Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ)

====== Пролог. Кто же?.. ======
Спустя 18 лет после победы над Плутарком.
Драка оказалась недолгой. Было очевидно: нападения ждали.
Они надеялись, что смогут обмануть того, кто много лет вел их в бой?
Стоит признать: оставшись без стратега, Винни и Модо существенно потеряли в эффективности. Осиротевшей боевой двойке не хватало третьего, того, кто всегда оказывался ровно там, где был нужен, того, кто координировал и отдавал приказы. И Огонек при всех умениях не мог занять место Троттла — он много лет был одиночкой в сражениях.
Байкеры надеялись, что он не поймет, что задумали его бойцы?
Как самонадеянно идти против собственного лидера! Пусть тот не прав, пусть не готов слушать, но остается тем, кто за много лет, проведенных бок о бок, научился считывать каждый их порыв!
Они надеялись победить?!
Иллюзия рухнула в тот миг, когда выставленная на нужных позициях охрана, дав старым друзьям пару минут на общение, чтобы убедиться в преступных намерениях незваных гостей, скрутила воинов по рукам и ногам после короткой схватки. И, помня об их былом мастерстве, единственное, что им позволили, — дышать, и то не полной грудью, чтобы не возникло соблазна попытаться оказать сопротивление.
И вот герои плутаркийской войны стояли на коленях перед тем, кого считали братом, но кто предал все, о чем они мечтали.
В душе Винни он убил надежду.
В глазах Модо — предал дружбу.
В понимании Огонька — втоптал в марсианский песок веру и честь.
И мир каждого разрушил.
Взор лидера горел багряным праведным гневом за стеклами очков: с его точки зрения это они — изменники! Пальцы, в которых последние годы почти не оставили шерстинок иного, кроме белого, цвета, перехватили у охранника бластер, и воин привычным жестом не глядя проверил заряд. Хватит на каждого: его реакция не стала хуже! Оружие поднялось и забегало с одного на другого: бывший друг выбирал цель.
Кто же из них больше всех заслужил смерти за предательство?..
====== Винсент. Выжженный пламенем любви ======
 Комментарий к Винсент. Выжженный пламенем любви В тексте использованы слова песни группы Queen “Who Wants To Live Forever?”
Спустя 15 лет после подписания мира с Плутарком.
Луч утреннего солнца пощекотал кончик острого носика, и Чарли, будто почувствовав тепло, забавно сморщилась. Время брало свое, и вокруг ее глаз стали появляться тонкие морщинки, кожа уже не была такой гладкой, как тогда, на Земле, когда молодой марсианин так неуклюже ворвался в старый гараж, чтоб спасти от приставаний Чумазоида. Во все еще длинных каштановых волосах, которые он так любил пропускать между пальцами, появились серебряные нити. Винни на это шутил, что годы не властны над его девочкой, просто та становится одной с ним масти. Какой бы по счету день рождения Чарли не отметила, в глазах мужа она всегда оставалась его экзотической хрупкой возлюбленной. А сколько еще может он дарить ей счастья, ведь и по меркам Земли, и по меркам Марса их жизнь только миновала свой экватор! Двадцать лет бок о бок, почти половину своего пути были они верными спутниками друг другу. Но сейчас Винни знал: они стоят на перекрестке, выбрать направление на котором ни одному из них не позволено.
Сегодня он должен наконец сказать ей, что пришла повестка на слушание из Комитета по делам некоренного населения. Уже две недели Винсент хранил эту проклятую бумажку в дальнем ящике стола и никак не мог набраться смелости, чтобы рассказать жене о том, что ее ждет. Их ждет. Ему казалось, что если запереть документ, сделать вид, что его нет, никому о нем не рассказывать — он просто исчезнет, как будто никогда и не было. Но, бессонными ночами проверяя каждую написанную в нем букву, он снова и снова находил официальный бланк с голографическими защитными марками там, где оставил накануне, с девичьим именем его супруги, вписанным в специальную графу чьим-то аккуратным почерком. Тот, кто заполнял документ, даже не указал ее принадлежность к роду марсианина — и это плохой знак. Очевидно, что там, куда вызывают Чарли, уже все решено. И он, ее муж, даже не сможет быть рядом: вместе с извещением в конверте был только один пропуск, а без него ни одного постороннего в сверхсекретное здание Комитета не допустят.
