Предлесье (СИ)

Он смог потихоньку подняться и хромая пойти по своим следам к питбайку.
Верещание существ со временем отдалялось. Твари не желали уходить из своего жилища. Ну и хер на них.
Вадим шёл с остановками. Ему было необходимо переводить дух и унимать боль.
Глаза Вадима всё время поглядывали на часы. Времени хватало. В запасе была пара минут.
Ноги с каждым шагом становились словно ватными. В руках силы тоже не прибавлялось.
Отдышка была всё больше. Жжение в носоглотке и лёгких усиливалось.
И ещё мешал видеть сраная ржавая пелена перед глазами. Она снова покрыла стёкла противогаза.
Вадим уставшей рукой поднял забрало шлема и протёр круглые стёкла. Не помогло. Васильев ещё раз их протёр. Опять не помогло.
— Да что ж за поебень! — Промычал в резине Вадим и на этот раз со всем усердием протёр стёкла. Ничего не изменилось.
И Вадим допёр до того, что произошло. Пыль осела не на внешней стенке стёкол, а на внутренней. Она проникла в противогаз.
Вадим живо ощупал лицевую часть резиновой маски. Дырок на ней не было, да и не могло быть. Она всё время была защищена забралом.
Со страхом, Васильев провёл трясущимися пальцами по обоим хоботам противогаза и быстро обнаружил проблему.
Шланг, подающий очищенный воздух в противогаз заимел на себе дырку.
Вадим запаниковал, весь задёргался, не зная, что ему делать дальше. Он часто дышал и матерился, забывая, что тем самым больше вдыхает яда.
Голова пульсировала в ритм сердца, кружилась, мутила рассудок.
Васильев был готов заорать от досады. Он ведь выбрался оттуда, из того ада. Выбрался блять, чтобы вот так сдохнуть, на полпути к Арине.
Арина теперь не дождаться лекарств, потому что её дурачок муж умрёт здесь, среди города-мертвеца со всем необходимым в рюкзаке.
«Рюкзак» — подумал Вадим. Он попытался остановить свои мысли на рюкзаке.
Вадим снял его и положил перед собой, потом открыл. В нём лежал скотч и спасение в одном лице.
Васильев взял моток и обклеил клейкой лентой разрыв на хоботе противогаза.
Можно было продолжать путь.
Вадим пошёл ускоренным шагом.
Скотч хоть и перекрыл путь ржавому туману к ноздрям Васильева, но не предотвратил отравление.
Лёгкие уже достаточно приняли в себя яда, чтобы начался медленный процесс убиения.
Вдохи получались болезненными. Даже самые слабые попытки впустить в лёгкие воздух, отдавались сильным жжением, распространяющимся по всему организму. Жгло глаза, рот и нос, жгло грудь, жгло вены, испепеляло кожу.
Боль, которую сначала можно было заглушить мыслями о цели, теперь заняли все мысли.
Понемногу начинало ломить суставы. Зрение становилось хуже.
Вадим практически в агонии дошёл до питбайка, врезаясь во всё подряд. Руки прикоснулись к ручкам руля. Задница и пах к кожаному сидению. И по рукам, и по заднице с пахом прошлась волна боли.
Железный конь завёлся с первой попытки и понёс хозяина на границу мглы.
Вадим ехал ещё не забытым маршрутом, борясь со жжением. Он пылал огнём. Тело от напряжения ослабевало.
Мимо проносились кусты, машины, деревья. Васильев их не замечал. Его глаза уже ничего не замечали, затуманенные агонией.
Езда в слепую до добра не доводит. Переднее колесо зацепилось за что-то, и питдайк сбросил Вадима с себя.
Человек пролетел полтора метра и приземлился в лужу.
Силы идти, бороться выбило, из Вадима, вместе с воздухом из лёгких.
Удар на время заглушил боль. Прохлада воды, охладила горящую от жжения кожу.
Остатками воспалённого разума Вадим осознал, что так просто валяться он не может. Его ждут. Ему нельзя умирать. Если умрёт он, умрёт и Арина с ребёнком. Он должен пожить достаточно чтобы…
Вадим сжал грязь в воде и пополз. Из противогаза вырывался гул рычания.
Налитые кровью глаза выражали гнев на весь мир, на всю вселенную.
Руки цеплялись за землю и тащили Вадима вперёд, к рядом стоящей машине.
Уже почти лишённое разума тело доползло до автомобиля и село опёршись об него.
Вадим вырвал из рюкзака ящик с лекарствами и ещё раз запихнул в него руку. На самом дне лежала ракетница.
 
