Музыка Имматериума (СИ)
На Милосердии, при этом, есть аж два спецбоеприпаса для приведение в действие приказа Экстерминатус: торпеды с мощными установками плазменного бурения, после попадания на поверхность планеты, менее чем за час пробивающиеся в окрестности планетарного ядра и вызывающие мощный взрыв, выводя планетарное ядро на нестабильный режим.
В девяноста процентов случаев планета просто раскалывается на кучу астероидов. В десяти, если планета старая, и активность ядра слаба — просто серьёзнейшая тектоническая активность, и всему на коре планеты всё равно кирдык.
Так вот, этот запредельно дорогой боеприпас имело бы смысл потратить на корыто несунов, вот только торпеде надо было коснуться поверхности судна, чтоб запустить режим “движения к центру массы”. Но этого, опять же, не давал сделать щит.
При этом, Франциск, в сердцах, пожелал еретикам сгореть огнём, что толкнуло мысль к самой горячей топке любой звёздной системы. А потом я задумался о вооружении Милосердия, а главное — плазменных мортирах, которые не ставят даже на линкоры. Обычно это вооружение орбитальных баз. Ну и плазма, в колдунском, сверхкритичном состоянии пришла в голову.
Итак, сия плазма переходит в состояние плазмы обычной после столкновения с объектом не менее плотным, нежели жидкость. А что, если выстрелить этой самой плазмой в звезду? Мои скудные знания утверждали, что плазменный поток пролетит корону — там просто нечему, невзирая на температуру, вызвать “подрыв”. И дойдёт до лучистой зоны — области непрерывной термоядерной реакции, где вещество, невзирая на сверхтемпературы в миллионы градусов, начинает приобретать плотность жидкости. И вот тут-то наша плазма и рванёт. То что она намного холоднее — ерунда, важен сам факт “возмущения”, вызванного слаженным залпом, мегатон в пятьдесят, не меньше.
Звезде-то это всё тьфу, но данный выстрел, по логике, должен вызвать протуберанец, причём не коронный, а лучистого вещества. Небольшой и кратковременный, по меркам светила, но…
Миллионы градусов на довольно значительном удалении от светила. Пусть самые-самые суда, со слов Редуктора, такое и могут пережить, но не наш противник.
Соответственно, изначальный план был вынудить несунов погнаться за нами, ну и “поймать” их корыто на спровоцированный плазменным залпом протуберанец.
Сейчас, правда, вводная изменилась — ловить придётся “в лобовую” и на противоходе, но помимо недостатков есть и достоинство — можно будет задействовать обе мортиры, тогда как изначальный план предполагал одну.
— Есть расчёт, — тем временем вслух озвучил Редуктор. — Передано на терминал управления орудийными палубами и вам, капитан. Требуется прямое сопряжение с орудийными расчётами, — продолжил магос.
— Передаю, — несколько поморщился Франциск, копошась за капитанским терминалом и допуская “посторонних” до святая святых корабля.
Впрочем, нужность этого он и сам понимал, так что долго строить обиженку не стал, явно занявшись контролем курса Милосердия и, как и Редуктор, отслеживая передаваемую зондами траекторию корыта несунов.
Так, в расчётах и напряжённом ожидании прошло полчаса. Я, признаться, мог бы почувствовать себя лишним на мостике, если бы не несколько “но”: от того, что идея всё-таки моя, до того, что банально интересно, да даже угнетаемая свячёность в предвкушении потирала лапки.
И вот, над затемнённым полукругом светила, занимающим нижнюю треть обзорного экрана, показалась алая точка, снабжённая кучей циферок, что-то там обозначающих. Признаться, видя раньше подобное во всякой фантастике, я считал, что это показуха. А сейчас, вогнав сознание в сопроцессор (да и без него, но с явным трудом, так что в нём лучше), я отчётливо видел и знал, что это как постоянно меняющиеся координаты внутри звёздной системы, так расстояние, угол, вектор и прочие параметры цели относительно нас.
И двигалась эта противная еретическая точка, учитывая встречные траектории, весьма и весьма быстро. Да и просто ждать очистительного звёздного огня сволочи еретические не желали. Во-первых, в нашу сторону полетела орда всякой демонической и колдунской гадости, которую я вполне смог развеять. Но, не ограничившись этим, мерзкие несуны зарядили по нам из батарей ланс-орудий. И хорошо что не орудия Нова — подобный залп Милосердие могло и не пережить.
