Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию (ЛП)

Точное время появления первых случаев дизентерии в английской армии (или в Арфлере) не зафиксировано. О наличии болезни хронисты узнают только 15 сентября, когда умерла самая известная ее жертва. Ричард Куртене, епископ Норвича, был человеком, который, несмотря на свою профессию, поставил свои необыкновенные способности полностью на службу своему королю, а не Богу. Доктор гражданского и канонического права, дважды избранный ректором Оксфордского университета, которому он был щедрым и ученым покровителем, дипломат, финансист и постоянный спутник и советник Генриха V. Единственное, на что он никогда не находил времени, так это на посещение своей епархии, где Джон Лестер, архиепископ Смирны, жил в его дворце и исполнял за него его церковные обязанности. Для английского капеллана (который не знал о шпионской деятельности епископа) Куртене был "человеком благородного происхождения, внушительного роста и превосходного ума, отличавшимся не только дарами красноречия и образованности, но и другими благородными природными качествами, и считавшимся более других подходящим для членов королевской свиты и советов". Он также был, по словам капеллана, "самым любящим и самым дорогим" из друзей короля, что, возможно, является более примечательной эпитафией, поскольку мало кто мог претендовать на такие отношения с Генрихом V. О том, что это было оправдано, говорит тот факт, что король сам присутствовал на его смертном одре, омыл ему ноги и закрыл глаза Куртене, когда тот умер. Куртене было всего тридцать пять лет. Его тело было отправлено обратно в Англию, где по приказу короля его похоронили среди королевских гробниц за главным алтарем в Вестминстерском аббатстве. [358]
Три дня спустя, 18 сентября, король потерял еще одного преданного слугу от той же болезни. Майкл де ла Поль, граф Саффолк, "рыцарь с самой превосходной и доброй репутацией", был пятидесяти четырех лет от роду, сопровождал отца Генриха в крестовом походе в Пруссию, а после того, как он стал королем, служил ему во всех его походах "телом и душой". Война во Франции, которая привела к его преждевременному концу, также унесла жизни четырех из пяти его сыновей. Его старший сын Майкл, которому еще не исполнилось двадцати одного года и который также находился в армии при Арфлере, был убит при Азенкуре. Жанна д'Арк оказалась заклятым врагом всех остальных. Александр погиб в битве при Жаржо 12 июня 1429 года, и в том же сражении три его оставшихся брата были взяты в плен; двое из них, Джон и Томас, умерли в плену. Де ла Поль заплатили высокую цену за свою верность ланкастерским королям Англии. [359]
15 сентября, в тот же день, когда умер Ричард Куртене, произошла вторая серьезная неудача. Либо потому, что смерть Куртене сильно всех отвлекла, либо, что более вероятно, потому, что осаждающие просто ослабили бдительность после почти месячной осады, люди, осаждавшие Лёрские ворота, стали жертвами внезапной вылазки французов. Примечательно, что среди ответственных за это нарушение долга были сэр Джон Холланд, сэр Джон Корнуолл и его брат по оружию сэр Уильям Портер, которым выпала честь первыми высадиться в Шеф-де-Ко. Воспользовавшись моментом, французы предприняли отчаянную вылазку из ворот и сумели поджечь английскую осадные строения, после чего были отброшены назад с большими потерями. (Заманчиво думать, что Рауль де Гокур стоял за этим отчаянным, но галантным жестом, не в последнюю очередь потому, что это произошло в воскресенье, в день, когда он носил золотые оковы узника и рыцарские подвиги были у него на первом месте). Хотя с военной точки зрения вылазка нанесла лишь незначительный ущерб, она значительно подняла моральный дух осажденного гарнизона, который насмехался над своими врагами, считая их полусонными, ленивыми и неспособными лучше следить за порядком. [360]
 
