Тринадцать жертв (СИ)
В памяти всплыл день, когда они искали в лесу Дикру. Эгиль без колебаний вызвался воздействовать способностями на большую территорию, а ведь знал, что это будет тяжело, что после станет уязвимее перед влиянием осколка. А ведь они могли просто продолжить поиски, надеясь, что дезориентация спадёт. Или дождаться, пока пройдёт сутки, чтобы Дикру вернул в замок зов. Однако на это ушло бы больше времени, за которое с Дикрой могло бы что-то случиться.
— Но если бы ты этого не сделал, то, возможно, не стал бы одержимым в красную луну. Ты всегда был готов поставить чужую жизнь выше своей. Но охотником ты был хорошим, — на последних словах Фрейя удручённо хохотнула.
Она провела по лицу рукой и решила осмотреть место, где умерла троица. Почему это произошло именно здесь? Совершенно непримечательный коридор, а у хранителей не было причин идти к гостевым. Или были? Фрейю удручало, что даже не будь её способности приглушены, единственным ориентиром для неё служил ужас от присутствия ведьмы. Ни единого шанса обнаружить магические или любые другие следы, скрытые от простого глаза. Здесь мог бы помочь Мастер, он же маг, но Фрейя не могла ему доверять, как и не верила, что он согласится что-то делать.
И всё же, с этим местом что-то было не так.
***
Мейлир отвёл доверенных ему девушек к себе в комнату. Он тоже считал, что их нельзя оставлять без присмотра. В данный момент — не из-за опасности, а из-за состояния. Мейлиру почему-то казалось, что в ближайшее время ведьма не объявится, если бы в её планы входило убить кого-нибудь как можно быстрее, она бы спокойно могла сделать это при встрече в комнате. Вместо этого Ингрид просто исчезла. Да и выглядела она… Ослабленно. Стоило признать, она хорошо притворялась, но Мейлир привык жить среди притворщиков и неосознанно примечал детали, по которым можно догадаться о правде.
Да, в данный момент появления ведьмы Мейлир не боялся, зато боялся, что девушки что-то с собой сделают. Что Мейнир пройдёт точку невозврата, после которой даже он не сможет заставить её проявлять хоть какие-то признаки жизни. Что Элеонора так близко примет к сердцу случившееся и чужую боль из-за этого, что не выдержит и решит умереть. Он не сомневался в силе духа Элеоноры, ведь иногда даже со своими переживаниями совладать сложно, куда уж там брать на себя чужие. А они брала, даже когда не хотела этого. Но кто угодно может превысить свой предел и сломаться.
«И что мне с вами делать?» — подумал он, сажая обеих на кровать. Иронично, что при всех их различиях, он всё чаще мыслил с Фрейей в одном направлении. И отношение к ней становилось лучше, а ведь раньше на самом деле сложно было находиться рядом и не ругаться. Было ли это то самое влияние общей беды, которая сближает? Или здесь тоже ответ притаился в прошлом?
Мейлиру оставалось только вздохнуть и налить в стакан воды. Больше не было Сюзанны и её песен, Гленда совсем ослабла, поэтому оставалось только предложить Элеоноре снотворное. Хотелось верить, что Фрейя знает подход и поможет Норе, когда та проснётся.
«Но как ты будешь справляться с работой? — мысленно спросил Мейлир, гладя Элеонору по голове, пока она засыпала. — Я же видел, тебе уже стало в разы сложнее. Быть может, стоит уже прекратить? Нам ведь на самом деле уже нет надобности уходить в город, это лишь возможность ненадолго покинуть это проклятое место. Оказаться подальше от ведьмы…»
Точно. Мейлир застыл, осознав одну простую и глупо забавную мысль. Будучи в городе, он переживал за тех, кто остался. Вдруг до них доберётся ведьма, вдруг по возвращении придётся узнать о чьей-то смерти? На самом деле ведьма каждое утро уходила в город вместе с ними. Даже она не могла физически находиться в двух местах одновременно.
«Хах, зато мы столько раз оставались с ней наедине в лесу, но ни разу не было даже намёка на опасность. А ведь леса — обитель ведьм, там она должна чувствовать себя также свободно, как и в замке. Ей не было причин от нас избавляться? Или она хотела как можно дольше остаться не раскрытой? Но тогда она могла сделать вид, что возвращалась сильно раньше нас. Ингрид, каков же твой план?»
