Одержимость (ЛП)
За последние недели были использованы все возможные варианты.
Через несколько дней после похорон Аллистера Стерлинг встретился с МакФадденом. Встреча была организована не для того, чтобы МакФадден мог выразить свои соболезнования, он сделал это с великолепной помпой на похоронах. Встреча была назначена МакФадденом с намерением сделать молодому Спарроу предложение: новая организация Спарроу могла сохранить ту же инфраструктуру, которой обладала организация отца, и если Спарроу был одержим идеей прекратить участие его семьи в торговле людьми, то Стерлинг должен был передать часть сделок Спарроу МакФаддену. МакФадден утверждал, что новое соглашение будет держать клиентов и поставщиков счастливыми, позволяя Стерлингу умыть руки от любого участия.
Спарроу вежливо выслушал предложение старика и ответил встречным предложением. Организация Спарроу сохранит прежнюю инфраструктуру с новым надзором, включая уже существующих новых капо. Дела Спарроу с торговлей людьми и эксплуатацией закончатся, и он поставит перед собой задачу покончить со всей торговлей детьми в Чикаго.
Это прозвучало как угроза.
Так и должно было быть.
Сказать, что МакФадден был удивлен или, может, даже шокирован мастерством молодого Спарроу и его пониманием преступного мира, было бы преуменьшением.
Слова ничего не значат без действия.
Вот почему мы теперь вели эту войну на нескольких фронтах.
Мы сражались не только со всеми звеньями цепочки поставок, которую использовал Аллистер, но и с организацией МакФаддена, с теми, кто пытался самоутвердиться, и с горсткой дерзких старых Спарроу. Последние уменьшались. Один мертвый король и мертвый советник умели заставить замолчать других.
Единственный эффективный способ уничтожить врага, даже семью, — это отрубить ему голову.
Аллистер Спарроу и Руди Карлсон были главными.
У нашей новой организации Спарроу было четыре головы.
Мы никуда не собирались.
В данный момент мы со Спарроу сидели на заднем сиденье бронированного внедорожника, направляясь на заброшенную верфь. Сегодня вечером прибыла партия из пяти женщин. Как и сказал Патрик, главарь, которого послали разобраться с ситуацией, замолчал.
Это означало, что он либо испугался и сбежал, либо более вероятный сценарий состоял в том, что мы найдем его тело в бочке с кислотой.
Согласно кодированной декларации, возраст женщин варьировался от девяти до двенадцати лет. Контрабандист потребовал плату сегодня же вечером и пригрозил, что если не получит ее, то найдет других покупателей.
— Это может быть ловушка, — сказал я, мое нутро скрутило от такой возможности.
— Знаю, — сказал Спарроу. — Они увидят, что мы идем. Но мы готовы. Они не увидят тех десяти человек, что у нас там.
Я покачал головой.
— Оставайся в машине, Спарроу. Твое лицо в настоящее время является мишенью для половины города. Они убьют тебя, и все, что мы сделали и что будем делать, будет потеряно. Черт возьми, мы трое знаем, что и как делать, но эти другие… — Я кивнул подбородком в сторону главаря за рулем. — …они рискуют своими жизнями и обеспечивают контроль за тобой, за твое имя.
— И ты считаешь, что я должен вылезти и спрятаться в небоскребе?
— Это не шутки, — прорычал я себе под нос, стараясь, чтобы наш разговор не услышали на переднем сиденье. — Это значит быть ответственным. Ради безопасности короля. Это наша работа, не только нас троих, сотни других на улице. Не рискуй попасть в ловушку. Они знают твою слабость.
Темный взгляд Спарроу пробился сквозь прищуренные веки.
— Будь чертовски осторожен, Мейсон. Я уже разозлился.
— Я говорю то, чего не скажут другие.
— Есть причина, по которой они этого не делают. Они хотят дожить до завтра.
— Именно этого мы и хотим от тебя. Этот… — Я двинулся вперед. — …дети — это твоя слабость. Твой отец сказал бы «к черту всё» и позволил бы продать их кому-нибудь другому, если бы даже почуял ловушку.
— Я не отец.
