Замки из песка (СИ)
Поэтому, когда я познакомился с Тимуром, решил, что пришло время меняться. Постоянные упреки учителей и их неизменное «Что с него взять? Мать-алкоголичка, отца нет. Будущий уголовник да и только», нападки и тумаки од сверстников. Все это убило во мне последние зачатки чего-то светлого и доброго. Осталась только обида. Сильная, доводящая до исступления, заставляющая идти вперед, несмотря ни на что. Тимур начал заниматься со мной. Когда-то он занимался боксом, вот и натаскал меня, добавив туда несколько приемов, запрещенных на ринге, но очень действенных во время дворовых драк. А потом, когда окреп, стал смелее, друг повел меня на первое дело. После было второе, затем третье, и так целый год.
С тех пор я перестал бояться. Страх выветрился, превратился в силу. Учебу я забросил, в школу ходил только, когда сам этого хотел. На наставления школьного психолога не реагировал, включал режим дурачка. Мол, да, конечно, вы правы. Я изменюсь, перестану прогуливать, начну учиться. Короче, нес всякий бред, лишь бы отстали. А потом все повторялось.
Дома тоже почти не бывал. Смысл? Снова смотреть на неадекватную мать и слушать ее пьяный бред? Нет уж, увольте. На улице, среди друзей, было куда лучше. Там всегда накормят, помогут, если нужно. Но самое главное, там никто не будет желать тебе смерти и упрекать за испорченную жизнь.
Так что, нет, я ничего не почувствовал, когда мне сообщили об ее смерти. Просто, отныне я был сиротой не только по факту, но и документально, официально так сказать. Только успел подумать о том, что буду делать дальше, как меня огорошили новостью про отца. Видите ли, мой папаша хочет, чтобы я жил с ним. Якобы не знал о моем существовании, а когда наличие ублюдка-сына подтвердилось, решил загладить вину передо мной и исправить ошибки прошлого. Не успел опомниться, как оказался лицом к лицу с высоким мужиком, одетым так, будто он – ведущий программы новостей. Это было первое сравнение, которое пришло в голову, при виде его темно-коричневого классического костюма и, зачесанных набок, волос.
– Это Юрий Андреевич Лебедев, – сообщила дородная женщина из отдела опеки, будто меня вообще волнует, как зовут этого хмыря. – Твой отец…
И тут меня просто вынесло. Стою, как молнией прошибленный, а у самого кулаки чешутся заехать ему по морде. Ну и что, что выше меня на целую голову? Ну и что, что он не знал обо мне раньше, в чем я сильно сомневался. Мать ни раз говорила об обратном, а из их гребаной парочки я предпочитал больше доверять первой. Ее я, по крайней мере, знал.
– Ну, здравствуй, – протянул незнакомец, сверля меня хитрющими глазами. Говорил он медленно, но так надменно, с таким выражением, будто играл роль на сцене Большого. – Сын, – от этого его «сына» чуть не рассмеялся. Честное слово, таких павлинов мне еще не приходилось встречать.
Сын. Зашибись просто. На что он вообще рассчитывает? Думает, стоит разок улыбнуться пренебрежительно, посмотреть свысока, и все? Дело в кармане, а дурачок-Игорешка от радости завиляет хвостом и запрыгает вокруг на задних лапах? Тоже самое я сказал ему в лицо, совершенно не стесняясь в выражениях. Меня не волновало ни присутствие этой мадамы рядом, чье лицо вмиг вытянулось и стало похоже на продолговатый помидор, ни то, что меня могут сдать в детский дом. Я думал только о том, что плевать мне на такого отца, которому тринадцать лет и дела до меня не было. Сын видите ли. Сейчас разрыдаюсь от счастья.
И че вам кажется, он оставил меня в покое? Нет. Завел в кабинет главного врача, который любезно уступил его для душещипательной беседы между отцом и сыном, и принялся убеждать. Настырно так, самозабвенно, будто ему реально было до меня дело.
