Молчание (ЛП)

Боевые тренировки.
Кровавая тренировка с оружием.
Уроки текущих событий — в сверхъестественном и смертном мирах.
Все занятия, в которых ни одной женщине, наследнице престола, раньше не позволялось участвовать.
Объяснение моего брата, когда я спросил?
— Есть шанс, что Каламити не выйдет замуж. Мы с Алессандрой согласились позволить ей самой выбирать, вместо того, чтобы навязывать ей брак.
Моя первая реакция? Облегчение.
Вторая? Ужас. Из-за того, на что мой брат намекнул. Наша фракция, никогда не предпринимала попыток быть сама по себе за те десять тысяч лет или около того. Мы одни из самых успешных, самых древних вампирских кланов на планете. Нам это удалось не только благодаря соблюдению традиций и стабильности, но и благодаря тому, что нами всегда правили два монарха.
Если королева умрет, ее в конце концов заменят.
Если умирает король, та же участь постигает и его.
Только рожденному мужчине, наследнику, первому сыну короля, позволено править единолично. Как мой брат, Малахай, только завершил первое тысячелетие своего правления. Никогда не было дочери. Никогда не было наследницы. От нее всегда ожидали, что она выберет короля.
Но дело не только в этом, Каламити ведь даже не кровная дочь Малахая. Закон уже был переписан восемь лет назад таким образом, чтобы проложить ей путь к восхождению на трон.
А теперь еще и это.
Почему они так нарушают правила из-за Каламити?
Ответ — эфемерный шепот в моей голове, постоянно выходящий из-под моего контроля. Обдумывание ни дало мне никакого конкретного ответа. Только это чувство, что я обязан знать, почему Каламити так отличается.
Или не только она? Все ли молодые самки этого королевства настолько свободны? Так похожи на людей в своей воле? Редко, когда социальные изменения такого масштаба распространяются по культуре в мгновения ока, но это не является чем-то неслыханным.
Особенно с сегодняшними технологиями и легкостью обмена информацией.
Блядь. Моя голова сейчас треснет.
Я проглатываю очередной сухой ком, мои внутренности горят. Прошло три недели с моего последнего кормления. Я способен продержаться дольше, но я определенно на грани. Определенно приближаюсь к темному и опасному моменту.
Мои мысли возвращаются обратно к вампирше, которую я в последний раз трахал, той, которой я кормился от призыва до самого возвращения домой с поля битвы. Я помню, как наслаждался каждым сантиметром ее тела, жестко имея ее всю ночь, пока мы по очереди кормили друг друга.
Теперь она всего лишь туман. Как если бы она была любовницей тысячу лет тому назад. Событие, которое я помню, произошло, но которое я не могу вспомнить достоверно, чтобы пережить его со свежими чувствами.
Однако, Каламити питается от того самца в том клубе…
Я стискиваю свои челюсти, игнорируя боль в деснах. И свой еще более обезумевший член. Возвращая свое внимание к каналам безопасности крепости, я прищуриваю глаза на ту, что стоит прямо за дверями моих покоев…
Двери открыты.
И она стоит там.
Разворачиваясь на своем месте, я удостоверяюсь в том, что видел: Каламити стоит у входа в мои покои, тени свечей играют на ее формах.
Она не двигается.
Я тоже.
Непрерывные секунды смешиваются друг с другом, молчаливое тиканье, которое отражается в моем сердцебиении.
На ней золотая с бриллиантами корона. Прикрепленная под ней длинная, черная кружевная вуаль, обрамляет стороны ее лица, прежде чем упасть, чтобы покрыть все ее тело от посторонних глаз.
— Каламити, — говорю я, совершенно растерянный, заключенный в ловушку ядовитого импульса, требующий сорвать с нее вуаль и проникнуть в нее не только клыками, но и членом.
Черные радужки этих темных ирисов остаются совершенно спокойными, выражение лица безмятежное, губы застыли в приятной улыбке.
Ни слова. Даже не моргнув.
Это игра. Смутно, я осознаю, что она играет со мной так, что это бросает вызов логике. Не могу припомнить, когда в последний раз какая-нибудь женщина умудрялась так захватить меня. Сломав шею, я спорю сам с собой о достоинствах игнорирования ее, нежели допроса.
 