Моя челюсть напряглась, я заставил себя молчать. Был и другой способ выиграть этот спор.
Реальность заключалась в том, что мы со Спарроу сражались; так было с того самого дня, как мы впервые встретились. Я был одним из немногих, кто мог и хотел его образумить. Я мог говорить. Я не мог заставить его слушать или прислушиваться к моим советам.
Напряжение внутри машины нарастало, шины внедорожника подпрыгивали на неровном асфальте. Мы не собирались ехать в оживленный центр с кранами, разгружающими грузовые контейнеры двадцать четыре на семь под яркими огнями. Этот док у реки Калумет не работал больше десяти лет. Разбросанные грузовые контейнеры были скорее убежищами для бездомных, чем пригодными для использования. Все в этом месте кричало о подставе.
— Сколько датчиков мы обнаружили в этой заброшенной адской дыре? — спросил я.
— Ни одного, — признался Спарроу. — Поставщик законный. Его использовали много раз, и он должен был получить наше сообщение, что округ закрыт для бизнеса. После сегодняшнего вечера он поймет, что, когда я скажу, что мы закончили, мы закончили.
Пустота стоянки немного успокоила мои нервы.
Машина, в которой мы ехали, остановилась в нескольких сотнях футов от заброшенного кирпичного здания. Окна были разбиты, но решетки, закрывавшие проемы, остались целы. Более чем вероятно, что когда-то здесь располагались офисы прорабов.
Я посмотрел выше, ища снайперов. Все еще сидя в машине, я прищурился. Моя способность стрелять на поражение с расстояния более двух тысяч метров означала, что кто-то другой мог сделать то же самое.
— Чертовски темно, — сказал я. — Я никого не вижу. Где наши, Спарроу?
Спарроу смотрел на экран телефона.
— Они здесь. Я улавливаю их сигналы.
— Я не вижу их.
— Тебе и не положено.
Я покачал головой.
— Если я не вижу их, то, возможно, не вижу и других.
— Черт, — сказал Спарроу громче, чем раньше. — Смотри.
Он подтолкнул свой телефон в мою сторону.
От картинки на экране у меня скрутило живот. На грязном бетонном полу, сбившись в кучку, лежали пять девушек, волосы у них были растрепаны, а на руках и лицах виднелись синяки. К счастью, они были одеты. И все же одежду, в которую они были одеты, лучше было бы назвать лохмотьями. Каждая выглядела истощенной.
— Мы платим, — сказал Спарроу.
— Деньги в сумке на заднем сиденье, — сказал я.
— Я с тобой согласен. Если продавец не получит от тебя деньги, он не остановится, пока не найдет другого покупателя.
— Наверное, кого-то из МакФаддена, — предположил Спарроу. — Продавец хочет выгрузить их сегодня вечером.
— Скажи ему, что мы возьмем товар и вынесем его, — сказал я.
Сеть, передающая сообщения, была сильно зашифрована, что вызывало задержку от времени отправки до получения. Спарроу напечатал сообщение.
— Я отдам ему деньги, — продолжал я. — После обмена пусть другой Спарроу отвезет девочек в клинику, доктор Диксон их осмотрит.
Клиника была новой и плохо укомплектованной. Наш врач был целеустремленным и способным. Дело в том, что как только это будет сделано, все будет закончено. Мы не видели причин вкладывать в это больше ресурсов.
— Это моя операция, — сказал Спарроу. — Я отдам деньги и дам понять, что мы закончили.
Я потянулся к ручке двери.
— Это твоя операция, босс. — Я открыл дверь. — И так оно и останется.
Встав, я медленно повернулся, вглядываясь в темноту.
Из глубины кирпичного здания донеслось приглушенное эхо детского плача. Моя шея выпрямилась, я поправил бронежилет под костюмом. Я терпеть не мог его носить, особенно когда летом в Чикаго поднималась температура. Тем не менее, мое время на войне, которую другие признали, в отличие от той, которая происходит сейчас, научило меня мерам предосторожности.
Закрыв дверь, я мысленно помолился, чтобы Спарроу послушался.
Когда я открыл багажник внедорожника, он повернулся ко мне.
— Его послание — войти внутрь. Я пойду с тобой.