Свита Короля (ЛП)

— Нил Абрам Джостен, — тихо пробормотал Нил, словно просыпаясь после долгого кошмара.
***
Нил понимал, что разговор с ФБР будет не из лёгких, но не представлял, что это будет настолько тяжело. Остаток субботы и всё воскресенье он провёл у них в офисе, сидя в душном кабинете. Их с Эндрю разделили лишь один раз, когда пришло время обработать раны и сменить бинты на новые. С тех пор они больше не расходились. Агенты приносили еду, чтобы им не приходилось покидать здание, сопровождали Джостена в уборную и по дороге обратно, а также установили пару раскладушек, чтобы Эндрю с Нилом могли спать под наблюдением доблестных стражей правопорядка.
В замен на их спорное гостеприимство Нил рассказал им всё. Они начали с телефонного звонка Лолы, детально разобрали перестрелку, и Нил попытался выудить из памяти все лица и имена, которые только успел запомнить. Потому что информация о тех, кто погиб, и о тех, кто выжил, считалась одинаково ценной. Ни Ромеро, ни Джексона в доме тогда не было. После этого последовала череда вопросов о детстве Нила и тех ужасах, которые сопровождали этот период жизни.
После того как ФБР разобрало его память на кусочки и волокна, заставляя вспомнить всех подчиненных отца и его многочисленные преступления, они переключились на то, где и как Нил жил в течение семи лет между Балтимором и Милпортом. Джостен шаг за шагом рассказывал им о своих псевдонимах и местах обитания, но отказывался выдавать людей, помогавших в то время матери. Он спокойно списывал подобные пробелы в памяти на юный возраст и непонимание происходящего. После двадцати попыток перефразировать вопросы и выдавить из него хоть какую-то информацию, агенты наконец сдались. Нил рассказал им, где они сталкивались с людьми отца, где он встречал их случайно, и закончил подробным рассказом о смерти матери.
Они должны были осознавать, какую роль Хэтворты играли во всей этой истории, однако, когда речь заходила об этом, разговоры становились всё более уклончивыми. ФБР не могло признать те сделки, которые они заключали с преступниками даже ради великого блага, а Джостен никак не мог вывести их на чистую воду. Вместо этого агенты фокусировались на воспоминаниях Нила о Стюарте из детства. Джостен не мог рассказывать многого, но того, что он озвучил, хватило, чтобы изменить к себе отношение нескольких федералов. До этого разговора они смотрели на него и видели только сына Нила. Выяснив, что маленький мальчик выбрал трудную жизнь в бегах, пусть и под покровительством другой криминальной группировки, лишь бы не оставаться с этим монстром, агенты взглянули на него по-новому.
В воскресенье ему дважды предлагали записаться в программу защиты свидетелей, и оба раза он отказался. Он дал им всю необходимую информацию для возбуждения уголовного дела и согласился прийти на опознание или дать повторные показания, если им удастся задержать кого-то из людей Нила. А до тех пор он хотел, чтобы его просто оставили в покое. Если ФБР всё-таки запишет его в программу защиты свидетелей против воли, Нил просто сбежит и вернётся обратно в Пальметто. Эндрю подтвердил, что Лисы не дадут Нилу бесследно исчезнуть. Они поднимут шумиху, подключат прессу и будут упорствовать до тех пор, пока Нил наконец не отыщется. Агенты в один голос повторяли, что это бессмысленный безрассудный эгоизм, но Нил с Эндрю продолжали стоять на своём.
Нил не верил, что они выиграли до тех пор, пока Браунинг не кинул стопку бумаг перед ним на стол. Первый лист был официальным заявлением на смену имени, второе и третье – готовым паспортом и водительским удостоверением. Последней бумагой оказалось прошение о переиздании карты социального обеспечения под новым именем. Фотография Нила, которую тот лишь смутно распознал, крепилась скрепкой к верхнему краю второго заявления; снимок, который Ваймак сделал ещё прошлым летом для школьного досье. Там, на фото, у него каштановые волосы, карие глаза, а на скуле ещё не проступает татуировка Рико. Сами заявления были уже наполовину заполнены. В документах его естественный цвет глаз значился как голубой. Похоже, они просто сожмут фотографию до таких масштабов, что никто не сможет разобрать это несоответствие.
