8 марта, зараза! (СИ)

Потягиваюсь на шёлковых простынях. Так приятно.
Прислушиваюсь к организму. Ощущения странные… эйфорино-болезненно-приятные. Прикрывая глаза, я всё ещё вижу картинки нашей близости. Но теперь — будто со стороны, как зритель. И осознаю, как же красиво мы смотрелись — светлокожая, тонкая, хрупкая я и смуглый, большой, мускулистый он.
Спасибо, любимый, за идеальный первый раз. За то, что сделал его незабываемо-сказочным.
Господи, как же приятно быть женщиной Гектора Асхадова. В том, чтобы подчиняться такому мужчине — нет ничего зазорного.
Наконец выбираюсь из постели, взгляд падает на тумбочку, где лежит та самая чёрная бархатная коробочка.
Густо краснею, открывая её. Наручники аккуратно сложены. Веду пальцами по мягкому меху. Вспоминанию, каково было ощущать его на своих запястьях. Под игрушкой — визитка. Чёрный матовый картон, текст нанесён тиснением под состаренное серебро — мозг привычно для музейщика атрибутирует предмет. Строго, стильно, лаконично. В духе Гектора. Переворачиваю. На чёрном полотне — выдавлен текст. Потому что чернила почти теряются на тёмной поверхности.
Они тебе идут. Г.А.
Чёткие, стройные, правильные буквы.
Объяснение в любви по-асхадовски. Но я почему-то пялюсь на эту визитку и глупо улыбаюсь.
Он думал обо мне, проснувшись. Написал записку на визитке. Пусть всего три слова, и не совсем те, которые ждёт каждая девушка, но… это же Гектор.
С этой же улыбкой спускаюсь к завтраку, готовая зацеловать прислугу. С ней же сажусь в машину и еду в университет. Не переставая улыбаться, появляюсь и на парах.
Динка сразу же цепляет меня, кидает сумку рядом, плюхается на стул, перекрывая путь к отступлению, и властно требует:
— Рассказывай.
— Что рассказывать? — не понимая, хлопаю глазами.
— Да ты светишься, как фонарь, — говорит она. — Это явно неспроста. У вас всё случилось?
А даже если и случилось? С чего должна тебе что-то рассказывать? Это — только моё и моего мужчины. И смаковать подробности я буду только с ним.
— Извини, Дина, — отшиваю её. — Я не обсуждаю свою личную жизнь с посторонними.
— То есть — я тебе посторонняя? — взвивается она. Хорошо, что преподаватель пока опаздывает, а одногруппники слишком заняты обсуждением какого-то ролика в ТикТоке. — Ты же сама просила меня стать твоей подругой невесты?!
— Да, просила, — говорю. — И что?
— А то, что я должна знать о тебе всё.
— Где это написано?
— Ну и стерва ты, Алка! — обижается Дина. — Я ж к тебе с добром. Ну, ничего! Сунешься ещё за помощью! — фыркает рассерженной кошкой, забирает сумку и пересаживается на другой ряд, к Людке Фоменко, которая меня люто ненавидит с первого курса непонятно за что.
К счастью, вскоре появляется преподаватель, и начинаются пары.
Несмотря на этот эксцесс, домой я всё равно возвращаюсь счастливая. В мечтах. О наших ночах и днях. О нашей семейной жизни. Ведь после вчерашнего — по вселенским законам — Гектор уже мой муж. А значит, вполне логично планировать с ним будущее.
Но, увы, моё будущее этим вечером не является домой. И, разумеется, не считает нужным отчитываться — где и что делает.
Чтобы не терзать себя бессмысленным ожиданием, не прислушиваться бесконечно к звукам в гостиной, ухожу в свою комнату — в ту спальню без Гектора подниматься не решаюсь — запускаю на ноутбуке модный молодёжный сериал и погружаюсь в перипетии киносюжета.
Так и засыпаю.
… У Гектора оказывается срочный проект, и он буквально пропадает на работе. Почти не заглядывая домой.
Меня депрессит. Как мы будем жить, если он, по сути, женат на работе? А если у нас будут дети? Какой мы будем семьёй — каждый в своём мире?
Для полного счастья накрывают красные дни календаря. А они у меня болезненные и обильные. В это время мне не хочется ничего, только сворачиваться клубочком в чьих-то сильных и надёжных объятиях и тихонько хныкать. Чтобы меня жалели, целовали, холили и лелеяли.
Врачи сообщают, что мамино состояние без изменений. И это добавляет мне тревожных снов.
В универе всё чаще замечаю Людку и Динку вместе. Это не очень хороший знак. Явно что-то замышляют. Но мне не до них. Преподы как с цепи сорвались — заваливают работами.
 
