Тринадцать жертв (СИ)

— Кто?
— Мейнир и Эгиль. А ещё перед фонтаном Ками без сознания лежит, но там осталась Хальдис.
Фрейя сжала зубы и приложила к стене кулак, пытаясь не врезать по той со все силы. Конечно, когда краснолуние закончится, принесённый миру ущерб исчезнет, если только это не чьё-то убийство, но сейчас надо было обуздать собственные эмоции. Даже Гленда, глядя со стороны, могла понять, каких усилий стоила эта иллюзия сдержанности. Да, никто не смеет перечить воле госпожи. Даже она сама. Ведь нельзя командовать другими, потеряв власть над собой.
— Сможешь отвести к ним? — спросила, наконец, старшая хранительница, осторожно беря Гленду за руку.
Та кивнула и прикрыла глаза, пытаясь уловить отголоски своей магии, что осела на одержимых. Похоже, они направлялись к выходу. Услышав об этом, Фрейя пробормотала что-то невнятное сквозь зубы, подхватила Гленду на руки, и побежала в нужном направлении. Она не сбавляла ходу до тех пор, пока не достигла лестницы, что двумя симметричными дугами спускалась в вестибюль. Одержимые уже были внизу, причём при взгляде на них хотелось послать мир туда, откуда он появился. Фрейя поставила хрупкую ношу на пол и набрала побольше воздуха.
— Стоять! — рявкнула она так, что даже без красной луны, даже без способностей госпожи, мир вокруг застыл без лишних раздумий. Что уж говорить об одержимых и Гленде, у которой и дыхание перехватило. — Ты, — Фрейя кинула беглый взгляд на младшую, — быстро шли козявок за кем надо, я удержу их сколько смогу.
Гленда нервно сглотнула, не раздумывая выпустила двух бабочек, указав им найти и привести Сюзанну и Мейлира. Те поймут, что надо следовать за светом — это точно, главное, чтобы не тормозили. В том, что старшая хранительница сможет задержать одержимых, сомнений не было, вот только это не давало права медлить. На памяти Гленды, Фрейя только один раз теряла над собой контроль, но если это случится сейчас, то не надо гадать, кто станет предводителем одержимых. И вот совсем никак не хотелось представлять, чем это обернётся.
Обернётся… Вот чего-чего, а оборачиваться, в прямом смысле слова, сейчас не хотелось больше всего. В одержимых от людей осталось совсем мало. Эгиль сейчас больше походил на чёрную сущность с длинными шевелившимися волосами-водорослями, острыми чёрными когтями и торчавшими во все стороны шипами. Руки, если увиденное действительно было ими, уподобились узловатым ветвям засохшего дерева, с которых свисали клочья серовато-землистой кожи. У Мейнир ноги обратились длинным мощным хвостом, похожим отдалённо на змеиный, посиневшая кожа покрылась трупными пятнами, на голове вырос гребень из рогов, а лицо обратилось в гниль, от уха до уха разрезанную ртом с внушительными клыками.
Гленда не удержалась, один раз посмотрела вниз, после чего издала невнятный писк и опустилась на пол, зажмуривая глаза и зажимая руками уши. Этот хищный рык, в сочетании с надёжно отпечатавшимися в памяти образами, теперь не одну ночь будет являться ей в кошмарах.
«Только бы от запаха не стошнило», — подумала малышка, тихо всхлипнув. Всё же гниль не была иллюзорной и характерный душок сверху ощущался довольно хорошо.
Фрейя посмотрела вниз и сочувствующе вздохнула. Ей тоже не по себе было, только вот нельзя было давать слабину, иначе контроль пропадёт, а набрасывать его снова было проблематично. Всё же ещё ни разу не приходилось сдерживать сразу два настолько сильно пробудившихся осколка. И каких! Одно неверное движение, и смерть в муках гарантирована, причём перед глазами пронесётся не жизнь, а все возможные страхи, о некоторых из которых даже знать не доводилось.
Не вечность, конечно, прошла до того момента, как старшая услышала за спиной шаги, но ещё немного и она бы точно в пух и прах разругалась с теми, кто решил, что в экстренных случаях положено передвигаться прогулочным шагом.
— А ещё медленнее нельзя было? — раздражённо воскликнула Фрейя, даже не удосужившись обернуться.
За спиной, забыв про манеры, удивлённо присвистнули — это Мейлир подошёл к перилам и посмотрел вниз. Увиденное ответило на все не озвученные вопросы и, в принципе, хорошо оправдало недовольство хранительницы. Тут у кого угодно нервы начали бы сдавать. Гленда, вон, сидела уже в том состоянии, которое в любой момент могло обратиться истерикой.
 
