Брошенный (СИ)
Так, напряжение растет. Растет вплоть до того момента, как я перевожу взгляд на кучку справа, в которой, предположительно, прячется последний день первого пропавшего подмастерья. Рядом с ней стоит чья-то нога, затянутая в черные колготы. Обуви на ней нет, что, по-видимому, и помогло ноге подобраться ко мне незамеченной. Продолжая изучать ее, отмечаю, что она довольно крупная, с выраженными мышцами на икрах, наверное, хорошо бегает.
— Привет, — говорит хозяйка ноги, и я нехотя поднимаю взгляд к ее лицу. Маргарета так же ярко накрашена, как и в первый раз, как я ее увидела. Наклеенные ресницы как опахала. Фигура затянута в изумрудного цвета костюм с длинными рукавами, но короткими штанинами и большими деревянными пуговицами на животе. — На кого работаешь? — спрашивает она с хищной улыбкой, открывающей ряды крупных зубов в обрамлении накрашенных лиловым блеском губ. Почему-то эти блестящие губы пугают больше всего. — На стражу?
Я неловко отвожу руку с бумажками поближе к карману. Что бы там Маргарета сейчас не попыталась предпринять — убить меня или просто выгнать — я отчаянно хочу сохранить плод моего труда при себе.
— Нет, — пищу я испуганно. — Я просто хочу помочь своему другу!
— Этому мальчику? Лексу? — Маргарета удивленно морщит лоб, так что становится видно, как много на ней косметики. — Вы настолько волнуетесь из-за этих исчезновений, что готовы перерыть всю эту кучу макулатуры? Даже стражи на это плюнули, как только увидели.
— Но они-то не рискуют исчезнуть, — напоминаю я тихонечко.
— Уверена, это все объясняется как-то очень просто и никто больше никуда не исчезнет, — качает головой Маргарета. — Но, ладно, пойдем поговорим! — она радушно машет рукой с гротескно длинными ногтями и, повернувшись ко мне спиной, осторожно пробирается между моими стопочками обратно к лестнице.
Подскочив с пола, быстро запихиваю бумажки к себе в карман, так мне будет спокойнее. Не без колебаний, но поднимаюсь вслед за Маргаретой на второй ярус. В конце концов Лекс должен вернуться очень скоро.
Маргарета, не дожидаясь меня, уже забежала в свой кабинет, залитый малиновым светом — включена только лампа на столе, а на нее наброшен малиновый платок — как-то пожароопасно смотрится. Проходя внутрь, ищу взглядом гайку, но та лежит прямо рядом с дверью, очевидно, в этот раз ту открыли осторожно. Настороженно оглядываю комнату, но ничего подозрительного не вижу.
Комната вытянута как пенал, письменный стол стоит посередине, разделяя ее на две части. По обеим длинным стенам стоят открытые шкафчики с бумагами, книгами, разложенными кое-как, но все же порядка намного больше, чем в том помещении, что за железной дверью. Спрятаться здесь буквально негде, так что нападения можно точно не опасаться.
Маргарета достает из мини-холодильника бутылку игристого вина и два бокала с полки, ставит это все на стол, отодвинув подальше беспроводную клавиатуру. Еще на столе стоит большой монитор, повернутый к удобному креслу на колесиках, на который и приземляется Маргарета, плюс стационарный телефон, а также лежат несколько блокнотов и ручек.
— Садись, — приглашает Маргарета и кивает на кресло напротив.
Сев, я оказываюсь спиной к выходу. Немного отодвигаю кресло от стола и чуть поворачиваю, чтобы обеспечить себе свободу маневра.
— Не бойся, я ж тебя не съем, — улыбается Маргарета. Откуда-то из-под стола она достает вазочку с конфетами и начинает заниматься бутылкой. — Хочу предложить тебе бартер, — говорит она, возясь с пробкой. Та с хлопком выскакивает из горлышка, и вино тут же разливается по бокалам. — Обменяю информацию на информацию. Ты можешь задать мне любые вопросы о подмастерьях, как у нас тут все устроено — что хочешь! Все, что считаешь нужным, спрашивай, помогу, чем смогу. А в обмен я поинтересуюсь твоей личной жизнью, идет?
Ее предложение тут же выбивает меня из колеи. У меня же нет личной жизни! Да и зачем ей она?! С другой стороны, она может мне что-то важное о деле рассказать, то, что мы еще не знаем, ведь официально в конторе работает не Маргарета, а Енека, а, значит, со стражами она вряд ли общалась.
