Тринадцать жертв (СИ)

Не было желания давать людям третью попытку. Не было желания находиться среди них. Гораздо лучше было в лесу. Да, иногда от одиночества выть хотелось громче волков, но лучше так, чем очередное предательство. Ингрид нашла в лесу заброшенную, старую хижину, в которой и решила поселиться. К людям она выходила только при крайней надобности, иногда посещала слёт ведьм. Последний случался только раз в сезон, чтобы меньше привлекать внимание. Там ведьмы обсуждали, где сейчас особенно активна церковь, кого из сестёр поймали, куда бежать. Иногда упоминали замок королевы-ведьмы Изольды. Считалось, что если туда попасть, то церковь точно не доберётся, но никто так и не смог прорваться через чары, найти это место.
Какую бы тихую жизнь ни вела Ингрид, среди людей живо распространялись слухи о болотной ведьме с пугающим взглядом, подкрепляемые дурной репутацией чёрного, туманного леса. Говорили, что она заплетала в косу человеческие жилы, носила ожерелье с птичьими черепами и насылала проклятье на каждого, кто слишком близко подходил. Но никто не знал, где именно жила болотная ведьма, да и среди охотников не находилось тех, кто рискнул бы войти в чёрный лес.
В ближайшей к лесу деревне проживал молодой и очень любопытный целитель. Он не верил в то, что говорили о болотной ведьме, он в целом, как маг, не мог согласиться с тем, какими люди представляли ведьм. Чтобы убедиться в своей правоте, он незаметно ускользнул в лес, где обнаружил совсем не жуткую девушку, которая практиковалась в колдовстве, разводила магические растения и общалась со зверьём, не имея иных собеседников. День за днём целитель возвращался к хижине и просто тихо наблюдал со стороны, убеждаясь, что нет ни жил, ни черепов, а во взгляде лишь привычное одиночество.
Однажды деревья вышвырнули целителя из укрытия. В полной растерянности он стоял перед ведьмой, которая просто хотела узнать, чем заслужила такое внимания. Магическая аура выдала присутствие целителя, так что Ингрид знала о нём с самого первого дня, но ничего не предпринимала, ожидая дальнейших действий. Однако за месяц ничего не изменилось. Целитель просто наблюдал, как ребёнок, которому было очень любопытно, чем занимались старшие, но не хотелось попасться.
Ингрид не чувствовала со стороны целителя опасности, на первый взгляд он был ей даже приятен, а ещё, если честно, она устала быть одна. Хотелось с кем-то поговорить, кому-то довериться. Поделиться радостью о том, что начало получаться новое заклинание, что очень привередливое растение прижилось в столь неподходящем ему лесу. Разделить грусть о том, что на новом слёте не досчитались ещё одной сестры по магии.
Целителя тянуло к Ингрид, Ингрид тянуло к целителю, словно здесь была замешана иная сила. Нечто большее, чем желание пообщаться с заинтересовавшей личностью. Той силой было давнее проклятье, которое не оставляло выбора, из-за которого ведьма и целитель полюбили друг друга. Нельзя сказать, что та любовь держалась только на магии, но смогла так быстро разрастись именно благодаря ей.
Они решили поселиться по другую сторону леса, где не было слухов о болотной ведьме, где не смотрели косо на связавшегося с ней целителя, где люди не гибли на болотах, заплутав в магическом тумане. Свадьбу сыграть они не могли, обошлись клятвой, которой обменялись друг с другом при свидетельстве леса. Даже так, целитель всё равно раздобыл кольцо. Непримечательное, но ставшее для Ингрид невероятно ценным.
Девять лет Ингрид провела почти так же счастливо, как те далёкие годы, когда была жива её семья. Почти, потому что пережитое так просто не забывалось, а жить приходилось скрыто и осторожно. И всё же у Ингрид был любимый муж и трое детей, в которых она души не чаяла. Новая семья, которую очень хотелось уберечь от невзгод, не дать столкнуться с охотой. Пусть лучше ребятишки проведут детство в тишине леса, чем смотрят на казни, чем боятся быть пойманными. Чтобы оставаться в курсе о перемещениях охотников, Ингрид продолжала посещать слёты. И в этом была её ошибка.
