Neлюбoff (СИ)

Холодно, ледяной ветер проникает под пальто, бросая в лицо горсти сухих листьев, пахнущих тленом. Природа засыпает, обнажая изрытую морщинами, измученную, увядшую красоту, умытую тоскливым, холодным дождем. Мне уже не страшно и не противно, исполнять задачи Олега. Мне все равно, и это безразличие пугает. Почему я не рассказала все Анатолию, поддалась на первобытный страх, потерять его? Не понимая, что в своем желании укрыть, защитить любимого мужчину, я лишила себя возможности остаться с ним навсегда. Но малодушие не дает мне сделать последний, правильный шаг, уйти, дав ему возможность найти свое настоящее счастье, и прожить полную радости жизнь.
Университет встречает меня какофонией веселых звуков и запахом смеющейся, беззаботной молодости. Давая мне возможность забыться, отдохнуть от тяжелых мыслей и грызущей тоски. Мне нравится общаться со сверстниками. Они такие легковесные, понятные и главное, они не лезут в душу. Им это не нужно, не интересно. У них полно своих забот: учеба, тряпки, клубы. Такими и должны быть детство и юность - беззаботными и неосмысленными. Такими, что - бы самым страшным и неприятным в жизни, были экзамены и первая безответная любовь. Что бы желать дурацкий телефон или туфли со смешным названием, и знать, что рано или поздно мечты, все же, сбудутся, и что вся жизнь еще впереди. Так интересно и волнительно не знать, что же будет дальше. Мои новые приятельницы - я завидую им. Их беззаботной глупости и максимализму. Они думают, что Анатолий мой отец, а я не разубеждаю их. Зачем? Это породит излишнее любопытство, глупые вопросы, и острое, возбуждающее желание сунуть нос в нашу жизнь. Они все имеют полный комплект: мамы, папы, братья, тети, дядья. Им, естественно, любопытно, почему мы живем вдвоем, про мать они вопросов не задают, справедливо полагая, что мне эти разговоры будут не приятны, в независимости от того, умерла ли она, или просто бросила нас. Но, взгляды, которые они бросают на Анатолия, не детские. Это взгляды женщин, видящих перед собой привлекательного, состоятельного мужчину. За эти взгляды, я их ненавижу. Именно по - этому моя мать истребила, как класс всех своих подруг, она видела в каждой из них соперницу. Она и меня выгнала, испугавшись, что я позарюсь на очередное ее счастье.
- Софья, ты с нами? - зовет меня смешливая Олечка. - Мы в кофейню. Пойдем, посплетничаем. А то, лица на тебе нет. Ты здорова.
- Да - растерянно отвечаю я, ощущая подступающую к горлу, противную тошноту, - со мной все в порядке. Просто, мне домой нужно.
- Может проводить тебя? Ты ужасно бледная - озадаченно вглядывается в мое лицо Ольга.
- Оль, все хорошо, развлекайтесь. Я дойду - отвечаю я, и устремляюсь к выходу. Холодный уличный воздух врывается в мои легкие, принося мгновенное облегчение. Домой, хочу домой. Прижаться к Анатолию, и весь вечер сидеть с ним на диване, глядя очередной глупый фильм, смеяться над его остроумными комментариями. И любить, желать, задыхаться от чувств, наслаждаясь его близостью. От этих мыслей, внизу живота растекается жар, и грудь отдается болезненным спазмом. Я почти бегу, желая поскорее оказаться дома.
[Он]
- Можно войти? - спрашивает меня, привалившийся к дверному косяку, Олег. Он пьян, я никогда не видел его в таком состоянии. - Ну, так что, впустишь или нет друга детства?
- Конечно, проходи - говорю я, посторонившись. Зачем он здесь, интересно? Мы, давно уже, не ходим в гости друг к другу. - Что - то случилось?
- А почему, должно, что - то случиться, для того что бы я захотел увидеть друга? - удивляется Олег, доставая из принесенного с собой пакета, бутылку дорогого коньяка - Знаешь, я поговорить пришел. Просто, поделиться, что ли. Стаканы давай, разговор долгий предстоит. Как - то, не так все стало, Толян. Не по человечески. Мы же с тобой с детства дружим, а в последнее время, что - то исчезло, сломалось - говорит он, разливая благородный напиток по стаканам.
- Олег, такое бывает. Это нормально.
- Да, нормально. Анатолий, для ненормальных. Помоги мне. Я запутался совсем.
 
