43 дня до конца (СИ)

Я бросила мимолётный взгляд на анкона и вновь вздрогнула, перехватывая его пристальный взор. Отчего-то по позвоночнику побежала стайка взволнованных мурашек, хоть я не испытывала никакого страха или смятения от этого мужчины. Пару секунд мы так и буравили друг друга, пока оба синхронно не отвели глаза.
— Что ты будешь, красавец? — раздался голос низкой полной женщины, которая смотрела на Зака с сияющим на щеках румянцем.
Её тёмные волосы с частыми седыми прядями были собраны сзади в аккуратный пучок. Она бросила на меня мимолётный взгляд, рассматривая, и поправила тёмно-зелёный фартук на полном животе, заприметив рядом главу базы.
Эрик сделал приглашающий жест рукой, вежливо пропуская меня перед собой. А через секунду, так же молча и с каменным выражением лица, подал поднос. И от этой галантной вежливости у меня вновь появилось желание ударить его именно этим подносом.
— Дора, вы прекрасны, как это солнце, — расплылся в хитрой улыбке Зак, взяв в руки тарелку с хлопьями, и указал на понравившийся омлет. — Я так рад видеть именно вас. Вы же всегда накормите меня самым вкусным.
— Ох, как же ты красиво говоришь, мальчик мой. Будь я на три десятка лет моложе, заставила бы тебя отвечать за свои слова, — усмехнулась кухарка, заговорщически подмигивая мне.
— Поверьте, я бы почёл за честь, — театрально приложил ладонь к груди Зак.
— Но сейчас… — Дора развернулась и медленно подошла к дальнему столу, хромая на правую ногу. — Их ещё не разобрали. Держи, — она протянула огромную тарелку с круглыми толстыми печеньями, усыпанными золотистой крошкой.
Сладкий незнакомый запах мгновенно разлился вокруг, привлекая моё внимание. Кажется, я снова услышала, как заурчал живот.
— Что это? — произнесла я, сглатывая набежавшую слюну.
— Кокосовое печенье, девочка моя, — мягко улыбнулась мне Дора.
— Нея. Я Нея, — ответила я, закусывая губу и на секунду возвращая внимание на тарелку, откуда Зак сгрёб уже почти половину. — А можно мне?
— Конечно, — её голос был таким мягким и девичьим, отчего казалось, что перед тобой стоит совсем молодая девушка.
Я улыбнулась, положив себе немного сладостей, и поблагодарила вновь, когда она протянула мне апельсиновый сок и запеканку.
Запах печенья завис вокруг меня невидимым дурманящим облаком, притягивая к себе всё внимание. То ли от голода, то ли от этого сладкого аромата, но я могла поклясться, что ещё миг — и по подбородку потекли бы слюнки.
Мы сели за самый дальний стол, и я вполуха слушала историю, которую рассказывал Зак. К нам присоединился Оуэн. Он бросил недовольный взгляд на огромную тарелку печенья у блондина и тихо прошептал что-то Эрику, который в ответ лишь нахмурился и кивнул.
Я сделала глоток апельсинового сока, уже такого привычного, который, кажется, стал для меня оплотом стабильности в этом быстро меняющемся мире. Как бы это и ни было странно, но именно с него началось моё познание чувств, именно в его вкусе я была уверена. А мне так чертовски не хватало чего-то, в чём я буду уверена.
Я практически не ощутила вкуса запеканки, быстро доев её, и притянула к себе маленькую тарелочку с печеньем, которая была раза в три меньше, чем у Зака. Парни что-то обсуждали между собой, и я мимоходом хватала их темы: запасы воды и зерна, контроль алкоголя на ночных вечеринках и прочее — всё то, что Эрик явно не опасался обсуждать при мне. А мне действительно было интересно узнать хоть что-то о маме. О том, что сказали ей о моей пропаже? Думает ли она, что я умерла или убежала? Зла ли она, или переживает? Насколько это вообще возможно при Апфере?
Несколько раз я чувствовала и ловила на себе быстрый взгляд карих глаз. Кажется, на моём лице уже должны были остаться две выжженные точки от такого пристального внимания Эрика Темпора. Но все мои мысли разом отключились, стоило мне притянуть к себе золотую печеньку и укусить её.
