Замки из песка (СИ)

Завтра мне стукнет тридцатник. Три десятка лет прожитых впустую, словно это вовсе и не моя жизнь и я взял взаймы её у кого-то на время. По-другому сказать и невозможно, ведь ни один здравомыслящий человек в этом мире не стал бы так интенсивно и старательно гробить себя. Хотя, это тоже спорный вопрос. Могу ли я, вообще, назвать себя "здравомыслящим"?
Слишком много мыслей, голова начинает от них болеть, а ведь впереди ещё длинная ночь. Я попытался отогнать от себя всё это. От них, всё равно, нет никакой пользы. Ничего не изменится, если я будут уничтожать себя ими. Я не стану от этого другим.
Зазвонил телефон, сгоняя остатки размышлений. На специальном экране панели управления высветилось имя "Макс". Кажется, я снова опаздываю.
– Да, – протянул лениво, нажав на кнопку принятия вызова.
– Ну и где тебя черти носят? Я выехал из офиса после тебя, но умудрился добраться быстрее, – он не был зол, а лишь пытался таким казаться. Почему-то, Макс считал своей обязанностью топить себя в алкоголе вместе со мной, хотя в его жизни не было никаких причин для этого. Я несколько раз пытался вразумить этого идиота, что не стою того, но он просто непробиваемый. Сказал, что прекратит, когда я сам это сделаю. Наивный, полагает, будто сможет пробудить во мне чувство стыда и вины перед ним. Думает, это сработает.
– Уже подъезжаю, – ответил я и тотчас сбросил. Пусть ждёт, раз ему этого хочется. Я не просил его ни о каких жертвах и не буду этого делать. Если ему нравится тот образ жизни, который я ему навязал, что ж, это его выбор. Но по-настоящему умный человек на его месте, послал бы меня на три буквы и был бы прав.
Такие, как я, не умеют дружить, любить или чувствовать. Я давно принял это и перестал сопротивляться. Надеюсь, скоро и Макс увидит всю тщетность своих попыток "спасти" меня. Надо только, чтобы он понял: я сам превратился в это подобие человеческого существа, никто меня не принуждал к этому. И только от меня самого зависит, спасусь ли я или навсегда погрязну в этом болоте.
 
 
2. Мери  
Утро началось ещё задолго до того, как сработал будильник на телефоне. Звонок от мамы заставил меня распрощаться с иллюзией сна и вновь окунуться в суровую реальность своего бытия.
Конечно же, отец в бешенстве из-за моего поступка. Я ведь уехала, не сказав ему об этом ни слова. Хотя, не думаю, что он бы вдруг стал меня слушать после того, как игнорировал мое существование на протяжении шести лет. Ему тогда было проще вычеркнуть меня из своей жизни и забыть о том, что когда-то имел дочь, чем выслушать и, хотя бы, попытаться понять. Это естественная особенность человека – игнорировать проблему, вместо того, чтобы попытаться ее решить. Я не виню его том, что он не смог справиться с таким жестоким ударом, но... Порой мне так не хватало его сильного плеча рядом и этого "ничего не бойся, принцесса. Папа никогда не даст тебя в обиду"...
– Еще не поздно всё исправить, Мери, – мама говорила тихо, словно боялась, что её услышат и застанут за непристойным занятием. От этого стало только хуже, ведь я уже почти забыла, какого это – чувствовать себя грязью под чужими ногами, которой все боятся испачкаться. – Немедленно покупай обратный билет и возвращайся. Артур (так зовут моего отца) сказал, что знает, как тебе можно помочь. Он хочет всё исправить, ты понимаешь?
На короткую долю секунды во мне вдруг затеплилась надежда. Папа хочет, чтобы всё стало как прежде. Он может всё исправить. Я, наконец, смогу вернуться домой и больше не буду жить вдали от своей семьи...
– Он уже нашёл достойного человека, который готов взять тебя в жёны, несмотря на твоё прошлое, – в этот момент мой мир рухнул во второй раз.
Сказка, которую я себе напридумывала, обернулась настоящим кошмаром. Он хочет выдать меня замуж, чтобы окончательно избавиться от бремени в лице ненавистной дочери. Слёзы заструились по моим щекам, нарушая все обещания больше не плакать и быть сильной. Мне хотелось выть и кричать, чтобы они, наконец, услышали и поняли меня. Подняв руку, зажала ладонью рот, дабы не воплотить это желание в жизнь. Дыхание мое было тяжёлым и прерывистым. Грудь горела от несправедливости и отчаяния. Я мечтала умереть и больше никогда не чувствовать этой боли.
 