 
Уже не узнать, кто и почему дал наводку охотникам. Просто в тот зимний день Ингрид ещё не вернулась со слёта, а ищейки церкви добрались до её семьи. Внезапно зародившаяся в душе тревога, отголосок посланного мужем сигнала, заставила Ингрид поспешить домой. Не было шанса успеть, как бы она ни торопилась.
Множество следов и окрашенный кровью снег не оставили сомнений о том, что случилось. Чуть в отдалении лежал труп сына, на пороге — мужа. Столь избитого, изрезанного, что лица не узнать, живого места не найти на теле. В голове не осталось мыслей, только паника, ужас и ненависть к людям. Ингрид забежала в дом и нашла новорожденную дочь. Даже она была ранена, но ещё дышала. И тут дверь захлопнулись. Охотники не ушли, просто затаились, ожидая, когда забывшая от шока об осторожности ведьма угодит в ловушку.
Ингрид не помнила, как вырвалась, как отбилась. Она бежала сама не ведая куда, желая лишь одного — спастись и спасти ребёнка. Последнее, что осталось от семьи. Лес среагировал на желание, сопровождавшееся сильным магическим выбросом, и привёл Ингрид к замку. Но когда она ворвалась внутрь, от бессилия упав на колени, оказалось, что дочь уже мертва.
Смотря на бездыханную малютку, Ингрид чувствовала, как её поглощают отчаяние и гнев. Она попросила у замка защиты, скрепив договор своим левым глазом. Она начала вынашивать план мести, желая отомстить охотникам за то, что они сделали с другими ведьмами и её семьёй. Если Небо так слепо к тому, что творят его служители, Ингрид готова покарать вместо него. Злая болотная ведьма? Хорошо! Пожалуйста! Вы получите то, о чём так много говорили. Вы получите ведьму, которая будет соответствовать жуткому образу, которая нашлёт те беды, за которые убили невиновных.
В замке было в избытке книг о магии, поэтому Ингрид потратила много времени расширяя свои познания, оттачивая мастерство. Между тем, чем больше она узнавала, тем лучше понимала, что её сил не хватит, чтобы осуществить задуманное. Ингрид узнала о духах, которые могли исполнять желания, и о том, что один такой как раз бродит по миру. Догадываясь, что по своей воле странник в лес не придёт, Ингрид подговорила зверьё украсть то, что являлось для духа самым ценным. Конечно, этим предметом оказалась сфера.
Хенбетестиру пришлось явиться в замок, но он не мог согласиться исполнить желание Ингрид в обмен на сферу. На самом деле не только потому, что считал это желание слишком жестоким — какие бы зверства ни творили охотники, он бы не решился их убить. Просто к тому моменту Хенбетестир и сам не знал, как использовать ту силу.
В момент отказа вспышка гнева вытеснила из головы всё здравомыслие. Секундный порыв, момент слабости, заставивший наложить проклятье. Ингрид просто хотела, чтобы дух, пережив потерю самого ценного, хоть немного понял её и при новой встрече согласился помочь. Однако верно в своё время подумала Гленда — сфера не потерпела магического вмешательства и убила Ингрид. Но поскольку ведьма была под защитой замка, тот, заточив в подвале мёртвое тело, привязал к себе половину души, тем самым дав шанс точно сохранить память, когда вторая половина переродится.
Перерождения — сложный и непредсказуемый процесс, но свободная от замка часть души Ингрид оказалась связана проклятьем со сферой, а потому переродилась в то же время, что и дух, и хранители. И жертва. Тогда Ингрид ещё не знала об этом, но в кару за содеянное ей было предрешено помочь духу с его желанием — свести с душой, которую он всё это время пытался найти. Так завертелось веретено перерождений.
В первом поколении не было зова, хранителей привело в замок проклятье, а Ингрид привела духа и жертву, с которыми была близка. В новом теле было мало магии, даже с помощью духа не хватило бы сил исполнить задуманное. Поэтому Ингрид спустилась в подвал, нашла то, что осталось от тела, и сняла с него кольцо. Так появился артефакт, что забирал жизненные силы жертвы. Тогда ещё память о прошлом, о цели слишком сильно подогревала гнев, поэтому Ингрид не колебалась. Она не знала, что, лишившись кольца, жертва сразу умрёт. Думала, просто ослабнет. Но смерть всё равно восприняла спокойно, в отличие от пробуждения духа. Это в планы не входила.