Он настолько увлёкся изучением фотографии, что даже не сразу понял ценность того, что ему предлагают. В верхней части листа стояло имя: Нил Джостен. Оставалось только подписать.
— Считай это личным контрактом с нами, — пояснил Браунинг извечно недовольным тоном. Поймав взгляд Нила, он продолжил: — Как только ты подпишешь это, мы запустим процесс внедрения Нила Джостена как реально существующего, полноправного члена общества. Это значит, что ты больше не должен убегать и можешь попасть под уголовное преследование за использование поддельных документов. Ты останешься Нилом Джостеном до конца жизни. Ты не сможешь передумать. Если ты закажешь чашечку латте, представившись другим именем, будут серьёзные последствия.
— Ручку, — сказал Нил, протягивая руку. Браунинг не двинулся с места, и Нил повторил ещё раз: — Я понял. Дайте мне уже ручку, я подпишу.
Браунинг запустил Её по поверхности стола. Эндрю перехватил ручку прежде, чем она соскользнула с края, и передал Нилу. Джостен быстро проставил подписи во всех нужных полях и вернул документы. Спихнув их коллеге, Браунинг уставился на стол, плотно заваленный другими бумагами.
— Думаю, мы закончили, — наконец сказал Браунинг. — Если появятся дополнительные вопросы, мы дадим знать.
— Не сомневаюсь, — согласился Нил, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Конференц-зал, в котором они провели последние несколько часов, был странным местом без окон. Часы на стене показывали половину десятого. Они просидели здесь почти тринадцать часов. День и так тянулся неимоверно долго, но, осознав реальное количество убитого времени, Нил почувствовал себя ещё более уставшим и разбитым, чем раньше. Зевнув, он аккуратно потёр глаза тыльной стороной руки.
— Стетсон вас подбросит, — сказал Браунинг, когда Нил опустил руки.
Стетсон был хмурым немолодым мужчиной, с которым они периодически пересекались в течение дня. Нил был рад, что их подвезёт не Браунинг, а Стетсон, потому что, в отличие от первого, второй за всё время не сказал им ни слова. Кажется, даже окончание этого бесконечного допроса не послужило достаточным поводом, чтобы нарушить установившееся между ними молчание. Он встретил их взглядом и проводил к машине. Сев вместе с Эндрю на заднее сидение, Нил принялся ковырять пластыри на лице. Когда Миниярд заметил, чем он занимается, тут же отвесил безболезненный подзатыльник, полностью проигнорировав недовольный взгляд в ответ.
Стетсон проводил их наверх, в гостиничный номер, где выяснилось, что за время их отсутствия Лисы успели разбрестись кто-куда. Необходимость ночёвки означала, что нужно было выкупить достаточное количество номеров, чтобы всех разместить. В этой комнате стояло всего две кровати, которые заняли Ваймак и Эбби. Тренер окинул Нила и Эндрю взглядом, а затем посмотрел на Стетсона.
— Подбросите меня до автобуса? — уточнил он. Получив кивок в ответ, Ваймак махнул Эндрю и Нилу, чтобы те устраивались поудобнее и сказал: — Скоро вернусь. А пока решайте, останемся или сразу поедем.
Уходя тренер прикрыл за собой дверь. Нил прислушался к стихающему звуку шагов, спускающихся вниз по лестнице, затем запер дверь на замок и на всякий случай накинул цепочку. Эбби сидела по середине кровати. Когда тот отвернулся от двери, она протянула к нему обе руки.
— Позволь мне осмотреть тебя.
Нил не мог перебраться к ней через кровать, не используя руки, поэтому стянул ногами обувь и встал прямо на матрас. Он сделал пару неустойчивых шагов по направлению к Эбби и сел раньше, чем успел потерять равновесие. Матрас прогнулся, когда Эндрю расположился рядом, где-то за спиной. Нил положил на доступное место пакет с антибиотиками, которые ему выписали в больнице, на случай, если они понадобятся Эбби. Но выездная аптечка Лисов была и так хорошо укомплектована и стояла прямо на тумбе около кровати. Переставив свою аптечку поближе, Эбби потянулась к бинтам на лице Нила.