Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию (ЛП)

1 января 1415 года де Гокур стал одним из шестнадцати рыцарей и оруженосцев, которых Жан, герцог Бурбонский, выбрал в качестве основателей еще одного нового рыцарского ордена, ордена "Emprise du Fer de Prisonnier", или "Общество заключенных в оковы". Как и орден Бусико, орден герцога Бурбонского был призван защищать честь женщин, благородного происхождения. Отличительный знак ордена ― золотые оковы с цепью символизировали узы любви, сковывающие рыцаря с его возлюбленной. В соответствии с уставом ордена, де Гокур поклялся носить золотые оковы и цепь на левой ноге каждое воскресенье в течение двух лет, "в расчете на то, что за это время мы найдем равное количество рыцарей и оруженосцев, достойных и способных, которые захотят сражаться с нами вместе в пешем бою до конца, каждый из которых будет вооружен теми доспехами, какие пожелает, а также копьем, топором, мечом и кинжалом, а также булавами любой длины, какую он выберет". Оружие всех членов ордена должно было висеть в часовне, где в течение двух лет день и ночь горела свеча в золотой окове, используемой в качестве подсвечника, перед образом Парижской Богоматери. Если поставленная задача будет решена в течении двух лет, то свеча должна была быть оставлена на вечные времена, вместе с ежедневными мессами, а каждый участник должен был пожертвовать часовне свои оковы и свой портрет в том вооружении, которое он носил. Тот, кто забывал надевать оковы в установленные дни, должен был заплатить штраф в размере четырехсот шиллингов на благотворительность за каждое нарушение. [333]
Членство де Гокура в этом ордене делает вероятной возможность того, что он носил свои золотые оковы в воскресенье 18 августа, когда выполнял гораздо более серьезную задачу — вел триста воинов-латников на помощь Арфлеру. Коннетабль д'Альбре и маршал Бусико не бездействовали во время высадки англичан. Как только стало ясно, что Арфлер является целью Генриха V, они отправили обоз с грузом, включая оружие, пушки и боеприпасы, для укрепления города. Они также решили, что им нужен опытный и надежный рыцарь, который бы возглавил оборону, поэтому для этой задачи был выбран Рауль де Гокур. Независимо от того, откуда он прибыл — из Онфлера или Кодбек-ан-Ко, — единственный путь в город лежал через Руанские ворота с восточной стороны. Гокур должен был попасть в город раньше англичан. Его прибытие всего на следующий день после того, как Генрих осадил западную часть Арфлера, свидетельствует об отчаянном темпе его броска через Нормандию. К счастью для его миссии, затопленные поля, закрывавшие ему доступ к Арфлеру со стороны дороги на Монтивилье, также защитили его на время от английских войск, расположившихся лагерем на склоне холма перед Лёрскими воротами. Англичане могли лишь беспомощно наблюдать, как де Гокур невозмутимо скачет по другой стороне долины и въезжает в город. [334] Генриха V не часто удавалось перехитрить противникам, и, как впоследствии выяснил де Гокур, король не был человеком, способным простить или забыть такие действия.
Неспособность Генриха предотвратить проникновение де Гокура и его людей в Арфлер показала, что было крайне важно, чтобы никакие подкрепления не достигли города по Руанской дороге. Теперь он поручил эту важную задачу своему брату герцогу Кларенсу, которого капеллан описывал как "рыцаря, прославившегося в военном деле не меньше, чем в личной храбрости". В данном случае он доказал, что достоин и доверия Генриха, и похвалы капеллана. Под покровом ночи он повел большой отряд и артиллерийский обоз в трудный десятимильный обход, который вел их поверху и вокруг затопленной долины Лезарда. Во время похода им даже удалось перехватить подкрепления, прибывшие из Руана, и захватить "несколько телег и повозок, принадлежавших врагу, с большим количеством пушек и пороховых бочек, снарядов и катапульт". На рассвете следующего дня, к ужасу осажденных, Кларенс и его люди появились на противоположном склоне холма над городом, напротив армии Генриха. [335]
 
