Глубокий омут (ЛП)

— Леди Кэтрин, вы хорошо себя чувствуете? — спросил Джордж, стоявший рядом с ней.
— Да, — сказала она с немного излишним энтузиазмом. — Я в порядке. Просто отлично. Это была более долгая поездка, чем я ожидала, вот и все.
— Я понимаю, — он нахмурился. — Орвилл проводит вас в ваши комнаты, чтобы вы могли отдохнуть до ужина. Поскольку многие прибывают в разное время, мы присоединимся в передней гостиной перед гонгом в восемь.
— Спасибо, лорд Тортнон, — сказала Джейн — Это звучит идеально. К тому времени мы устроимся и отдохнем.
Кэтрин улыбнулась, но быстро последовала за лакеем, чтобы слуги не заметили, как она пялится на их хозяина. Сплетни слуг часто приводили к краху чьей-то репутации всего лишь из-за долгих взглядов двух неженатых дворян. Должна ли она была прийти? Было ли это ошибкой? Поднимаясь по лестнице, она украдкой взглянула на мужчину, который смотрел им вслед, сцепив руки за спиной. Еще один трепет, который она почувствовала прямо в сердце.
Нет, это не было ошибкой. И если это так, пусть она будет проклята за это. И все же она будет действовать осторожно. Они последовали за Орвиллом по светлому просторному коридору в угловую спальню, обычно самую большую на этаже.
— Вот мы и на месте. Лорд Торнтон выбрал для вас смежные комнаты.
— Как предусмотрительно, — проворковала Джейн, входя первой. — О боже. Это просто прелестно.
«Прелестно» было не то слово. «Потрясающе» было более точным. Оформленная в бледно-голубых тонах с акцентом на черном, от драпировок до шелкового покрывала и дамасского кресла у камина, комната излучала элегантность.
— Это для мисс Карроуэй, — сказал Орвилл. — А вот комната, которую лорд Торнтон выбрал для леди Кэтрин.
Пока Джейн кружилась от одного красивого столика к другому, разглядывая ситец и красивые аксессуары, Кэтрин вошла в соседнюю комнату и ахнула. Комната Джейн была элегантной. Но ее комната была за гранью воображения.
Комната, выдержанная в бледно-розовых и кремовых тонах, являла собой образец изысканной утонченности во всей красе. Изголовье кровати из вишневого дерева было украшено резьбой из плюща, которая изгибалась, образуя мягкую вершину. Блестящая паутинка мягко накинута на балдахин составляла идеальную гармонию. Постельное белье выглядело слишком божественно, чтобы положить голову на подушку. Или ей следовало бы сказать подушки, потому что у изголовья было навалено не менее десяти подушек всех форм и размеров.
Белый мрамор обрамлял высокий камин. Изящная каминная полка, тоже из белого мрамора, не содержала ничего, кроме ряда книг и вазы в стиле рококо, на которой мужчина и женщина обнимались в вальсе. Над каминной полкой висела картина маслом, изображавшая красивую женщину, сидящую на лошади на холме. Она вглядывалась вдаль, погруженная в свои мысли. Кэтрин подошла ближе и улыбнулась. Он намекнул на их танец, на ее любовь к книгам и, конечно же, на ее любовь к верховой езде. Или все это было поразительным совпадением. Ей хотелось верить, что это, конечно, не так.
— Я надеюсь, что эта комната получит ваше одобрение, — сказал Орвилл.
Кэтрин не скрывала своей радости, зная, что лакей, скорее всего, должен был отчитываться перед хозяином дома.
Она просияла и сказала:
— Я могла бы жить в этой комнате вечно.
Что было нехарактерно для лакея, он нарушил свой стоический фасад, улыбнулся кривоватой улыбкой и поклонился.
— Лорд Торнтон будет рад услышать это от вас.
Он удалился, а Кэтрин осмотрела остальную часть комнаты, совершенно очарованная всем этим убранством. Серебряный канделябр украшал белый туалетный столик в углу с высоким широким зеркалом для сидевшей здесь дамы. Серебряная расческа и щетка, блестяще отполированные, лежали под идеальным углом на туалетном столике. Она сняла перчатки и провела пальцами по белой подушке, на которой она сидела и ухаживала за собой каждое утро и вечер, задаваясь вопросом, на что это было бы похоже, если бы она действительно жила здесь. На мгновение ее охватила меланхолия, но она отвернулась от реальности и направилась к французским дверям, ведущим на балкон. Она открыла одну дверь и впустила в комнату послеполуденный ветерок. Холмистые равнины были прекрасны для верховой езды. Она захватила свой костюм для верховой езды в надежде, что у нее будет такая возможность.