— Дело в том… — Маргарета поднимает свой бокал, — давай выпьем для начала. Тебя как зовут-то?
— Вета, — коротко отвечаю, поднимая свой бокал дрожащей рукой. Раз у меня нет личной жизни, нужно ее быстренько выдумать, что ли. В голове вспугнутыми зайцами носятся воспоминания. С кем-то же я даже целовалась чуть-чуть, правда это все так… Понять бы еще что Маргарета хотела бы услышать.
— Дело в том, — снова начинает Маргарета. Сделав несколько глотков вина, она разворачивает конфету. — Я пишу любовные романы. Не состою в гильдии, но книги мои все равно печатают. Уже вышло больше двадцати. Вот держи, — засунув конфету в рот, она берет с полки одну из книг, — это пятая. Называется “Сладкие сны”. По-моему, наиболее удачная.
С любопытством беру в руки толстый томик в яркой малиновой обложке. На ней изображена полураздетая пара, тянущаяся друг к другу с томным сладострастным видом. В целом книга похожа на большой леденец, даже пахнет чем-то сладким, что напоминает мне о чудовище, встреченном нами в комнате рядом. Запах от него был другой, но тоже приторный.
— А вот последнее мое произведение завернули, — Маргарета расстроенно отпивает еще вина, а потом одним махом приканчивает весь бокал. — Ты пей, хорошее же вино.
Действительно, хорошо идет.
- “Карамельные грезы”. — Маргарета снова разливает вино. — Я, было, расстроилась, даже очень. Но потом взяла себя в руки и объективно перечитала первый десяток страниц. И поняла, что уже начала повторяться. И вот я сижу и пытаюсь придумать нечто принципиально новое, — она машет ногтями в сторону монитора, — но, знаешь, принципиально не получается. Вот поэтому мне и нужно, чтобы ты мне что-нибудь о себе рассказала. Необязательно, чтобы это была полностью правда, главное, чтобы такого еще не встречалось в моих двадцати напечатанных опусах.
Я уже чувствую, что она немного под хмельком. По идее, это хорошо. Главное, самой притормозить, а то у меня уже тоже второй бокал пошел.
— Расскажи мне о своем первом поцелуе, — просит Маргарета.
О! Первым меня поцеловал Мин, после чего его на меня стошнило. Да, это определенно стоит увековечить в литературе! Однако Маргарете почему-то мой рассказ доставляет удовольствие, она даже удостаивает его третьим бокалом. Потом я рассказываю о том, как нас забрали с нулевого уровня, только меняю имена, и наши шинарды из офицеров стражи превращаются в офицеров искателей. Шифруюсь, так сказать, а то вдруг Кейну с Редженсом или скорее кому-то из их знакомых будущее произведение Маргареты на глаза попадется.
— Искатели у меня уже много раз были, пусть будут стражи, — пьяненько бормочет Маргарета, записывая что-то в блокноте.
Ну, облом. Так… я что-то хотела спросить.
— По-моему, я не нашла записей за тот день, когда исчез первый подмастерье, — начинаю я. — И второй подмастерье, записи выглядят как-то не так, — я стараюсь не икать, хотя пузырьки в моем пищеводе резко хотят гулять. — Словно их переписали нарочно.
— Да, когда Адерин пропал, у Енеки был перерыв, так что заявки на ремонт записывала я, — объясняет Маргарета, снова подливая в бокалы. Тянусь за конфеткой и слушаю ее. — Так что, в общем, когда я… когда стражи пришли… до этого, когда стало понятно, что они придут выяснять, куда делся Адерин, я заставила Енеку переписать все своим почерком. Потому что наше начальство знает, что я подменяю брата, знает его ситуацию и прикрывает нас, но вообще так не положено делать. Так что, если стражи узнают, что Енека тогда не было на месте, худо будет не только нам с ним. А Енека очень не организованный в этом плане, ну, ты видела же. Вот инструменты, расходники — там полный порядок. Понятный только брату, но все равно порядок. А в записях своих он сам не разбирается. Многолетние хаотичные напластования. Так мои записи Енека тоже умудрился куда-то засунуть и сам не переписал. А вот Дуртай когда исчез, я уже у Енеки просто над душой стояла, чтобы он все сделал как надо. Даже тетрадку ему сама покромсала, чтобы эти записи не выделялись среди других и были такими же неряшливыми, а тебе все равно что-то показалось, да?