Брошенный (СИ)

Лекс сначала некоторое время наблюдает, как внизу под ними бурлят каюкцапы. Когда-нибудь они, конечно, успокоятся и заснут, но у нас, как сказала Беатрис, на ожидание нет времени.
Лекс поднимает факел и осматривается уже вокруг. Под потолком он замечает висящий канат. Он жестами предлагает и нам поднять факел, что Беатрис и делает. Другой конец каната оказывается привязан над нашими головами.
Мне приходится сесть на плечи Беатрис, чтобы достать и развязать этот конец. Затем мы привязываем его к перилам площадки, натянув его так, чтобы было удобно по нему лезть. Лекс, заткнув книгу себе за пояс, осторожно встает на перила, хватается за канат, сначала руками затем ногами, и потихоньку переползает к нам. Затем Маша, положив факел, следует его примеру.
Мы бежим подальше от этих прекрасных созданий. Останавливаемся передохнуть уже только уровне на десятом. Лекс открывает книгу, которая больше смахивает на толстую тетрадь.
— О, да тут у нас комикс! — весело восклицает он.
Действительно, все страницы занимают рисунки. Видимо, тот, кто заполнил эту тетрадь, хотел, чтобы его труд был доступен к понимаю каждым, кто возьмет ее в руки, независимо от языка. Причем рисунки очень даже не плохи, все объекты легко узнаваемы, особенно поезд. И правда, как если не на поезде добраться до самых глубин подземелий в кратчайший срок и сравнительно безопасно?
Однако факел догорает, и Беатрис уверенно ведет нас к своему схрону, откуда бережно достает несколько толстых восковых свечей.
— Я нашла их в подземельях, там много чего полезного находят, — объясняет она.
Со свечами мы спускаемся еще ниже. Проходы между нулевым и подземельями еще не заделаны, так что мы спокойно переходим на подземные уровни. Остается только найти платформу, но в этом нам помогает подробный “комикс” со всеми ориентирами.
  
Глава 26
 
Беатрис испуганно отшатывается, когда к платформе подходит поезд, хотя тот выглядит неожиданно прилично для состава, мотавшегося тут неизвестно сколько времени без ремонта. Грязный, поцарапанный, с сошедшей краской, но целый и даже с автоматически открывающимися дверями, заедающими примерно через одну.
— Боже, что за адский зверь? — шепчет Беатрис. — Вы уверены, что это безопасно? — спрашивает она тоном, выдающим ее неуверенность в нашей вменяемости.
— Поезд безопасен, что не скажешь обо всем его окружающем, — Лекс с тревогой смотрит на нее. — Я бы предпочел, чтобы ты пошла с нами.
Она смотрит с недоумением, кажется, не понимает и половины того, что он сказал.
— Я вернусь наверх, — говорит она.
Маша волшебным пинком открывает дверь рядом с нами.
— Загружаемся, — командует она. Вчетвером мы заходим в поезд. Беатрис смотрит с недоверием и страхом, как мы добровольно лезем в брюхо чудовища. Мы машем ей, а двери закрываются. Поезд начинает набирать скорость и уносить нас прочь от нее. Вот такое короткое прощание.
— Она будет в порядке, — говорю я Лексу, хотя у меня тоже сердце не на месте. Надеюсь, она действительно знает, что делает, и другой когарт примет ее, как она нам сказала.
Маша рассматривает внутренность вагона.
— Это для техники, — заключает она. — Пойдемте дальше, должен быть и пассажирский.
Действительно, на полу только специальные крепления расположены, а человеку и ухватиться не за что. Вслед за Машей мы идем в соседний вагон, где находятся пассажирские сидения все в пыли. Она быстро решает эту проблему, протерев их своей тряпочкой.
Едем долго. Мы сидим рядочком в кромешной темноте, потому что сквозняк задул все свечи, и молчим. Я даже умудряюсь задремать, несмотря на устрашающие неведомые звуки, сопровождающие движение поезда. Недаром местные считают его чудовищем, скрежещущим зубами по рельсам. Впрочем, про зубы уже чисто моя фантазия.
Когда все внезапно перестает качаться и скрежетать, я тут же просыпаюсь.
— Ребята! — испуганным шепотом зову я и только после этого ощущаю, что Маша и Лекс, сидящие по сторонам от меня встрепенулись. Маша тут же чиркает спичкой и зажигает свою свечу, от нее уже мы зажигаем свои.
 