— Прости, быстрее ходить не умею, — подал голос хранитель, облокачиваясь на перила и присматриваясь к одержимым. Судя по проблескам эмоций на лице, в нём сейчас боролись отвращение и беспокойство. — Однако же без Сюзанны мы всё равно не сможем начать, а что за ней вы тоже послали, я уверен.
— Какой догадливый, вау! Тогда побудь полезным — успокой мелкую, — огрызнулась Фрейя, сжимая поручень.
Мейлир не стал отвечать на агрессию. Понимал, что та вызвана не желанием кого-то оскорбить или спровоцировать конфликт, а нервным напряжением и свалившейся на плечи ответственностью, которые плохо сочетались во взрывным характером, импульсивностью и привычкой решать большую часть проблем грубой силой. Кивнув непонятно чему, хранитель опустился на корточки, положил на пол трость и прижал к себе Гленду. Через пару мгновений он почувствовал, как та расслабилась, а после и вовсе обняла в ответ.
Пока ждали Сюзанну, Гленда рассказала наконец о ночных происшествиях, начав с момента похищения и закончив встречей с ведьмой, которая и спровоцировала одержимость. У Эгиля уж точно.
— Когда всё закончится — отведи меня к Камилле, её нужно обследовать как можно скорее, — попросил Мейлир, поднимаясь с полу и жестом приветствуя запыхавшуюся Сюзанну. Пора было унять бунт осколков, пока Фрейя ещё в состоянии сдерживать одержимых.
  
Глава 24: По дороге воспоминаний, по тропе кошмаров
 
Не было никаких ощущений. Ни собственного тела, ни окружающего мира, словно всё исчезло. Остались только мысли. Тревожные, непонятные, словно чужие, пришедшие извне. Их даже от собственных отделить было сложно. Сложно было найти среди них себя.
«Я? Какое я? Я — это кто? Что из этого я? Или я — всё это? Что это?»
Потом появилось зрение. Пустота разделилась на контуры стен, пола и потолка. Контуры обрастали линиями, формами; формы заливались красками, становились всё более реалистичными. В образовавшемся видимом мире можно было узнать один из замковых коридоров, который начал наполняться человеческими силуэтами. Силуэты спешили, суетились, постоянно сменяли друг друга.
Вместе с ними появился слух. Коридор наполнился шагами, голосами, шорохами ткани. Их было слишком много, смешиваясь с мыслями, они образовывали жуткую какофонию, которая усиливалась до тех пор, пока не достигла своего пика. Взрыв. Тишина. Мир застыл, замолк, а вместе с этим от него, наконец, отделилось собственное «я». Сформировалось, обособилось, осозналось. Очертились контуры тела. Куда менее реального, чем мир. Эфемерного, условного, здесь неуместного. И мир ожил. Теперь уже в своей привычной скорости. Не давивший на сознание переизбытком информации.
Камилла посмотрела на себя. Она была почти прозрачной, то и дело и вовсе пропадавшей, в том же виде, в каком помнила себя во время побега. Даже кольцо на пальце осталось, только вот камень на нём теперь мерно пульсировал красным, слегка светясь. Не понимая, что происходит она пришла к самому разумному выводу: всё это просто сон. А раз так, то стоило просто подождать его окончания. Сон ведь не может быть вечным, правда? Только не у неё. Ей предначертан другой конец.
Не видя смысла стоять на месте, Ками пошла вперёд, постоянно присматриваясь к тем, кто встречался по пути. Тут были и женщины, и мужчины, хотя первых встречалось куда больше, о которых точно можно было сказать одно: все они маги. Настоящие маги, не хранители.
«…спасала не только ведьм, но и остальных магов во времена Великой охоты…» — всплыли в памяти слова, сказанные Мейлиром в башне.
Не было сомнений в том, что этот коридор располагался именно в замке — при желании даже можно было припомнить, в какой именно его части, а если совместить этот факт со словами, то стоило предположить, что Камилла видела сейчас то время, о котором говорил хранитель. Однако ведь её воображение не могло нарисовать столь реалистичной картины, да и не свойственны снам те странности, которые она испытывала вначале.