Сагертская Военная Академия (СИ)
С потолка капала вода. Медленно-медленно, по капельке в полминутки. Пол был склизким и грязным, стены ничуть не лучше. Зато нам с лисонькой выделили грубо сколоченную лавку. Стевену, закрытому напротив нас, и того не досталось. Правда, вместе с лавкой мы получили и несколько заноз, ну да ладно. Все не на полу сидеть. Жаль только, что здесь экономят на освещении — потолок едва-едва светится, все вокруг однородно-серое и непонятное.
— Давай перетащим лавку в тот угол, — тронула я Нольвен за локоть.
Подруга сочувственно вздохнула и как маленькой объяснила:
— Там грязь.
— И капли воды, — с намеком произнесла я.
Увы, в камере было темно, и я не могла скроить какое-нибудь особенно выразительное лицо. Однако подруга меня поняла и тут же схватилась за другой конец лавки.
Раздражающая капель тут же прекратилась — это Лилей подставил поникшие листочки под редкие порции живительной влаги.
— Я только понять не могу, как все это вышло, — вздохнула моя лисонька и со смешком добавила: — Зато мы теперь точно знаем: со времен Меры тут ничего не поменялось!
Я только кивнула и попыталась припомнить, как вышел этот великолепный дебош. Но лисонька не планировала восстанавливать картину произошедшего в тишине и покое, она стремилась все это обсудить:
— Сначала ты пыталась сманить Лилея от Стевена.
Тут я поперхнулась смешком и мысленно понадеялась, что этого никто не заметил. Всем известно, как подманить собаку на кусочек ветчины, но чтобы то же самое проделывалось с бокалом вина и одним слишком свободолюбивым растением…
— Потом мы с тобой вместе придумали уважительную причину, чтобы подойти к Тенеану, — продолжала вспоминать Нольвен. — В конце концов, Тревёр заслужила все те добрые слова, что ты ей сказала.
— Но мне кажется, — я нахмурилась, — что мы ее напугали.
— Ну да, — хихикнула Нольвен, — она ведь подарила тебе свой значок лучшей ученицы. И неплохо так подколола Стевена. Как же она сказала? Эх, не помню. Я в этот момент пыталась выпутать корешок Лилея из волос Стевена и при этом не привлечь его внимания.
— Ты вырвала ему клок волос, — фыркнула я. — Это теперь называется «не привлекать внимания»?
— Во-первых, я извинилась, — тут же отреагировала моя лисонька. — А во-вторых, лучше грива этого поганца, чем корешки нашего цветочка.
А я прикрыла глаза, вспоминая наш короткий разговор с Валикой:
«— Ты была самым достойным соперником, Вал, — подытожила я и криво улыбнулась, — жаль, что теперь у меня не будет такого впечатляющего стимула рваться вперед.
Тревёр прищурилась, скосила взгляд на Стевена, который делал вид, что ничего не видит и не слышит, и отколола от своего платья значок лучшей ученицы:
— Пусть он будет у тебя. Вернешь, когда окончишь военку. Для меня было важно победить тебя. Или пройти вперед вместе с тобой. Сейчас этот значок потерял половину своей привлекательности. Такую же половину потерял и вкус победы.
— Ты сдурела?! — заорал Стевен, и мы с Тревёр ошеломленно уставились на него.
— Ой, извини, — мило улыбнулась Нольвен и протянула ему что-то. — Вот, возьми. Я случайно».
— Отец-Хаос, ты еще и выдранный клок волос ему вернула, — я поперхнулась смешком. — А я-то вначале подумала, что он так разорался из-за поступка Вал.
— Она уже Вал? — с прохладцей спросила моя лисонька.
— Валика, — поправилась я. — А ты вредная.
— У меня всего одна подруга. — Судя по шороху, Нольвен пожала плечами. — Проверенная временем, совместным незаконным бизнесом и совместными же пакостями. Готова передать часть тебя достойному мужчине, а вот всякие зазнайки-целительницы обойдутся.
Камера озарилась слабым красноватым светом — это наш цветочек немного обвыкся и начал излучать энергию.
— Вопрос в том, откуда взялся огонь. — Я ссадила с плеча Лилея и ахнула: — Лавка обугливается!
Нольвен тут же подхватила наш цветочек и спихнула на каменный пол. Наши взгляды скрестились на явно смущенном растении.