Да и еретически меткими были гадкие канониры еретиков — три из четырёх залпов “чиркнули” по щитам.
— Ресурс щита тридцать восемь процентов, время восстановления семь минут пятнадцать секунд, — послышался голос мастера протектора, офицера занятого как раз щитами. — Перевести мощность на фронтальные щиты?
— Лишнее, Ганс, — бросил Боррини. — Выстрелить повторно лансами они не успеют, а в зону досягаемости иных орудий мы не войдём…
— Залп!!! — громоподобно прозвучал голос Редуктора, и экраны и освещение мигнули — плазменные орудия были выведены на предел и даже чуть больше, для максимального ускорения зарядов.
В сторону светила сорвалась плазменная “клякса” — несколько выстрелов двигались кучно, будучи фактически одним объектом, что указывало на прекрасную слаженность.
И канул заряд в корону светила. А у нас повисла напряжённая тишина ожидания. Не знаю, как кто, а я сжал зубы, следя за отметкой несунов — стоит им сменить курс, и нам придётся весьма кисло. Впрочем, если выживем — можно покружить вокруг светила, выполнить заход “номер два”.
Однако, еретики курс не меняли. Не знаю, зафиксировали ли их авгуры наш залп, судя по всему — вряд ли, но наши совместные курсы их, очевидно, более чем устраивали — мы как бы стремились войти в зону досягаемости наших орудий, где еретики явно рассчитывали просто раздавить нас преобладающей огневой мощью.
— Если они сменят курс… — начал было один из офицеров, явно не выдержавший напряжённой тишины.
Но не закончил — из звезды показался ослепительно белый, даже в умном затемнении, пертурберанц, стремительно двигающийся от светила.
— Авгуры, максимальное увеличение вражеского судна на обзорный экран! — рявкнул Боррини.
А я, чувствуя явное удовлетворение шестерёнок, как расслабился, так и со злорадным ожиданием улыбнулся, взирая на занявшую треть экрана картину судна еретиков.
И, через несколько секунд, мы были вознаграждены зрелищем поджариваемого на звёздном огне судна еретиков.
— Ignea poena!* — с вполне уместным пафосом произнес я, на что свячёная оболочка забилась в экстазе, так что пафос я сбавил. — Валлиос, прекрасный расчёт, благодарю и поздравляю. Франциск, прекрасный корабль, экипаж и капитан, благодарю и поздравляю.
— Терентий… — явно не находил слов Франциск, но так их и не нашёл.
— Цель не уничтожена, — послышался голос мастера оружия, явно оскорблённого попранием своего всего.
— Люций, варп подери! — возмутился Франциск, тыча в перекорёженую железяку на обзорном экране. — Какое “не уничтожена”?!
— Авгуры отмечают активность систем, — мстительно буркнул обиженка.
— Да, очевидно враг в последний момент направил все щиты на прикрытие одного отсека, — подал голос Редуктор. — Впрочем, им это ничем не поможет — оружия нет, как и плазменного реактора, двигателей.
— Ни варпа у них нет, — заключил капитан. — Просто мишень.
— С судна еретиков исходит астропатический крик о помощи, — в свете и ветре сообщила Кристина, стоявшая неподалёку и радующаяся моей радости.
— Еретики? — уточнил я.
— Не похоже, Терентий, попробую понять, — быстро сообщила тереньтетка и начала слать конструкты из света и ветра.
— С Тёмного Хора идёт астропатический сигнал СОС, — выдал мастер связи, подтверждая сказанное Кристиной (хотя, я ней и не сомневался).
И призадумался я, что за варповщимна творится, да и кто такой “похоже, не еретик” может сосить с корыта несунов?
* — Кара или наказание огнём на высоком готике.
19. Нездоровая конкуренция
В общем, через четверть часа Милосердие совершило череду сложных манёвров, ложась на параллельную оплавленному куску ереси орбиту вокруг звезды. А на мостике происходило мини-совещание, на тему “кто виноват, и что со всем этим делать?”