В этот миг все доселе спящие рецепторы чувств, видимо, пробудились, перенося меня куда-то в рай. Мягкое печенье будто таяло во рту, оставаясь на языке сладким послевкусием. Я никогда не пробовала ничего подобного. Даже до войны не приходилось есть кокосового печенья. Возможно, тогда и были изумительные десерты, но сейчас, спустя двенадцать лет, я словно познала истинное наслаждение.
 
— О мой Бог! — простонала я слишком громко, привлекая к себе внимание всей столовой. — Как же это вкусно!
— Я же говорил, — усмехнулся Зак, и я остановила взгляд на его огромной тарелке, быстро доедая свою печеньку. — Не-не-не, — предостерегающе покачал он рукой.
— Ну, пожалуйста, — кажется, что я заскулила.
— Уф, ладно. У вас с сестрой одинаковые жалостливые глаза. Не могу устоять, — с тяжёлым вздохом он протянул тарелку, отдавая мне ещё две печеньки.
От упоминания сестры по моему телу будто пробежал лёгкий разряд тока.
— А где Ханна? — послышался голос Оуэна.
И ещё один разряд добежал до самых кончиков пальцев. Я всё никак не могла привыкнуть к этой безумной реальности, которая до сих пор казалась сном.
— У Катарины, — коротко ответил Эрик, а Зак вновь задал какой-то вопрос.
— Эрик, — уже тише произнесла я, привлекая только его внимание.
Карие глаза вновь остро впились в мои, будто испытывая своим напряжением. Я сглотнула, ощущая лёгкую дрожь в пальцах, которая возникала каждый раз при упоминании сестры.
— Я хочу тренироваться в зале, — ровно произнесла я, ожидая его ответа. — Мне это нужно для собственного контроля.
Эрик неспешно сделал глоток кофе, сжимая губы и не отрывая от меня взгляда.
— Исключено, — бросил он, а по ощущениям словно дал под дых, и резко встал из-за стола. — Оуэн, отведи Нею в комнату. Ключ оставишь у меня.
И сейчас дрожь в моих пальцах была уже не от воспоминаний, а от новой волны гнева, которая, как медленное смертельное цунами, накатывала на всё тело. Я гневно сжала губы так, что они заболели. Искренне старалась не смотреть на стол, дабы не увидеть там нож, который в тот же момент полетел бы в спину моего анкона.
Весь путь от столовой до комнаты мы шли молча. Я напряжённо сжимала кулаки и считала до восьми, делая глубокие вдохи. Но, по всей видимости, с таким уровнем злости даже это упражнение не помогало.
— Зачем ты был в Грёзах в ту ночь? — обернулась я к Оуэну, стоило ему пустить меня внутрь, как зверька в клетку.
— По приказу Эрика, — отозвался он.
— Я была его приказом? — удивлённо приподняла брови, наблюдая за тем, как парень опёрся о косяк двери, будто прикидывая в голове количество информации, что может мне выдать.
— Дело не в тебе. Это всё, что я могу сказать, — наконец произнёс он.
Дверь передо мной закрылась, и с каждым поворотом замка я злилась всё сильнее.
Первый…
Я не просила приводить меня на базу.
Второй…
Я не просила себе анкона.
Третий…
Я не просила даже эмоций.
А та жизнь, которая была во фракции, вполне меня устраивала. Но нет. Всего за каких-то два дня всё изменилось. И я сама не понимала, что ещё могло произойти, будто шла в темноте, руками нащупывая опору вокруг и опасаясь наступить на очередную мину.
Ещё в школе я ненавидела, когда всё шло не по плану. Пока одноклассники могли не выучить уроки, положившись на удачу и импровизацию, я делала домашнее задание, порой, и до поздней ночи. Пока они делали что-то друг для друга, я всё выполняла одна. Ненавидела полагаться на других и точно была уверена только в самой себе.
И сейчас мне крайне не хватало хоть какой-то уверенности. Правда, одна была — таймер на руке. Чёртово время, которое слишком точно отмеряло оставшийся срок. Лишь оно казалось сейчас чем-то определённым.
Я обессиленно упала на кровать, ощущая, как удушающие слёзы уже скапливаются в уголках глаз.
— Быть такого не может, — прошептала я, смахивая со щеки пробежавшую слезу.
Влажные пальцы блестели от падающего с потолка света, а я ошарашено смотрела на них с таким недоверием, будто это была звёздная пыль. Хоть именно в неё я бы поверила сейчас куда больше. Я не плакала со времён войны. И сейчас слёзы, одна за другой, бежали по щекам нескончаемыми ручейками, которые накопились за все эти годы.