Клёст - птица горная (СИ)
— Пиши: вербовка в армию. Ладно, давай ключ. И, это, вот что: если кто про меня будет излишне любопытствовать — скажи мне, — и кинул ему на стол лишнюю серебрушку. — Кстати, а давно у вас такие порядки?
— Уже несколько лет, сударь, — писарь благодарно смахнул монетку со стола. — Кстати, если Вы приехали вербоваться в армию, то по закону обязаны сделать это в течение пяти дней. Это обязательно будет проверено.
— Да вы тут с ума все посходили, что ли?! Делать, что ли, вам нечего?! И откуда только проверяющих берёте?
— О, Вы не знаете? — у хлыща даже усики приподнялись. — Баб изволят нанимать, да-с. Ходят такие крали и всё-всё записывают. Чуть не так моргнёшь — ан глядь, а тебе уже повестка к «безопасникам». Такая вот фифа её вручит: примите, мол, и распишитесь! А там уж как повезёт… если тебя в кабинете тоже баба примет — значит, штраф выпишут, а, если мужик, то… ну, тут тоже как повезёт, спаси Пресветлый!
И он даже осенил себя Его знаком, — правда, в Божегории сначала касались правого плеча, а потом — левого, а в нашей стране — наоборот.
— Денег людям девать некуда, развели бюрократию, — буркнул я и потопал в свой номер.
Мда, это, конечно, весьма неприятно, когда иностранца преследует навязчивое внимание. Значит, мне нужно поскорее налаживать местные контакты и почаще менять места проживания. Увы, подорожная у меня имелась только одна, и я не мог называться любым именем — значит, нужно устроиться жить на частное жильё, да такое, чтобы тебя никто не дёргал…
Интересно, а как же мы доехали до столицы, и в корчмах от нас не требовали сообщать цель визита? А, понятно: мы же говорили, что нам только переночевать…
А что, если и правда завербоваться? У меня тогда на руках будет официальныйконтракт, а наёмники — люди вольные: пока война не началась, ты можешь жить там, где хочешь. Трубят поход — становись в строй; с этого дня начинает начисляться твоя зарплата. Я решил обмозговать такой вариант.
А вот и дорога…
Когда-то в этой славоградской аптеке я повстречал стройного мужчину с лёгкой благородной сединой на висках, с уверенным взором светлых глаз; бородка клинышком, солидные усики стального цвета — классический портрет «доброго доктора». Сейчас предо мной предстал пожилой полуседой дяденька, слегка сутулый, с мешками под глазами и редкими пятнышками старческих пятен на лице; очки с круглыми стёклами, казалось, едва-едва держались на носу. Борода стала прямоугольной и кустистой, но это был, несомненно, тот самый Аптекарь.
— Я Вас слушаю, молодой человек, — польстил он мне.
— Я к вам от Лебедя, прихворнул он чуток. Всё то же самое.
Надо отдать дяденьке должное: как и в прошлый раз, он даже глазом не моргнул. Только блеснуло стёклышко в очках из-за того, что он слегка повернул голову.
— Ах, да-да… виноват, запамятовал. Как же, как же… проходите, прошу Вас.
И он, в светлом костюме, снова повёл меня в лабиринт своих комнат, пропавших пряными запахами. Как и тогда, мы прошли в его рабочий кабинет, и он плотно закрыл дверь.
— В прошлый раз за прилавком стоял мальчишка, — напомнил я.
— Да, были времена… где те счастливые годы? Мальчик стал мужем, ушёл лекарем в народное ополчение, а потом ко мне не вернулся. Работает сейчас в городской больнице где-то в провинции, как я слышал. Юноши почему-то стали чураться аптечного дела; Вы не поверите: мне пришлось нанять особу женского пола. Старательная девочка, но сегодня отпросилась по причине «этих самых дней».
— Сударь, я к Вам вот по какому делу… Вы не так давно сообщили нашему человеку, что Божегория начала работы по созданию летающих повозок. Прошу Вас изложить очень точно: как и при каких обстоятельствах получена такая информация? Требуется тщательная проверка.