 
— О мой Бог! — ахнула Джейн у входа. Она прошлась по комнате, остановившись под камином. — Он влюблен в тебя, Кэтрин.
— Не смеши меня.
— Я этого и не делаю. Я говорю абсолютно серьезно. Я знаю, что ты избегаешь моих поддразниваний, но действуй осторожно, потому что сердце этого бедняги заключено в каждой мельчайшей здесь детали.
— Как ты можешь так говорить? Это просто комната.
Но это было не так.
— Кэтрин, дорогая, не будь дурой. Тебе лучше дать бедняге понять, что у него нет ни единого шанса, если ты так себя чувствуешь, потому что совершенно ясно, что он в полном и абсолютном восторге от тебя.
— Но у него есть шанс, — прошептала она, прежде чем выйти на балкон.
Джейн бросилась за ней, шурша юбками.
— Что ты сказала?
Кэтрин сидела на кованом стуле с подушкой, расшитой красными розами.
— Ты слышала меня совершенно отчетливо.
— Я так и думала. — Джейн села напротив нее. — Значит он тебе небезразличен.
Кэтрин снова улыбнулась, второй раз за считанные минуты, искренне счастливой улыбкой, а не фальшивой, которую она надевала на вечеринки.
— Я знаю.
Джейн глубоко вздохнула и прижала руки к груди.
— О, прекрати все это. Ради всего святого, мы не сбежим в Гретна Грин.
— Ну ты должна.
— Джейн успокойся.
— Я знаю, что Клайд плохо к тебе относится. Знаю, что он намного хуже, чем ты говоришь.
Кэтрин повернулась к широкому пейзажу, вдыхая прекрасный вид, когда солнце опустилось ниже за лесные массивы вдалеке.
— Ты не обязана мне ничего говорить, — продолжила Джейн.
Хотя девушки долгое время были близки подругами, Кэтрин никогда не стала бы обременять Джейн знанием того, каким человеком на самом деле был Клайд.
— Но, Кэтрин, — серьезно сказала она, схватив подругу за руку, — если ты сможешь найти с ним какое-то счастье, я бы никогда за миллион лет не стала держать на тебя зла. Я бы не стала думать о тебе плохо из-за этого.
Кэтрин приветствовала ее одобрение, хотя никогда не считала себя женщиной, которая вступила бы во внебрачную связь. Конечно, она тоже никогда не думала, что выйдет замуж за такого человека, как Клайд. И не было никакой уверенности в том, что роман состоится. Если уж на то пошло, они даже никогда не целовались.
— Нет никакой гарантии, что этот человек вообще заинтересован.
— О, пожалуйста.
— Прошу прощения, дамы. — В комнату вошла полная женщина с покрасневшими щеками. — Я экономка, миссис Бакстер. Мы принесли для вас кое-какие закуски. Продолжай, Салли. — Она махнула рукой проходившей мимо горничной, которая несла поднос с бутербродами со сливочным маслом и чайником чая с двумя чашками и блюдцами. — Лорд Торнтон подумал, что вам не помешает что-нибудь поесть, пока вы устраиваетесь.
— Что ж, спасибо, — сказала Джейн.
— Как мило с его стороны, — согласилась Кэтрин. — Пожалуйста, передайте ему, что мы ценим его заботу.
Миссис Бакстер кивнула ей.
— Конечно, моя дорогая. Теперь, если вам вообще что-нибудь понадобиться, обязательно найдите меня и я сразу же об этом позабочусь.
Застенчивая горничная присела в реверансе и сбежала с балкона, а экономка последовала за ней. Джейн выгнула бровь, глядя на Кэтрин, и ухмыльнулась, как дьявол.
— Не интересуется? — со всем высокомерием, на которое она была способна в выражении лица и манерах, она начала разливать чай. — Приготовься, моя дорогая. Этот человек совершенно одурманен тобой.
Кэтрин накинулась в бутерброды, чтобы больше не произносить ни слова. Как бы то ни было, она понятия не имела, что сказать. Если бы лорд Торнтон обращался с ней как-то по-особенному в присутствии гостей, она была бы опозорена. Но Кэтрин знала, что он был благородным, лучшим человеком. Он был лучшим человеком, чем многие. Лучший из всех. Она откинулась на спинку стула и потягивала чай, глядя на золотистый пейзаж. Улыбнулась.