Миссия неизбежна (СИ)

Капитан Ракитов хмыкнул. Он ожидал увидеть совсем другое, например, атакующие пиратские корабли. Никаких пиратов вокруг, вроде бы не было. По команде капитана центральная система начала сканировать окружающий сектор, одновременно подключились все обзорные экраны, так что Ракитов мог визуально ознакомиться с местными достопримечательностями. Очень скоро поступила информация о местоположении корабля. Изучив ее, Ракитов присвистнул.
Система Цевтра — одно из захолустных местечек Нейтрального Сектора. Желто-оранжевый шар впереди — планета Медум, а луна, возле которой очутился его грузовик, — Пангея — никому не нужная, совершенно бесполезная каменная глыба, занесенная, однако, в Общегалактический Каталог под номером 3274855611.
Медум. Что за дьявольщина? Капитан продолжал знакомиться с информацией, ползущей по экрану центрального компьютера. Планета входила в Галактическую Конфедерацию, хотя имела статус свободной торговой зоны. Правительство выбиралось всеми ближайшими членами Конфедерации, а те, в свою очередь, выбирали губернатора.
Во время гражданской войны Медум изрядно пострадал, хотя и не представлял ценности ни для одной из враждующих сторон. По окончании войны власти победившей Кассиопейской Республики сослали туда более семисот тысяч мятежников адмирала Липатова. Первые двенадцать лет их охраняли патрулирующие в системе крейсера, но потом корабли вернулись на базы, а планета получила статус свободной торговой зоны. С тех пор ни одно из правительств Конфедерации ею не интересовалось. О Медуме вспоминали раз в пять лет, ко времени очередных выборов. Да и выборы эти носили чисто формальный характер. Пост губернатора вот уже третий срок подряд занимал один и тот же тип, скорее всего взятками, купивший себе эту должность до конца своей жизни.
— Ну и какого хрена мы здесь делаем?
Вопрос был адресован в пустоту и носил чисто риторический характер. Капитан не ожидал услышать ответ. Но голос за его спиной уверенно произнес:
— Ждем.
Ракитов повернулся в своем крутящемся кресле и увидел Пальнова.
Пальнов был его помощником по должности, пилотом второго уровня по званию, а по жизни — близким другом Ракитова, хотя знакомы они были не очень долго — три с половиной года. Их связывали двадцать четыре совместных рейса и десяток переделок, из которых они выбрались благодаря взаимовыручке. Ну а сейчас Пальнов стоял в дверях пилотского отсека и энергопистолет в его правой руке был направлен в грудь Ракитова.
Да, было от чего лишиться дара речи. С полминуты капитан неотрывно смотрел на дуло энергопистолета, потом, немного придя в себя, посмотрел в глаза своего помощника, своего друга. Или бывшего друга?
— Это шутка? Если да, то очень глупая.
— Нет, это не шутка, — ответил Пальнов. — Сейчас, всё как раз очень серьёзно.
— Я не понимаю. Что, чёрт возьми, происходит? Может, объяснишь?
— Всё очень просто, корабль теперь под моим командованием и мы ждём гостей.
— Что за дерьмо! — рявкнул капитан. — Как мы здесь оказались? Какие ещё гости?
— Из уважения к нашей дружбе, я всё объясню, — спокойно сказал Пальнов. — Я перепрограммировал наш маршрут, чтобы мы оказались здесь. Корабль не пойдёт на Олимпию, груз теперь моя собственность и я намереваюсь толкнуть его за кругленькую сумму.
На поясе Ракитова был портативный шокер для самообороны, входящий в комплект капитанского обмундирования. Он потянулся рукой к этому малоэффективному в данной ситуации оружию, чем вызвал горькую улыбку Пальнова.
— Не стоит даже пытаться, дружище. Подними-ка руки вверх, только сначала отцепи ДПВ. Конечно, сопровождение нас вряд ли быстро найдет, но на всякий случай…
Судя по всему, Пальнов был настроен решительно. Он вполне мог выстрелить, Ракитов видел это по его глазам. Поэтому, он расстегнул крепеж и бросил прибор связи на пол. Туда же, полетел и шокер.
— Без обид, ладно? — в голосе Пальнова было нескрываемое сожаление. — Это вынужденная мера. Но, как только все закончится, я трижды попрошу у тебя прощения. Заработанные деньги поделим, я ведь не забыл о нашей дружбе. Я готов отдать тебе десять процентов, а может и больше, там посмотрим. Корабль этот тоже будет наш, смотаемся куда-нибудь подальше и заживем, как люди.