Она не дает мне шанса.
Так же тихо, как и появилась, она поворачивается, чтобы уйти, и вуаль рассеивается лишь одним шепотом движения.
Давая мне представление о том, что под ней.
Под тем откровенным, неприличным и примитивным платьем, которое оставляет обнаженной большую часть ее верхней части тела.
Каламити ушла, внезапно растворившись в тени за пределами моей комнаты, но ущерб уже нанесен.
Я потерял из виду ее ранее, понятия не имею, откуда она, черт возьми, только что пришла. Серьезное упущение. И я больше не допущу такого промаха. Пора мне переключиться на постоянный присмотр за этой девушкой. Даже если я лично должен стать ее тенью.
Но для того, чтобы урезонить себя, чтобы избежать нападения на нее, я должен пойти и позаботиться о своих потребностях. Пришло время снова посетить гарем.
  
Глава 5
 
Следить за ней оказалось труднее, чем я планировал изначально.
Особенно, когда я едва мог на нее взглянуть.
И так несколько дней. На самом деле недели. Если быть точнее, две. И каким-то образом, час за часом, несмотря на мои лихорадочные, умелые попытки выследить ее, девчонке удается ускользнуть от меня на каждом шагу.
Ее родители остаются беспечными, они явно привыкли к ее безумному чувству независимости.
И я не смог заставить себя признаться им в том, что видел; их дочь, блуждающая по пустынным залам третьего этажа, где находятся ее покои, покрытая кровью.
Без тени смущения выставляя данное варварство на показ.
И это не самая тревожная часть. Настоящая причина, из-за которой я не могу признаться брату в том, чем занимается его приемная дочь, лежит гораздо глубже.
Я трахаюсь. Каждую ночь я питаюсь и трахаюсь, и каждую ночь она все дальше отдаляется от меня, но мой разум все еще не отпускает ее. Я представляю себе, как вампиров, так и человеческих самцов в муках ее укуса, чувствующих эти резцы глубоко в их плоти, и эта болезнь усиливается с каждым разом.
Сегодня я нахожусь за пределами городских стен, на ступенях, ведущих в лес. Солнечный свет пробивается сквозь красные листья —" фильтрованный солнечный свет. Как и у большинства вампиров, у нас смертельная аллергия на ультрафиолетовое излучение, исходящее от солнца. Заклинание, которое сохраняет эту часть леса скрытой от остального мира, также обеспечивает фильтр, который удаляет это излучение, позволяя нам наслаждаться дневным светом.
Я здесь не ради гребаного солнца. Даже не для того, чтобы созерцать, как оно заставляет светиться темно-серые деревья и их кроваво-красных листья.
Она трахалась, прямо там. Я видел ее.
Я скрежещу зубами, звук смертоносной вибрацией проходиться по мне. Низкий рык, который я издаю, грохотом проносится в воздухе вокруг меня, когда смотрю налево и направо.
«Успокойся. Ты кормился. Нет причин быть таким животным».
Вот только я кормился не от нее, трахал не ее, и с каждой женщиной, которую я пробую, все это напоминает мне, что они не те, кого я хочу.
Они не приемная дочь моего брата.
Боги, я чертовски болен.
— Обсидиан.
Я оборачиваюсь на звук голоса.
Альмира, одна из самых высокопоставленных членов совета.
И одна из овдовевших женщин, которых я трахал в гаремах каждую ночь. Среди прочих. Всего три дня назад я заставил ее и двух рабынь лизать мой член одновременно.
Мне пришлось откинуть голову назад и закрыть глаза, чтобы полностью насладиться этим, и с каждым движением их языков по моему члену, образ губ Каламити преследовал меня, но они, похоже, не осознавали, насколько я мысленно оторван от реальности.
Альмира подходит ближе, темно-красный церемониальный халат ее положения скрывает ее гибкое тело из виду.
Не то чтобы у меня было желание видеть его в данный момент.