С воплем и рычанием Вадим выстрели из ракетницы вверх.
Красный огонёк полетел к небу, преодолевая ржавый туман и кроны деревьев.
Терпя невыносимую боль, Вадим улыбнулся и обнял драгоценный ящик мёртвой хваткой.
  
Глава 15: Все дороги заканчиваются
 
У всех дорог есть свойство заканчиваться. На них ты можешь пережить порой невероятные вещи, испытания, увидеть самых удивительных людей.
Дороги переплетаются с другими дорогами, или становятся частью их. Порой они бывают труднопроходимыми, заполненными грязью и огромными лужами. В других же случаях они автобаны, по которым водитель едет на полной скорости, навстречу ветру.
Вадикина дорога тоже закончилась. Он столько повидал на ней, что лучше было бы забыть про это. Ему попадались страшные люди, и ещё более ужасающие чудовища. Он сам порой творил такое, насчёт чего придётся оправдываться перед всевышним.
Как хорошо, что эту дорогу, этот путь не придётся продолжать, ведь у автобуса закончилось топливо.
Рустам остановил автобус посреди поляны и расслабился на промятом сидении.
— Всё, конечная остановка. Дальше автобус не поедет. Попрошу всех пассажиров…
— Давай без этого Рустам. — Заткнула водителя Ксения и снова обратила всё своё внимание к больному. — Ну что, как ты герой?
— Хер… — Вадим закашлялся. Изо рта вылетели брызги и приземлились на резиновую поверхность кислородной маски, подключённой к небулайзеру.
Васильев дышал надрывно, с хрипом, ахами и охами. У него неизвестно до какой степени, были поражены лёгкие. На простое дыхание ему приходилось тратить значительные силы.
Кожу Вадима покрывали повязки с нанесёнными на следы болезни лечебными мазями. Без повязок, эта исхудалая человеческая фигура, выглядела совсем ужасно. Сейчас Васильев походил на чумного; бледный покрытый бубонами.
Как ему удалось выжить, никто не знает. Это чудо, истинное, неподдельное чудо.
После почти двух часов, со времени его отъезда, Рустам заметил вспыхнувшую в небе сигнальную ракету.
Он и Марк быстро надели, что могли для защиты тела, напялили противогазы и понеслись спасать друга.
Вернулись они еле дышащими. Фильтры их противогазов забило ржавой пылью, да и силы у них заканчивались. Вадим во всей своей снаряге был тяжёлым.
С Васильева сбросили всё, осторожно уложили на кровать, и стали откачивать. Сердце у него не билось.
На все запросы Арины сказать что случилось, народ отмалчивался, притворялся, что не слышит её.
Ксеня давила Вадиму на грудь, делал массаж сердца, выпускала воздух из своих лёгких в его лёгкие. Он не просыпался, не показывал хотя бы жалких признаков жизни.
Тогда вмешался Рустам. Водитель оттолкнул медичку, и сам, своими крепкими руками начал давить Вадима. Это помогло. Пациент выжил.
Дальше у Ксении была куча работы. Двое больных, постоянно нуждались в уходе, строгом приёме лекарств, и просто нежности.
Медсестре помогал Марк и Борис Климентьевич. Они оба бегали по салону, приносили Ксении таблетки, мази, растворы, сообщали об улучшении, или ухудшении самочувствия обоих больных, следили за приёмом лекарств.
Два дня Вадим практически ничего не видел, но время, мази и капли вернули ему зрение, хотя правый глаз всё же начал видеть куда хуже, чем левый. Препараты поступали Васильеву в организм, исключительно через капельницу, еда и вода, через трубочку во рту.
С Ариной было не меньше хлопот. Она тоже ослабла, ей тоже надо было строго соблюдать график приёма лекарств и пищи, а так же проверять давление и количество белка в моче.
Если бы мир не рухнул, и Ксения до сих пор работа в больнице, то у неё были бы все шансы получить премию, или повышение.
От момента отъезда из Екатеринбурга, до приезда на поляну, пошла неделя.
Рустам выжал из автобуса всё что смог, под конец вымолил у того, проехать последние сто метров.