На такие оскорбления мог быть только один ответ. На следующее утро Холланд и Корнуолл начали штурм ворот. Стрелы, с намотанной паклей, пропитанной смолой и подожженные, дождем сыпались на укрепления, чтобы прогнать защищавших их людей и причинить новые разрушения. Под покровом ночи, по приказу Генриха V, ров, отделявший англичан от ворот, был засыпан фашинами, чтобы они могли перебраться через него, поджечь разбитые пушками остатки внешних стен и атаковать защитников. Штандарт Холланда был перенесен в центр барбакана, и его люди устремились за ним. Французы оказали ожесточенное сопротивление в последовавшем за этим рукопашном бою, но в конце концов, измотанные тщетными попытками потушить пламя, окруженные дымом и пожаром и подавленные численностью, они были вынуждены оставить свои позиции и отступить за городские стены. Но и теперь они не оставили своих усилий, а быстро завалили проход за собой бревнами, камнем, землей и навозом, так что англичане, овладев барбаканом, так и не смогли войти в город. Им потребовалось несколько дней, чтобы погасить пламя, но остатки разрушенного укрепления продолжали дымиться еще две недели. [361]
Очевидно, надеясь, что этот успех сломит дух французов, Генрих на следующее утро, 17 сентября, послал герольда в Арфлер с тайным известием для де Гокура и некоторых  членов городского совета, с предложением прибыть в английский лагерь для обсуждения условий сдачи. Генрих был самым обаятельным и убедительным: он лично поприветствовал их и в самой любезной манере посоветовал им сдать город. Он напомнил им, что Арфлер является частью герцогства Нормандия, которое с древних времен принадлежало английской короне по праву, и напомнил об участи, которая постигнет их, если они продолжат сопротивление. Де Гокур был истощен, полуголоден, сам страдал от дизентерии и смотрел смерти в лицо, но у него еще оставались гордость и чувство долга. Он отказался сдаться. Он демонстративно сообщил Генриху, что не получал от него должности капитана города и не признает его власти: он знал, что король Франции не позволит осаде Арфлера продолжаться долго и что в любой день он прибудет во главе своей армии, чтобы прогнать англичан. [362]
Невозможно узнать, верил ли сам де Гокур в эти гордые слова. Возможно, он слепо верил в то, что его король не позволит пасть такому важному городу, как Арфлер, не предприняв ничего для его защиты. С другой стороны, человек с его военным опытом должен был знать, что с тактической точки зрения, вероятно, лучше допустить падение Арфлера и вернуть его после ухода англичан, чем рисковать всем в битве с непредсказуемым исходом.
Отрезанному от внешнего мира осаждающими армиями, де Гокуру, должно быть, было трудно получить какие-либо сведения, не говоря уже об актуальной информации, о том, какие усилия предпринимаются для снятия осады. Коннетабль д'Альбе и маршал Бусико теперь, очевидно, объединили свои силы в Руане. Там они потратили крупные суммы на покупку небольшого судна, наполнили его продовольствием и другими необходимыми вещами и доверили ее местному моряку Жану Леско с инструкциями, чтобы он доставил все в Арфлер. Удивительно, но Леско (который, возможно, был пиратом и получал высокую плату за свои услуги) удалось прорваться через английскую блокаду не один, а два раза, и де Гокур позже устроил ему тайный побег из города, чтобы он мог доложить д'Альбре о состоянии дел в нем. Д'Альбре также отправил Робина де Хеланда, бальи Руана, в Париж, поручив ему устно сообщить королю, дофину и совету "о появлении и прибытии англичан и о мерах, которые должны быть приняты против них, для спасения упомянутого города Арфлер и окружающей его сельской местности". [363]
 
Де Гокур мог также знать, что помимо д'Альбе и Бусико, некоторые представители местной знати — среди них молодой сенешаль из Эно, который когда-то так стремился испытать свою доблесть в поединках с англичанами, — собрали собственные войска для сопротивления англичанам. Разочарованные неудачей официально организованного сопротивления, они решили взять дело в свои руки, постоянно преследуя английские войска, особенно те, что стояли лагерем с Кларенсом перед воротами Руана, и нападая на любые небольшие группы англичан, которые занимаясь разведкой или фуражировкой вдали от армии. Один отряд из примерно пятисот-шестисот местных рыцарей, возглавляемый мессиром де Лилль-Аданом и Жаком де Бринье, решил сделать решительный ход. План заключался в том, что небольшой отряд должен был подъехать к вражескому лагерю, чтобы англичане подняли тревогу, а затем погнались за ним на лошадях, оставив своих лучников позади. Когда они окажутся достаточно далеко от основной армии, то попадут в засаду и будут убиты де Лиль-Аданом и де Бринье. К несчастью для французов, де Лиль-Адан начал слишком рано и был замечен англичанами. Поняв, что это ловушка, они немедленно отказались от погони и вернулись в безопасное место своего лагеря. Неудча усугубилась тем, что сами де Лиль-Адан и Бринье попали в плен. [364]