За них и принимаюсь дома, чтобы хоть как-то отвлечься от унылых мыслей. Но как назло, снова все нужные рефераты без возможности скачивания.
И Гектора нет.
А мне надо назавтра.
Хоть плачь.
И тут я вспоминаю о визитке — зачем-то же он оставил мне её? Не только, чтобы написать своё странное признание. Нахожу его емейл. Несколько мгновений я просто разрываюсь от сомнений, но потом всё-таки решаюсь и отправляю ссылки на нужные мне исследования. Вкладываю их в письмо со слёзными просьбами и кучей жалобных смайлов.
В конце концов, Гектор теперь уже по-настоящему — мой мужчина. Почему мне не попросить его о помощи?
Ответ приходит довольно быстро: в его ответе — доксовские файлы и отповедь: «Алла! Не смей присылать свои глупости на мою рабочую почту! И заканчивай воровать чужие труды. Пора начинать самой думать. Ты высшее образование получаешь или часы отсиживаешь? Меня начинают пугать твои интеллектуальные способности. Это — последний раз. Г.А.»
На глаза наворачиваются злые слёзы. Как он может?! Почему нельзя просто скачать и отправить. Обязательно надо поумничать! Показать, какой ты правильный!
Бесит! Вот, реально, временами он меня дико бесит! И я понимаю на своей шкуре, почему в обществе недолюбливают ботанов и заучек. Слишком уж они о себе мнят.
Скачиваю и форматирую файлы, превращая их в необходимые мне рефераты, сбрасываю на флэшку и злая ложусь спать.
Но не спится. Ворочаюсь. Ворчу.
Даже картинки нашей первой близости — раньше спасавшие и вытягивавшие из депрессняка — не помогают.
Кое-как дотягиваю до утра. Невыспавшаяся, ещё более злая и растрёпанная плетусь на кухню. Делаю себе крепчайший кофе в огромной супной кружке. И, обняв тёплый напиток, как есть, в лёгкой пижамке и тёплой вязаной кофте тащусь на задний двор. Давно заприметила там террасу и садик в японском стиле, но всё никак не было времени и возможности их изучить. Теперь вот наверстаю упущенное.
Выхожу на террасу, ставлю кружку на парапет и… замираю, завороженная увиденным. В лучах утреннего только пробуждающегося солнца тренируется Гектор. Белое кимоно, белые холщовые брюки, чёрный пояс. Босиком. Тёмные волосы липнут к вспотевшему лбу.
Движения плавные, отточенные, хищные. Это напоминает какой-то таинственный танец смерти.
Восточные единоборства вообще красивы. А в исполнении Гектора — чистая магия…и секс.
Я смотрю на Асхадова и ловлю себя на том, что просто-напросто глотаю слюни. Сейчас, когда я знаю, каким он может быть в постели, — именно таким, как мне нужно, — простое желание превращается в неуёмную жажду.
Как он там говорил — вела себя, как похотливая самка.
Именно так я себя и чувствую сейчас, борясь с сильнейшим желанием наброситься на Гектора и…
Он замечает меня и одаривает насмешливым взглядом:
— Хочешь присоединиться? — интересуется с лёгким ехидством.
— Вот ещё, — фыркаю. — Это не для меня.
Не замечаю, как он оказывается рядом — движется так легко и быстро, что смазываются очертания.
Задираю голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
Вдыхаю исходящий от него коктейль запахов — пота, свежести, ещё чего-то терпкого.
Хочу его до одури. Хорошо, что критические дни, наконец, миновали. И я смогу…
… Действую неосознанно: подаюсь вперёд, собираюсь коснуться его щеки.
Гектор не позволяет. Одной рукой перехватывает моё запястье — не больно, но явно показывая, кто главный, другой — обнимает за талию, немного отклоняя назад. Нависает надо мной, впивается в губы.
 
Я запускаю свободную руку в жесткий шёлк его волос и отвечаю жадно, только теперь понимаю, как мне не хватало его поцелуев, его прикосновений, жара большого сильного тела.
— Гектор, — выстанываю, когда он отпускает мои губы, — пожалуйста…