После Машиного волшебного нажатия на дверь ногой, мы выходим на темную платформу и следуем к выходу, который находим где-то посредине. За ним идет широкий тоннель, по одной стороне которого стоят те самые непонятного назначения агрегаты, которые мы уже видели наверху, только здесь они неподвижны.
— Куда мы попали? — не выдержав напряжения, говорит Адерин. На ближайшей машине загорается круглый значок. — Это еще что значит?
— Что нас заметили, — предполагает Лекс.
— И что теперь?
— Теперь нас еще сильнее заметили, — говорит Маша, указывая на значок, на котором круглая шкала начинает медленно заполняться.
— Значит, пора двигать отсюда, пока нас не заметили окончательно, — предлагает Адерин.
— Погодите, у меня уже давно руки чешутся, — Маша шарит руками по гладкой обтекаемой формы крышке, закрывающей верхнюю часть машины. Наконец ей удается нажать, где нужно, и крышка почти бесшумно отъезжает вперед. Под ней оказывается сидение — обычное сидение, как только что в поезде.
— То есть в тех штуках наверху могли разъезжать люди? — удивляется Адерин.
— Или они ездили порожняком, как поезд, — добавляет версию Лекс. — Уж слишком медленно, ни у одного человека на такую поездку терпения не хватит.
Мы спешно идем дальше. Добираемся до большой двери, в которой нет даже считывающего устройства, так что не понятно, как она открывается.
— Ну вот и конец нашему путешествию, — вздыхает Адерин. На двери так же загорается все тот же значок. Шкала заполнена еще сильнее. — Тьма всех побери, нам что отчитывают время?!
— Если так, то времени в обрез! — говорит Маша. — Надо открыть эту чертову дверь или сваливать.
Я, как и другие, осматриваю дверь и ее окрестности, но ничто не намекает на то, как ее открыть. Поэтому я просто стучу. В шутку, совершенно не предполагая, что это что-то даст, тем не менее, дверь распахивается перед нами.
— О, стучите, и отворят вам, — цитирует Маша известную иномирскую книгу.
Мы не заставляем никого себя ждать и тут же вваливаемся в дверь, как стояли. Включается верхний свет, и обнаруживаем себя в громадном зале, заполненном всевозможной техникой. Часть мы уже когда-то видели в Муравейнике — это машины той ушедшей цивилизации. На первый взгляд все в хорошем состоянии. Непонятно только, кто обслуживает все это богатство. Вряд ли Колдун, кем бы он ни был, в одиночку, слишком, непомерно много работы.
Вдали мы видим движение. Обходим машины, стоящие аккуратными рядами, и подходим к человекоподобному роботу, протирающему стекла.
— Простите, что мешаем вашему важному занятию, — Лекс не знает, как обратиться к роботу, поэтому начинает паясничать. Робот поворачивает к нам “лицевой” экран, и на нем мы снова видим значок с круглой шкалой, и она как раз заполнена до конца.
— Речевой модуль сформирован, — информирует нас робот на вполне понятном нам языке. — Чем я могу быть вам полезен?
— Э, нам бы Колдуна найти.
— Колдун — это я.
— И вы исполняете желания?
— Если они находятся в рамках моей компетенции.
— Понятно. А путешествия во времени находятся в рамках вашей компетенции?
— Нет, — убивает нам надежду робот. — Впрочем, я могу вам скрасить ожидание, до возращения обратно в свое время, — воскрешает нам надежду робот.
— Мы автоматически вернемся обратно?
— К сожалению, объяснение этого феномена находится вне моих возможностей. Объем знаний, которыми мне следует поделиться для правильно понимания этого объяснения, слишком велик, а у вас недостаточно времени для его получения.
— Я бы довольствовался и неправильным, — бурчит Лекс.
— Я могу вкратце изложить вам причину, по которой вы здесь, если это вас устроит.
Мы все утвердительно качаем головами.
— Следуйте за мной, — говорит робот и продолжает вытирать стекло тряпкой.