— Чувствую, что это он приложил свой листочек к дебошу, — протянула я.
А Нольвен, погладив Лилея, добавила:
— Прости, но на лавку тебе нельзя. Нам тут следы огня не нужны. Мы будем стоять намертво: ничего не видели, ничего не слышали.
— Мне кажется, это реакция на спирт, — задумчиво произнесла я. — Вино было отвратного качества. Первые пару бокалов еще можно было пить, а потом…
— А потом подавали компот со спиртом, — кивнула Нольвен. — Я тоже заметила. Думаешь, пожар — это случайность?
Нахмурившись, я постаралась восстановить цепочку событий. Вот только голова была тяжелой, а мысли неповоротливыми и медленными.
— Смотри, мы забрали Лилея и вернулись на свои места. До салюта оставалось с полчаса, да? Бабочки уже начали сливаться друг с другом так, чтобы на каждого выпускника приходилась только одна иллюзия.
— Эти иллюзии нехило тянули силу, — кивнула Нольвен.
— Обязательное условие качественного салюта. И потом, минут за двадцать до салюта, Лилея вновь понесло на приключения. Кстати, про компот — это не преувеличение. Он запустил корешок в мой бокал и вытянул весь спирт, оставив только вишневую сладкую жижу. — Я погрозила цветку пальцем. — Лилей, у людей алкоголизм почти не лечится, а у тебя и подавно не пройдет!
Лилей поник, его соцветия в очередной раз сменили цвет и истончились, неестественно вывернувшись.
— Не обижай ребенка, он больше так не будет, — тут же заступилась за него лисонька. — А когда он успел сбежать? Мы вроде следили за ним.
— Ты как раз объясняла Миале, как качественно и с гарантией проклясть человека поющими фурункулами, — усмехнулась я. — А Лилей рванул на другой конец стола, вспрыгнул на него и со смачным шлепком отвесил Стевену пощечину целым пучком листочков. Как раз в то же место, куда и я ему засветила. После чего наш цветочек скрылся под столом. Все это было настолько быстро, что вряд ли кто-то что-то заметил. Я это увидела только потому, что сама примеривалась сдернуть с Тенеана иллюзию.
— О, так вот кто снял иллюзию, — захихикала Нольвен. — Я-то уже на результат любовалась. Ребята сгрудились вокруг Тенеана и принялись врачевать фурункулы. Это я очень хорошо помню.
— А вот Тревёр отказалась, — с удовольствием произнесла я. — Причем диагностировала верно: модифицированное проклятие четвертого круга. Но лечить не стала.
— И вот в этой суматохе, где каждый хотел попытать удачи в исцелении твоего проклятья, загорелся пол. А потом вообще что-то дикое началось. — Нольвен нахмурилась, что в неярком свете Лилея выглядело жутковато. — Ни за что не поверю, что наши сокурсники и сокурсницы могли так испугаться. Мы все же целители. Спокойные и уравновешенные люди. Уже к третьему курсу никто не падал в обморок в анатомическом театре, а тут огня испугались! Да еще и такого слабого.
— Тот огонь, — я посмотрела на довольного Лилея, — и был работой нашего цветочка. Только зачем, Лиль?
Чувствуя, что его никто не осуждает, он распушился и выдвинул вперед несколько покалеченных листочков.
— Ого, — Нольвен слезла с лавки и присела на корточки перед цветком, — на тебя в суматохе наступили?
И Лилей согласно склонил соцветия.
— А что потом было? — Я нахмурилась. — Дым был странный, у меня голова тяжелая, как будто я не два бокала вина выпила, а раз в десять больше.
— Может, у парней было что-нибудь травнически-незаконное? — пожала плечами Нольвен. — Я больше не понимаю, почему из всех прихватили только нас.
— Потому что Стевен в драку полез, — фыркнула я. — Забыла, что ли? Когда всех вытащили во двор, он полез к нам.
— Я помню, — оскорбилась подруга, — но он полез, а не мы.
Немного помолчав, я задумчиво сказала:
— Вокруг нас уже не было бабочек. Так что нас, скорее всего, посчитали выпускницами военки, которые и заварили всю эту кашу. Готова поставить на это все свои конспекты. Но это неважно. До утра осталась всего пара часов, а нам нужно придумать, куда прятать Лилея.