Пока велись все эти приготовления к осаде Арфлера на суше, морская сторона не оставалась без внимания. Большинству торговых судов, доставивших армию во Францию, было разрешено вернуться домой после завершения высадки, хотя некоторые вернулись снова, доставив новые припасы и подкрепления, включая людей, оставленных при первом отплытии флота. [336] Боевые корабли и королевский флот не были освобождены от службы, но двинулись на блокаду Арфлера, закрыв доступ к нему со стороны Сены или моря. Несколько небольших судов, перевезенных по суше и спущенных в затопленную долину Лезарда, сделали то же самое с севера. Зажатый между двумя армиями на западе и востоке и блокированный водой на севере и юге, Арфлер теперь был полностью окружен.
Перед тем, как пушки начали обстрел, Генрих, как всегда пунктуальный, дал жителям города последний шанс сдаться. Он послал одного из своих глашатаев объявить, что в соответствии с двадцатой главой книги Второзакония (которую Генрих уже цитировал Карлу VI в своем письме от 28 июля), он предлагает им мир — если они свободно и без принуждения откроют ему свои ворота и, "как это было их долгом", вернут ему город, "который был благородной и наследственной частью его королевства и его герцогства Нормандии" [337]. Если бы это предложение было отвергнуто и Арфлер был захвачен силой, Второзаконие уполномочило Генриха совершить страшную месть: "всех мужчин его ты предашь мечу, а женщин и младенцев, и скот, и все прочее в городе, и всю добычу его ты заберешь себе; и будешь пользоваться добычею врагов твоих, которую дал тебе Господь, Бог твой". Хотя де Гокур и д'Эстутевилль не хуже Генриха знали, каковы будут последствия их отказа сдаться, долг и честь не позволили им поступить иначе, чем отвергнуть его предложение и бросить ему вызов, чтобы он не сделал. [338]
Последовавшая затем осада была буквально учебником, основанным главным образом на древнем классическом трактате по военной тактике Вегеция "De Rei Militari", который датируется IV веком, но был переведен и пересказан всеми средневековыми авторами по этой теме, включая Эгидия Римского XIV века, известного англичанам как Мастер Джайлс, и современниками Генриха V, Кристиной Пизанской и Томасом Хокклевом. Следуя стандартной военной практике, Генрих приказал сжечь и очистить пригороды Арфлера, чтобы иметь возможность подвести свои пушки и осадные машины к стенам. Как с гордостью отметил капеллан, король "не позволял своим очам сомкнуться во сне", но день и ночь трудился, чтобы привести свою артиллерию в боевую готовность. На месте было построено множество "великих орудий" для штурма города, а также "хитроумные инструменты" для защиты его собственных войск. Полчища плотников были заняты на возведении огромных деревянных щитов для защиты орудий и катапульт от снарядов врага. Эти хитроумные устройства на шкивах позволяли орудийным командам поднимать основание щита, чтобы прицелить орудия и выстрелить. Сами артиллеристы были защищены окопами, выкопанными по обе стороны от пушки, и валами, сооруженными из вынутой земли, набросанной на связки фашин. [339]
 
Начавшийся штурм Арфлера, оказался сокрушительным. Семьдесят восемь артиллеристов несколько дней подряд вели непрерывный обстрел. Они работали посменно, как только одна команда уставала, на ее место тут же заступала другая, так что в светлое время суток у осажденных не было передышки. Английские пушки и катапульты были нацелены на основные точки сопротивления — барбакан, охраняющий Лёрские ворота, башни и стены — и по мере того, как десять тысяч каменных ядер, которые они привезли с собой, делали свое смертоносное дело, укрепления Арфлера постепенно рушились. Шум стоял страшный: грохот пушечных выстрелов, стук ядер, врезающихся в стены, треск деревянных защитных сооружений и грохот падающей каменной кладки. Одна из пушек, как рассказывали монаху Сен-Дени, была самой большой из всех, которые когда-либо видели. Когда она стреляла, то выпускала огромные ядра размером с мельничный жернов с таким количеством черного дыма и таким ужасающим грохотом, "что казалось, что они выходят из адского пламени". [340]