 
Он звонил Стокеру. Пока никто из домашних не слышал, оставил сообщение со спокойным изложением ситуации, надеясь, что это ошибка. Через пару дней снова перезвонил, не дождавшись ответа. И потом снова и снова. В последние разы он уже просто орал, требуя, чтобы, во имя пройденных вместе битв, Лидер их государства ответил. Но канал старого друга молчал, не подавая признаков жизни, как и многие годы до этого…
Чарли зашевелилась и открыла глаза. Сонная, с по-прежнему невероятными зелеными глазами, она потянулась к альбиносу, теплая и нежная со сна. Винни, глотая комок в горле, обнял свою женщину и накрыл ее губы страстным, горячим поцелуем.
«Я так боюсь потерять тебя!» — было в каждом касании его языка.
«Побудь еще в моей жизни!» — в каждом легком укусе.
«Я не смогу один!» — в каждом выдохе, разделенном на двоих.
Каждую секунду этого утра Винни хотел запомнить, понимая, что не так много времени у него осталось, чтоб прижимать к себе живое, настоящее тело спутницы жизни. Разорвав поцелуй, Чарли улыбнулась:
— Доброе утро! Ты сегодня такой… горячий…
— Я просто очень люблю тебя, милая, — муж поцеловал запястье, гладкая кожа которого даже спустя столько лет вызывала изумление и восторг, и уткнулся в него носом, вдыхая аромат.
— Ох, сколько времени! Ты не разбудил меня! Мы проспали, Винни!
— Тшшш, Чарли, все хорошо. Объявление о выходном я повесил, девочек в школу отвез. Хочу провести этот день с тобой. — Он привлек ее к себе, снова целуя.
— День-свидание? — женщина погладила его по щеке. Периодически на альбиноса находили вот такие «приступы романтичности», как называла их Чарли: стоит отдать ему должное, делать приятные сюрпризы он любил и никогда на них не скупился.
— Угу, — губы мужчины прижались к хрупкой шее, проворные руки скользнули на талию, потянув вверх тонкий топ, в котором она спала. — Я хочу запомнить каждую минуту этого дня.
«Пока мне есть, что запоминать».
Будто специально, сегодня Чарли надела синюю рубашку и джинсы, словно возвращаясь в дни бурной молодости, прошедшей в реве моторов, грохоте тяжелого рока из динамиков и сражениях с Лимбургером в полуразрушенном Чикаго. Красный спортбайк нес их, как и двадцать лет назад, почти летя над ровным асфальтом и выходя за допустимые пределы скорости. Придет штраф — плевать! Сегодня Винни хотелось вспомнить, каково чувствовать себя свободным, каково ощущать спиной тело любимой женщины, прижавшееся так крепко, что вы кажетесь единым целым. Хотелось просто наслаждаться этим днем, который они начали с мучительно долгого и медленного акта любви.
Мотоцикл затормозил у кафе, и байкер скинул подножку.
— Давай позавтракаем? — Он обернулся к подруге. Та не предприняла попытки снять шлем и не потянулась поднять визор.
— Винни, знаешь… возьми мне, пожалуйста, кофе и пару булочек с собой, и поедем на природу?
Вот как?! Она не говорила, но он чувствовал, что враждебность к немышам на Марсе становится все явственнее. Ощущал, как неумолимо надвигаются перемены. И вот пришло время, когда на улице его города мать его детей, не имеющая больших ушей и шерсти, не захотела показать лица, отказалась заходить в любимое ими заведение и теперь нервно поддергивала рукава рубашки, прикрывая безволосые кисти. Как будто они вновь на Земле, но поменялись ролями! Белый хвост нервно застучал по мотоботинку, выдавая раздражение хозяина.
— Чарли, ты моя жена, мать марсиан. Если тебя кто-то обидит, я объясню хаму, как к тебе следует относиться! — взбешенный, он сделал решительную попытку стащить ее с байка.
— Винни, не нужно, пожалуйста! — Красный взгляд встретился с зеленым, прятавшимся за стеклом забрала: глазами она просила сделать так, как ей комфортнее. — Девочки любят это место, хочу, чтобы они спокойно могли и дальше ходить сюда с подружками. А я с удовольствием проведу с тобой день за городом.