 
— Похоже, ты бредишь. — усмехнулся Ракитов. — Несешь полную чушь. Лучше отдай оружие. Обещаю не выдавать тебя, пока летим до Олимпии, посидишь под арестом.
— Думаешь, я спятил? — разозлился Пальнов — Неужели ты думаешь, сумасшедший, так смог бы все спланировать, что подцепил правительственный груз?
— Только сумасшедший бы и решился. — кивнул Ракитов. Скажи-ка мне лучше, зачем ты все это устроил и кто твои… покупатели?
— Зачем устроил, спрашиваешь? А тебе самому не надоело так жить, от зарплаты до зарплаты, которая не очень то и велика? Вспомни наш последний рейс на Арнатогу. Пляжи, море, девочки, роскошные флаеры, гостиницы и коттеджи в розовых утесах. Я видел, как там живут люди, и теперь знаю, как надо жить. Мне надоело работать на это чертовое правительство, мне надоело копить полжизни, чтобы раз, или может быть два отправиться на ту же Арнатогу туристом. Мне надоело смотреть на роскошь издалека, я хочу купаться в ней. Что же касается моих покупателей, то скоро ты их увидишь.
— Ничего у тебя не выйдет, — сказал Ракитов, несколько обескураженный речью Пальнова. Он и не думал, что его друг… бывший друг, так страдает при виде чужого счастья, богатства и благополучия. Да, Ракитов и сам был не доволен социальным расслоением общества, случившимся после падения Судейского режима и образования Кассиопейской республики, но идти на преступление, предать Правительство, которому давал присягу… нет, до такого Ракитов не докатился. И не докатится никогда. Он попытался напомнить Пальнову о его долге, но тот горько рассмеялся:
— Присяга, верность? Кому, черт возьми? Всем этим продажным министрам, банкирам и олигархам? Не надо кривить душой, мой друг. Ты ведь и сам знаешь, что груз в нашем трюме тоже украден.
Да, это была правда. Груз принадлежал народам Конфедерации. Потребовались многие годы, усилия тысяч людей и других разумных существ, чтобы эти четыре тонны, отяжеляющие трюм корабля дошли до всех нуждающихся. Но узкая группа министров Кассиопейской республики, в основном, промышленные олигархи, решили по-другому. Груз должен быть тайно переправлен на Олимпию — столичную планету республики, где перейдет в собственность олигархов, а они и будут решать, как выгоднее им распорядиться.
Ракитов знал все это, поскольку тесно соприкасался с властными кругами. Но почему-то ему хотелось верить, что все будет по справедливости. Да, олигархов все ненавидят за их жадность, неправедно нажитое богатство, но видимо характер у Ракитова был такой, что он готов был простить, готов поверить в то, что человек может измениться к лучшему. Отправляясь в это рейс, он тешил себя самообманом, что груз не будет присвоен, что на нем не станут наживаться, ведь эти чертовы министры и без того богаты. Для личных же целей им не понадобится все четыре тонны. Да на всю их кучку из нескольких человек хватит одного-двух килограмм. И вот теперь непредвиденный случай в лице Пальнова, перемешивал все карты. Кто же его покупатели? Сколько же они обещали за захват груза? Должно быть не мало, раз Пальнов согласился, хотя за доставку груза на Олимпию, ему, как и остальным членам экипажа обещали премию, на которую можно было бы безбедно прожить целый стандартный общегалактический год.
Внезапно на пульте управления раздался короткий, резкий сигнал.
— А вот и наши гости, — довольно произнес Пальнов. — Наконец-то.
Ракитов чуть повернул голову, так, чтобы видеть обзорный экран. Поначалу, он видел лишь черноту космоса, прошитую россыпью далеких звезд, но вот одна из этих звезд стала быстро увеличиваться. Внешние сенсоры видеоэкранов автоматически начали сканировать приближающийся объект, и через несколько секунд Ракитов рассмотрел прибывший корабль. Сердце его учащенно забилось, в предчувствии еще большей беды, чем предательство Пальнова. Это был марчианский корабль класса "трезубец" — отлично вооруженный, с высоким уровнем защиты, маневренный и высокоскоростной. Ни названия, ни каких либо других опознавательных знаков он не имел. Хищные контуры "трезубца" сверкнули в лучах местного солнца в тот самый момент, когда корабль пошел в атаку.