Элеонора уснула быстро. Повезло, что лекарство вообще подействовало; из-за того, что хранители в плане потребностей стали больше похожи на Мастера, чем на людей, Мейлир не мог быть уверен, что сработает. Поправив одеяло, он обернулся к Мейнир. Та выглядела лучше, чем он предполагал.
«Настолько смирилась? Или так повлияло присутствие Элеоноры?»
Пока Мейлир задавался вопросами, Мейнир продолжала пристально смотреть на застеклённый шкаф, который стоял напротив кровати. Там лежали разные красивые вещи, которые Мейлиру, как ценителю, пришлись по душе, она же к ним раньше была равнодушна.
— Дорогая, что внимание твоё привлекло так сильно? — поинтересовался Мейлир, так и не сумев определить конкретное направление взгляда.
Вместо ответа Мейнир встала с кровати, Мейлир сделал это следом, потому что стоило перейти на диван и не мешать Элеоноре. Хранительница же подошла шкафу и достала оттуда золотой обруч с четырьмя камнями. Она села рядом с Мейлиром и кивнула на украшение в своих руках.
— Откуда он у нас?
Мейлир хотел ответить, но растерялся. Он помнил, что нашёл обруч этим летом, но при попытке восстановить всю цепочку события, в голове воцарялась каша. Мейлир помнил только то, что то место пришлось покинуть в спешке из-за того, что замок выдал очень реалистичные и пугающие воспоминания, а ещё пришлось бегать по лестнице и от этого заболело колено.
— Я нашёл его где-то в замке, но совершенно не помню, где именно. Наверное, показать его тебе я также забыл, но что заинтересовало тебя сейчас?
Вот его заинтересовало то, что Мейнир с непривычной живостью рассматривала обруч, даже ушки иногда вздрагивали.
— Это ведь обруч Изольды, правда? — уточнила она, аккуратно проводя пальцами по тонким узорам.
— Да… — удивлённо кивнул Мейлир. — Откуда ты это знаешь?
Мало кто сейчас в целом знал о королеве-ведьме Изольде достаточно, чтобы опознать её обруч, а уж от Мейнир таких знаний ждать не приходилось. Насколько Мейлир знал о её жизни до замка, ей было совсем не до образования. Тем более не до изучения таких труднодоступных вещей.
— Я узнаю его. Словно уже видела. Много раз.
— Это может быть связано с воспоминаниями, которые иногда к нам приходят? Не связаны ли твои воспоминания с замком, может, ты видела в них Изольду?
Мейнир отрицательно покачала головой и перевела взгляд с обруча на Мейлира. Она что-то прошептала одними губами, из-за чего Мейлир вздрогнул, надеясь, что понял неправильно. Даже Мейнир не могла знать о нём этого.
— Я не вижу в прошлом замка. Но многое кажется мне более знакомым. Не потому, что я тут долго. Просто. Узнаю некоторые вещи. Не знаю, почему. Моё прошлое, кажется, не было здесь, но хорошо знало это место.
Слабо улыбнувшись, Мейлир взял Мейнир за руку и слегка сжал её. Он тоже не понимал, как так могло получиться, что это вообще были за воспоминания, почему появлялись и как на самом деле были связаны с ними, но если благодаря этому Мейнир оживлялась, он мог только порадоваться.
— Если то, что ты видишь, не заставляет тебя тревожиться, я уверен, что об этом нет смысла беспокоиться, однако если память неожиданно начнёт досаждать, обязательно расскажи мне об этом. Я обязательно сделаю для тебя то, что в моих силах, даже если придётся отдать их все. Тебе и так слишком часто приходилось терпеть.
Мейнир слабо кивнула, отложила в сторону обруч и, приблизившись, уткнулась Мейлиру в шею. Конечно, она никогда не примет от него такую жертву, ведь тогда в её жизни точно не останется смысла, как не было его до их встречи. Она не знала, что такое нормальная жизнь и никогда не нашла бы в ней места.
***
Кружилась голова и тряслись руки. Мысли нечёткие, ещё не до конца отделившиеся от чужой памяти. Ингрид достала осколки из миски и положила поверх соответствовавших им символов на каменном диске. Ровно половина уже собрана. И было только одно желание — чтобы оставшаяся половина дала хотя бы день, чтобы перевести дух.