Алый Завет (СИ)

Пожалуй, пока ничего еще не началось, мне следует сказать, что система фехтования в султанате сложилась несколько иная, нежели в Исхиросе. Если в империи воины предпочитали прямые мечи, толстые рапиры или тяжелые шпаги, то шахирцы широко орудовали изогнутыми клинками. В первую очередь это обуславливалось тем, что в непомерно жарком климате пустыни и степи попросту невозможно было долго носить полный доспех. А потому и потребности пробивать латы у здешних бойцов не возникало. Зато существовала необходимость быть быстрым и смертоносным, как бросок ядовитой змеи. И более легкие сабли отвечали этому требованию как нельзя лучше.
Воины песков и степей практически не носили защиты. Максимум, который они могли себе позволить, это кираса, шлем, плотный стеганный халат и широкий кушак на поясе. Руки и ноги шахирцев, как правило, оставались практически голыми, становясь первейшими целями в любой схватке. Владеющие и Магистры, к примеру, были способны перерубить ногу взрослого мужчины за один лишь удар, но не спешили злоупотреблять своей физической силой. Вместо этого, они делали ставку на нечеловеческую скорость. 
Так сложилось, что южане никогда не пытались порубить противника как тушу в мясницкой лавке. Такие избыточные усилия могли прикладываться только против Владеющих земли, потому что иначе пробить их дубовую кожу невозможно. Вместо этого бойцы стремились просто прикоснуться лезвием к врагу, а затем совершить резкое возвратное движение. Со стороны это больше походило на поглаживание, однако, уверяю, никто бы не захотел подвергаться таким «ласкам». Повреждения, наносимые такими режущими атаками, были поистине ужасными. Шансов пережить такую рану в здешнем негостеприимном климате оставалось исчезающе мало, вне зависимости от того, какая часть тела пострадала.
А какие возможности даровала сила Грандмастера, оставалось только догадываться… По сути, боец такого ранга был ограничен только физическими характеристиками своего оружия. На этом уровне развития Искры даже зачарованный металл раскалывался от неправильного приложения нагрузки. А потому многие шахирцы отдавали предпочтение пластичным и гибким лезвиям из дымчатой стали, которая здесь была аналогом дамаска, известного в моем прошлом мире. Бытовало мнение, что такой саблей можно было опоясаться, закрутив клинок вокруг себя. И он после этого надругательства ни на единый градус не изменил бы своего положения относительно рукояти. 
И как раз таким оружием сейчас и размахивал Имисаль, медленно подступаясь к своему племяннику. Мне даже казалось, будто от сверхъестественной скорости лезвие в его руках изгибалось, подобно гибкому кнуту. И при таком поведении стали, очень трудно было понять, по какой траектории полетит лезвие. И вот старый аристократ сделал свой первый выпад…
Рука главы рода будто телепортировалась в пространстве, одномоментно переместившись от плеча в направлении к противнику. И проделано это было столь быстро, что глаза попросту не успели отследить его рывок. Но когда вместо чавкающего звука разрубаемой плоти послышался звон металла, по залу разнесся протяжный удивленный вздох. Кавим успел парировать удар дяди, хотя я и видел, насколько тяжело ему это далось, и гости амира задохнулись от восхищения. Никто из них не был новичком в ратном деле, а потому каждый прекрасно понимал, что выжить после такой атаки Грандмастера может только… другой Грандмастер!
Да, я все-таки довел южанина до следующей после Магистра ступени. Пусть это и отняло гораздо больше времени, нежели в случае с Луаной, но зато и не имело столь губительных последствий для моего соратника, практически не искалечив его личность. Вот только сейчас мне стало полностью очевидно, что в противостоянии с Имисалем это преимущество вряд ли могло сильно помочь Кавиму. Старый Эль Муджах развил свою Анима Игнис до такого уровня раньше, чем племянник узнал за какой конец следует держать саблю. Он давно уже изучил сильные и слабые стороны дара, последовательно и гармонично развивая свою душу. Не исключено даже что дядя вплотную подступился к той грани, за которой находилось вожделенное звание Аса. Для моего же спутника эта сила была в диковинку. Он слишком быстро взлетел по лестнице могущества, не успев осознать и принять то, что заполучил. И, к сожалению, лишних пары-тройки лет на освоение новой для него ступени у беглого племянника не нашлось…
 
— Не может быть, — донесся до меня полушепот амира. — Я читал доклады из Хундуда! Молодой Эль Муджах в них описывался как средней руки Магистр, откуда же у него силы противостоять Имисалю?!