- Чем же я могу помочь тебе? - усмехаюсь я, вспоминая вечную самоуверенность своего друга детства. - Ты же никогда помощи не принимал, а тут, вдруг, такая просьба. - Плохо мне, Толян. Сердце болит, ноет. Ой, не нужно мне про врача заливать тут - предвосхищая мой ответ, останавливает меня он. - Не физический у меня недуг - душевный. Влюбился я, умираю от любви. А она меня ненавидит. Я сам виноват, конечно, в ее нелюбви, но изменить уже ничего не в силах. Я смотрю на Олега и не узнаю его. Передо мной сидит не самоуверенный наглец, а постаревший мужчина, внутри которого поселилась тьма. Проклятье нелюбви, которую он сам никогда не в силах был подарить. Тьма, которую невозможно прогнать ни дорогим коньяком, который Олег сейчас пьет, не закусывая, ни деньгами, за которые он не может купить любовь желанной женщины, ни моим пустым советом.
- Олег, кто она?
- Этого я тебе не скажу. Незачем. Она не свободна и влюблена, но не в меня. Не в меня - черт побери - зло кричит Олег, швырнув в стену стакан. Он с громким звоном разбивается, оставляя на белой стене уродливые, ржавые подтеки. - И больше всего меня бесит, что мне так и не удалось сломать ее. Маленькая, гордая сучка. Ненавижу. Ее ненавижу, любовника ее ненавижу. Ненавижу. Всю жизнь ненавижу, этого ее любимого. Он меня всего лишил: детства, любви, а теперь еще и женщины, за которую я сдохнуть готов, все готов отдать, что у меня есть. Я из - за него, лез наверх, что бы уничтожить эту тварь, растоптать, шестерил перед быдлом всяким, выслуживался, добился всего. А он лучше все - равно - пьяно беснуется Олег, вытирая с лица злые, пьяные слезы.
- Олег, успокойся. Я не могу дать тебе совет, в данной ситуации. Одно скажу, что заставить любить невозможно - говорю я, прервав поток пьяного бреда, в который особо не вслушиваюсь. Кто же тот несчастный, перешедший ему дорогу? Ненависть Олега страшна, так же, как и его любовь. В них нет полутонов. Его чувства, как извергающийся вулкан, сносят, разрушают все на своем пути. И спасения от стихии по имени Олег, просто нет.
- Ну, что ж. Это мы посмотрим - истерично смеется он, и направляется к выходу, едва не сбив с ног стоящую в дверях, бледную, как полотно Софью.
- Как вы считаете, красавица, могу ли я заставить любить себя? - глумливо обращается к ней Олег.
- Насильной любви не бывает - тихо отвечает Софи, глядя ему прямо в глаза.
- Ну - ну - ухмыляется мой друг - Пока Толян, про командировку не забыл, надеюсь? Завтра жду результатов, по телефону.
Софья бледна, в глазах ее я вижу лихорадочный блеск, и понимаю, что она едва стоит на ногах. Едва за Олегом закрывается дверь, она буквально падает на пуфик, стоящий в прихожей.
- Что с тобой Софи? - спрашиваю я, помогая ей раздеться.
- Зачем он приходил? - слабым голосом спрашивает она.- Он напугал меня. - Тебе нечего бояться, любовь моя - говорю я, притянув ее к себе, желая только одного, оградить ее от всех страхов и боли.- Поцелуй меня - шепчет она, заключив мое лицо в плен своих холодных ладоней. Ее губы пахнут дождливой свежестью, сладким вином из морозных яблок, лепестками роз, на которые они так похожи. Прикосновения их легки и воздушны, но от этих касаний мое сознание взрывается, и я приникаю к ее губам, как к волшебному источнику, словно жаждущий, в желании удовлетворить свою жажду. Она робко касается своим языком моего, а потом все смелее и смелее затягивает его в горячий, страстный танец острого поцелуя, всецело отдаваясь наслаждению им. Мое сердце готово выскочить из груди от ощущений переполняющих меня.
 
- Я буду любить тебя всегда, что - бы не случилось, не произошло, я хочу, что бы ты знал, что я только твоя - говорит Софья, опьяневшему от страсти, мне, серьезно глядя в глаза, делая меня при этом, счастливейшим из смертных.
- Только моя - эхом повторяю я.
ГЛАВА 20 
ГЛАВА23