– Поверь, – начал Лебедев, усадив меня напротив, – мне самому дико от всей этой ситуации. Но, – нахмурился, отвел взгляд, – я узнал о тебе только пару дней назад. Надежда позвонила мне… Несла какой-то бред, кричала, что я никогда не увижу сына. Я ей сначала не поверил, думал, напилась, не понимает, что говорит. А потом мне позвонили из больницы, – тут он снова посмотрел на меня. Только на этот раз по-другому. С некоторой грустью во взгляде, жалостью. – Если бы я только мог изменить все… Я бы сделал все возможное, чтобы у тебя было хорошее детство, достойное, какое ты заслуживаешь… Я прошу тебя дать мне шанс все исправить. Обещаю, что не стану давить на тебя, не буду ничего требовать. Просто, – очередной тяжелый вздох и взгляд глаза в глаза, от которого даже меня прошибло, – давай попробуем узнать друг друга, познакомиться, как отец с сыном…
Губы сами произносят ругательство, кадр замирает, воспоминания рассыпаются на мелкие куски, падают на пол разбитым стеклом. Провожу ребром ладони по шее, заставляю себя успокоиться, вернуться в настоящее. За свою детскую ошибку я поплатился сполна, так что нет смысла продолжать думать об этом, травить душу ненужными «если бы» и «может быть». Ничего уже не изменится. Время не вернуть назад, поступки не переиграть. Это невозможно. Иначе, мы бы уже давно жили в идеальном мире.
Включаю ноутбук, жду, пока система не прогрузится. Пальцы быстро набирают пароль, и вот уже главный экран с несколькими десятками папок. Полное досье, на сбор и обработку которого мне понадобились годы. Даты, фамилии, места и события. Здесь все. Весь мой труд, после которого я получу не только повышение по службе, но и долгожданное избавление. Свобода станет полной, неограниченной. Больше не будет ночных кошмаров и жизни под прикрытием. Никаких игр, никакого притворства, никакой лжи…
Из верхнего ящика стола достаю выключенный телефон. Специальный. Со скрытым номером. Несколько искусных манипуляций по экрану, и из динамиков раздаются гудки. Ровно три, как и обговорено заранее. В моем деле сюрпризов быть не может, только расчет. Точный. Идеальный.
– Да, – женский голос звучит бодро. Она тоже не спала. Ждет нашего финального выхода. Значит, я не ошибся с выбором. Алиса с самого начала казалась мне идеальным кандидатом на эту роль.
– Видео на твоей электронной почте, – сообщаю я, проверив отчет о доставке. – Сохрани его на флешке, которую передал тебе Юрий. Включишь его, как он велел, аккурат перед выступлением Дмитрия.
– Хорошо. А что делать с тем, – замялась, – другим роликом?
– Удали с носителя, – велел холодно. Обычно, так разговариваю с подчиненными, но на этот раз не сдержался. – Когда дело будет закрыто, я лично проверю, чтобы у тебя не осталось никаких копий. Согласно нашему договору.
Идею о том, чтобы подослать к Дмитрию женщину, я лично подогнал Юрию. Конечно же, сделал это не лично, через доверенное лицо. Отец не верил в мою великую любовь к Мери, ему стало известно, кто она и что ее связывает в кузеном. Юрий был бы не Юрием, если бы не решил использовать это против нас всех. Ему нужно было выиграть время, пока все его подозрения не подтвердятся, а я не отпишу ему свою долю в компании. Вот и «родилась» идея с Алисой. Женщина, которую с Дмитрием связывали романтические отношения в прошлом, которая должна была постоянно находиться рядом с ним и докладывать о каждом его шаге, станет отличным козырем в борьбе за место под солнцем. Она поможет не только вывести нас на чистую воду, но и станет прекрасным помощником в исполнении последней части его гениального плана.
Только вот Юрий не учел одной маленькой детали. Все эти годы, пока он творил свои грязные дела и наслаждался неограниченной властью, полиция уверенно шла по его следу. Это было мое дело. От начала и до конца. Тайное расследование, которое я проводил в свободное от основной работы время. Это продолжалось до тех пор, пока доказательств не стало достаточно. Тогда-то я и сообщил своему руководству о тех тайнах, которые скрывает величественный фасад фамильного особняка Лебедевых. Оставалось только проработать наши действия и начать финальный раунд.
Мы проработали каждую деталь, ошибок быть не могло. И я начал игру. Даже летал в США ради этого, никто не должен был заподозрить меня. Приехал в Москву, как раз, перед экстренным заседанием совета директоров. Напросился на работу в «Swan's Architecture», чтобы постоянно находиться в эпицентре событий, и принялся собирать информацию. Именно в тот момент Дмитрий и вышел на Федора Михайловича Прохорова, чтобы тот помог ему с разоблачением Юрия. К счастью, мне удалось выяснить это раньше, чем бывший коллега мог испортить мою операцию. Вышел на него, ввел в курс дела (в пределах разумного, конечно же) и попросил отчитывать, в первую очередь, мне. Брат не должен был узнать обо всем раньше времени, иначе, мог допустить непоправимые ошибки.