— Само небо ведет этого воина, ваше сиятельство, — впервые заговорил я в присутствии правителя. — Присмотритесь к нему повнимательней. Быть может, он сумеет помочь привести ваш народ к процветанию?
Фатир Эль Шех воззрился на меня, ошарашено выкатив глаза. Он узнал мой голос. Он узнал этот акцент. Он узнал во мне посланника Нальмунаши, который говорил с ним несколько седмиц назад.
— Конечно, святейший, — одними губами произнес амир. — Мое сердце поет от осознания, что высшие силы не оставили нас в столь тяжелый час… Спасибо тебе, божественный вестник!
Величественно кивнув правителю султаната, я вернулся к наблюдению за поединком, который разворачивался прямо меж рядов тарелок и кувшинов. Кавим явно уступал своему родственнику по всем статьям, пусть и имел преимущества в виде оберукости. Только благодаря этому он успевал не только отражать хлесткие выпады чужой сабли, но и даже изредка контратаковать противника. Однако Имисаль все его удары отбивал играючи, совершенно не напрягаясь.
Клинки, наполненные силой Искр двух Грандмастеров, порхали в воздухе с сердитым гудением. Всего одно случайное касание могло прервать эту схватку, вскипятив кровь в теле противника. И люди в трапезной амира следили за этим эмоциональным поединком, затаив дыхание. Абсолютно каждый в зале старался моргать как можно реже, потому что за то время, которое надобно веку чтобы опуститься и подняться, успевало произойти слишком многое.
И все же, вскоре стало понятно, что опыт Имисаля постепенно начинает брать верх над жаркой жаждой мести Кавима. Первым предвестником поражения моего спутника стал сломавшийся клинок. Куда более широкая сабля дяди ударила ему под самый эфес, и сталь, зажатая в руках племянника, не выдержала. С пронзительным звоном лезвие взвилось в воздух, кувыркаясь и вращаясь, а затем глухо шлепнулось куда-то на толстый ворс расстеленных ковров.
— Ты говоришь, что бьешься за истину, — не преминул воспользоваться случаем старый аристократ, — но Нальмунаши не сделал твою руку тверже. Просто задумайся над этим…
Стиснув зубы и зарычав, Кавим отшвырнул сломанное оружие и усилил натиск, хотя секундой ранее казалось, что он и так выжимает себя до последней капли. Имисаль ушел в глухую оборону, азартно растянув губы в улыбке, и я кристально ясно осознал, что он просто подгадывает момент для атаки, которая положит конец их поединку.
Нет, так дело не пойдет. Мой спутник явно слишком увлекся и перестал трезво оценивать ситуацию. А потому его проигрыш становится вопросом ближайших секунд. Похоже, пора мне помочь свершиться божественному правосудию, иначе я лишусь одного из своих самых верных людей…
Естественно, призвать здесь крылья и не обратить при этом на себя всеобщее внимание у меня не было ни единого шанса. Как и скрытно от амира попытаться покинуть обеденный зал. А без них я уже не имел возможности хоть сколь-нибудь значимым образом навредить пожилому Грандмастеру. Единственное, что мне оставалось доступно, это хлестать Имисаля по глазам воздушными жгутами, надеясь, что тот пропустит один из выпадов племянника. Но ведь Эль Муджах тоже не дурак, и быстро поймет, что кто-то таким образом вмешивается в поединок. А потому, мне надлежало сделать все так, чтобы мой первый ход стал сразу же и последним…
Украдкой сунув руку под свой разодранный халат, я извлек оттуда несколько колючих семян степной лещины, которые собрал с шерсти своего верблюда еще на подходах к Хундуду. Это были крохотные плоды того самого весьма коварного и опасного в периоды цветения кустарника, которые становились причиной падения целых табунов. Они имели крайне маленький размер, едва ли больше песчинки, а благодаря широким твердоватым шипам, расположенным со всех сторон, ветер легко мог носить их по степи.