезд, двадцать первого вечером — в Москве, переночую у маменьки, двадцать второго поеду в Каширу, там переночую, заберу Ванюшку и двадцать третьего привезу его домой. Мы как раз успеем нарядить елку и купить все нужное к празднику. Но сначала надо доехать. Хорошо бы попутчики нормальные попались, а то еще начнут пьянствовать!
Услышав про попутчиков, Тараканов почувствовал укол ревности.
— А ты в Киеве бери билет в дамское отделение, в скором поезде в первом классе оно есть. Дамы уж не запьянствуют.
— И то верно. Но небось дорого!
— Бери, не скупись. На вот тебе еще пятьдесят рублей. И прошу тебя, подарок Ванькин артельщику не отдавай, сама неси, он всего пару фунтов весит.
Тараканов купил сыну немецкий заводной трамвай и очень боялся, что игрушка в дороге сломается.
— Ладно, ладно.
Ревность продолжала сверлить Тараканова.
— С кем Новый год собираешься праздновать? — как бы невзначай спросил он жену.
— Я к Леле поеду. Там и Липа будет, а я ее с самой гимназии не видела!
— Что за Липа? Замужняя?
Настя заулыбалась.
— Замужняя, замужняя, не беспокойся. Муж у нее в Питере, в вашем министерстве служит, поэтому она в Москве очень редко бывает. Ох и наболтаемся же мы!
В трамвае, по пути в сыскное, Тараканов придумал своему австрийскому помощнику еще одно задание.
* * *Хаузнер ничего интересного не узнал. Он нашел дворника, но тот про личность извозчика ничего пояснить не смог. Он действительно вызывал его по просьбе жилички, но кликнул первого попавшегося. Естественно, что ни номера, ни внешности возницы дворник не запомнил. Не запомнила извозчика и фрау Янкель.
— Жаль, но что же делать. Спасибо, Леопольд Моисеевич, и у меня для вас сразу новое задание. Кравчук училась в учительской семинарии, преподавала в школе. Попробуйте поискать там. Наверняка и промеж коллег у нее имелись подруги. Может, среди них были такие близкие, которым она доверяла свои сердечные тайны?