— Когда-то мы с Вами отмечали на карте месторождения апатитов, серы, земляного масла, извести, чтобы определить наилучшее местоположение химической мануфактуры. Осталась сущая малость: найти оптовых покупателей на «остатки», невостребованные «огневым» производством, чтобы у них регулярно делать розничные закупки. Шаг за шагом складывается коммерческое доверие, а там и дружеские разговоры недалеко. Посочувствуйте проблемам бизнеса — и человек вам откроет душу, а вы потом прикидывайте: много ли дают на «остатки» и по какой цене? — так постепенно появится понятие про реальные объёмы производства взрывчатых веществ.
И потом, — добавил он, — я ведь не один ЭТИМ занимаюсь. Есть и другие, причём я понятия не имею, кто они такие. Смело полагаю, что нас много.
— Ого! — уважительно гукнул я.
— Самое главное: собеседник непременно захочет вас чем-то поразить, блеснуть глубиной своих познаний. Вот однажды один такой и сказал мне: видел я на днях летающую повозку…
— Брехня! — отрезал я.
— Я тоже так ответил; правда, более мягко. Мой визави забожился знаком Пресветлого и всей своей честью: мол, сначала сам подумал сдуру, что это проснувшийся горный дракон, разбуженный дурными работягами, а потом глядь — а крыльями-то он не машет! Точь-в-точь крытая повозка, а крыльев у неё — аж четыре штуки; чем-то на стрекозу похожа. Далеко та повозка летела, а потом скрылась за горой. Шум от неё сильный идёт; судя по всему, расстояние до неё было порядка четырёх или пяти лиг, а мой собеседник его услышал и потому обернулся в ту сторону.
— Если крыльями не машет, а летит — точно брехня.
— Он мне и говорит: «Я спросил тогда продавца: а что у вас тут за сила такая нечистая летает?» А тот мне в ответ: «Много раз уже летала, привыкли мы. Наверное, это учёные мудрецы чудят — у них ведь там научный городок какой-то.» Мой рассказчик — человек серьёзный, во вранье я его ловил только самую малость, подобные байки травить он бы не рискнул. Понимаете, пустая болтовня очень сильно бьёт по торговой репутации…
Я рискнул перепроверить полученные сведения, и уже с другим поставщиком сырья из тех мест сам завёл разговор про летающую телегу. Тот подтвердил, что и сам слышал рассказы от тамошних работников про фургон с четырьмя крылами, да только не очень-то им поверил. Ему ещё говорили, что за ним тянулся чёрный дым, но без огня. Если, сказал, это и правда, то не нашего ума дело: много будешь знать — скоро состаришься. Раз летает — значит, так нужно.
Если бы Аптекарь сказал, что видели дым белого цвета, то я, пожалуй, поверил бы: это означало бы, что в повозке прячут паровую машину. А чёрный дым даёт только горящее земляное масло. Однако, совпадение в числе крыльев едва ли могло быть случайным…
Собственно, самое разумное решение, которое само напрашивалось — это сходить в гости к горцам и разузнать у них напрямую, что за телеги такие летают у них над головами, — рядом с орлами. Уверен, что им прекрасно известно и местоположение этой «конюшни». Оставалась сущая малость — найти к ним такой тонкий подход, чтобы башку сразу не отрезали.
Здесь тоже особой проблемы не наблюдалось: в здешних горах осел на жительство мой старый сослуживец Кудрявый, получивший определённый уровень уважения у местных аборигенов и истосковавшийся по воспоминаниям о ровной земле. Нужно лишь назваться его гостем — и дорога тебе открыта. Если он уже умер, убит в разборках или сбежал в долины, то лучше даже не думать, как тебя встретят… зная его ушлую натуру, исключать подобное было никак нельзя. Но, с другой стороны, провернуть без участия или, что ещё лучше, с неучастием, горячих горцев похищение важной фигуры из горной области решительно невозможно.
Я потратил ещё часть задатка Командира и купил подарки горцам. Те же самые лекарства от Аптекаря, хорошее вино, хороший кинжал для главы клана — ничего необычного. Самая главная моя покупка — лошадка Чалка: воевать я не собирался и поэтому подобрал себе смирную тихоходную клячу подешевле.
Дорогу я помнил, но, избегая случайностей, половину пути громко кричал, что я гость и просил меня проводить. В конце-концов, на моём пути появились двое всадников: уверен, что главным их мотивом проводить меня до нужного селения стало не желание уважить дорогого гостя, а жажда поскорее заткнуть мне глотку, ибо горное эхо — штука коварная, и очень раздражает ударами по ушам.