– Ты знаешь, как я к этому отношусь, – собрав остатки воли в кулак, заставила себя заговорить. – Я не выйду замуж. Не стану делать этого даже под страхом смерти! Лучше, действительно, умру, чем буду жить в аду, который вы хотите создать для меня...
Мама молчала. Казалось, ей нечего было сказать. Впервые за столько лет она не могла придумать достойного ответа, дабы избежать ответственности за то, что они сделали со мной. Им было проще отказаться от меня, похоронить заживо и поставить на мне крест, вместо того, чтобы попытаться понять, принять меня. Нет! Больше не будет прежней Мери. Больше не будет слез и отчаяния. Я начну жизнь с чистого листа. Сделаю вид, будто не было тех шести лет, вычеркну их из памяти и продолжу с того момента, где все оборвалось.
– Уверена?! – наконец, заговорила она. Теперь в ее голосе не звучало ничего, кроме открытого презрения. – Если бы ты не была такой, думаешь, мы стали бы выдавать тебя за вдовца с двумя детьми?! Это ты все испортила! Ты разрушила все наши жизни. Не смей забывать об этом, Мери...
Холод, в очередной раз, пробежал по всему телу. Внутри словно образовалась ледяная колонна, которая с каждым ее словом становилась все толще. Они сожгли все мосты. Уничтожили путь назад.
– Я и не забывала. Прощай, мама...
Как ни странно, мне не стоило большого труда произнести эти слова. Я не сожалела. Впервые в жизни мне было не тяжело отпускать свои мечты и надежды на воссоединение с семьёй.
Отключив телефон, положила его на матрас, рядом с собой, и смахнула с лица остатки слез. Последней солёной каплей, скатившейся по щеке, я поставила жирную точку в своей прошлой жизни. Отныне, Мери Саркисянц официально была сиротой...
– Когда-нибудь вы поймёте, что поступили несправедливо, но будет уже слишком поздно.
Я могла ещё долго просидеть в постели, оплакивая свои разрушенные мечты и заставляя сердце сжиматься от нескончаемой боли. Но, есть ли в этом смысл? Когда ещё самобичевание приводило к чему-либо хорошему?
Часы показывали семь утра. Через два часа я должна быть на собеседовании в первой компании, которая приняла мое электронное резюме. Это было известное в России и странах СНГ архитектурное бюро "Swan's Architecture", которое занималось не только проектированием зданий, но и их внутренним дизайном. Если повезёт и мне удастся заполучить у них должность переводчика, я буду самым счастливым человеком на свете (естественно, в рамках разумного). Далее по списку следовали несколько маленьких офисов и издательств, чья деятельность не совсем соответствует тому, что я представляю об идеальной работе. Возможно, все дело в том, что раньше я сама мечтала о творчестве? Подумать только, кажется, это было и не со мной вовсе...
Перед глазами уже почти возникли образы из прошлого, но я успела вовремя спохватиться. Откинув с себя одеяло, подготовила одежду: чёрные зауженные брюки чуть выше щиколоток, белая рубашка с длинными рукавами из шифона с кружевами и комплект нижнего белья в тон, после чего отправилась в душ.
Пока пыталась отрегулировать температуру воды, с трудом заставила себя не смотреть на запястья, которые ещё хранили память о событиях шестилетней давности. Этим июньским утром я должна меньше всего на свете думать о прошлом. Только не здесь и не сейчас, когда я стою на пороге новой жизни.
 
Горячий душ всегда шёл мне на пользу. Нервы будто успокоились, спазм мышц отпустил и я вновь стала нормальной, насколько это возможно. Из запотевшего зеркала над раковиной на меня смотрела милая, возможно даже красивая, брюнетка с длинными (до пояса) волосами, с вьющимися концами, словно специально накруменными. Миндалевидные глаза были глубокго карего цвета, напоминая тёмный шоколад с капелькой молока. Нос аккуратный и небольшой, несмотря на все предрассудки и стереотипы об армянах. Худенькая, с небольшой грудью, среднего роста (165 сантиметров). Не модель конечно, но вполне милая. По крайней мере, так мне говорили все знакомые.