Закат Российской Империи (СИ)

Но они были.
На семьдесят седьмой грохотало так, что закладывало уши. Вагон шатался и пару раз подскакивал. Мешки со спец составом едва не сорвало и не задавило ими машиниста.
«Землетрясение? Авария и взрывы?»
Чувствуя себя маленькой букашкой под занесённой пятой великана, Дед и представить не мог, что началась величайшая за всю историю мира война.
Война, которую выжившие окрестят — четырёхдневной.
  
Глава 2. День второй — голь на выдумку хитра
 
Оба взвода оказались невредимы. Десантные капсулы благополучно приземлились на своих точках высадки, пехота выгрузилась, и в условиях низкой видимости заняла близлежащие руины в качестве первого рубежа обороны.
Решение было верным, при полном отсутствии связи и потери координирующего корабля, командиры на местах просто не рисковали брать на себя лишнюю ответственность и доверились первому взводу под руководством старшего.
А он — не заставил себя ждать.
Совершив быстрый марш-бросок по окровавленным и обожжённым улицам, Кардинал привёл свой взвод ко второй точке. Собрал людей и повторил бросок, только в этот раз — к третьему взводу.
К концу дня под крылом капитана находилось больше сотни человек — неполная рота.
Собирая вокруг себя людей по всему зареченскому району, Кардинал вдруг понял, что ему повезло. Единственный контакт с американским танком был незначительной мелочью по сравнению с тем, что творилось вокруг. Канонада из центра города слилась в один сплошной гул. Постоянное мерцание и грохот что доносились оттуда — ужасали. В центре разгорелась битва таких масштабов, что даже на окраине города можно было с трудом расслышать голос стоящего рядом человека. Спасали средства связи — как внутренние, так и внешние.
Проблема была только одна, роты бойцов для обороны зареченского района, был мало.
Отправив три отделения на разведку, к утру Кардинал получил сведенья о мостах ведущих в соседние районы города. Многие из них были разрушены. Уничтожение переправ не походило на запланированную акцию. Следов минирования и последующего подрыва на месте, разведчики не обнаружили.
Зареченский район на карте города был похож на криво отрезанный кусок пирога. От города его отделяла река, через которую было переброшено множество мостов, но на этом отличительные черты местности не заканчивались. В заречье не было низинного города, только скупая система ливневых стоков. Гагаринский парк, полный зелёных насаждений и инфраструктуры для отдыха, занимал одну третью часть от обороняемой местности. С парком граничила плотная городская застройка, которую с другой стороны района поджимал агрокомплекс.
Капитан не спал всю ночь, как не спало практически всё подразделение. Биотический блок, биологический имплант, внедрённый в мозг каждого бойца в роте, связывал их общим групповым интерфейсом. Он позволял не только обмениваться сообщениями на манер архаичных переносных телефонов, но и отслеживать состояние ближайших людей, как физическое, так и психологическое.
Наблюдая за своими воинами, Кардинал знал, что этой ночью многие из них просто не смогут уснуть.
И он оказался прав.
Общую условно сложную картину предстоящей обороны дополняло полное незнание обстановки. Прикрывает ли кто-то тылы со стороны окраин, или оттуда тоже можно ждать врага? Производилась ли высадка остальных подразделений штурмового полка в пределах города или они одни? Из части вылетел полк — пять малых десантных кораблей, а также подразделения поддержки и управления. Где они чёрт побери? Где связь? Где враг? Какова обстановка?
Но больше всего Кардинала напрягал сам приказ — оборона зареченского района. Сотня человек брошенных в переплетенье накрытых смогом и пеплом улиц. По району может целая армия пройти, а его люди её даже не заметят. Просто потому, что сам воздух ополчился против них. От обычных рассеивателей визуальных помех нет никакого толка, слишком много пепла и пыли в воздухе.
 
Но Кардинал не позволял чувствам овладеть сознанием. Гнал раздражение и злость прочь, монотонно выполняя свою работу.
Сверяясь с довоенной картой города капитан отправил бойцов проверить небоскрёбы в центре микрорайона, расположенного между гагаринским парком и агрокомплексом. Проникнув внутрь обозначенных приказом зданий, штурмовики поднялись на верхние этажи и обнаружили, что некогда пятидесятиэтажные красавцы-близнецы, возведённые в заречье, разрушены на уровне семнадцатых-двадцатых ярусов. Их обломки завалили смежные улицы и буквально изолировали первые этажи грудой обломков.
Оставив наверху отделение, чьей задачей в случае улучшения видимости стало бы наблюдение, Кардинал создал временный штаб под самым высоким зданием из уцелевших. Помещения первых этажей, чьи окна и входы были завалены снаружи обломками, теперь напоминали бункер.
Здесь его люди, не задействованные в текущих задачах, могли отдохнуть и на пару секунд сняв маску закинуть в рот калорийной пасты или таблетку сухой воды [4].
С рассветом капитан лично поднялся на последний этаж высотки. Поприветствовал подскочивших наблюдателей и махнул им рукой, как бы говоря — вольно. Соблюдение уставных мелочей в подобной обстановке его волновали мало.
С его приходом на «крышу» совпал очередной доклад. Один из лейтенантов отправил ему свежую сводку по составу воздуха. Бетонной пыли стало меньше, что несколько улучшило видимость, как стало меньше и пепла, сажи и вредных примесей, но смышлёный парень связывал уменьшение концентрации всего кроме пыли, со сменой ветра.
Кардинал чувствовал, что летёха прав, ветер дул ему в спину, по направлению к центру города. Соответственно весь дым от ужасающих по своим масштабам пожаров, уходил к противоположной окраине.
И капитан был рад, что его люди высадились по эту сторону от центра.
Что до пыли… всё ясно указывало на применение спутниковых ударов. Верхнюю половину небоскрёбов обрезало словно по учебнику. И если это произошло одномоментно, можно с лёгкостью объяснить дикую концентрацию бетонной пыли в воздухе, а также многочисленные трупы гражданских что заваленные пеплом валялись на улицах. Они не просто задохнулись — их кожа была обожжена.
Несколько раз глубоко втянув воздух, Кардинал задержал дыхание и нажал на спецзамки на воротнике своего костюма. Под шипение стравливаемого воздуха, он снял с головы шлем и поднял глаза на искалеченный город.
Смотря на чёрное марево, подсвеченное изнутри огнём, капитан не дышал.
На его волосы сыпался пепел, глаза щипало, и, если бы не ветер, дующий со спины, открыть их не было бы никакой возможности. Нахмурив брови офицер смотрел в сторону центра и не видел зданий, кроме едва уловимых очертаний ближайших срезанных вершин, опутанных искорёженной арматурой и линиями высотных трасс.
Центром мегаполиса правили жар, отблески пламени, жуткий треск и гудение, разбавленные эхом выстрелов и взрывов. Устремляясь к небу, смог шевелился словно живой, а утро так и не наступило. Над крупным многоуровневым городом, небо превратилось в бурлящую тёмную патоку, полную пепла, и не пропускающую свет солнца.
Скривившись, Кардинал надел шлем и как-только сработала блокировка — выдохнул. За тёмным забралом по его грязному лицу катились слёзы. Но офицер не был расстроен.
Он прибывал в ярости.
Уже уходя с открытой всем ветрам площадки разрушенного этажа, он получил ещё один доклад — солдаты обнаружили выживших.
 
В зареченском не было низинных уровней и капитану даже в голову не приходило что тут кто-то может выжить. Те, кто сидел по квартирам, погибли, когда сюда добралась волна раскалённой пыли из центра. Она вынесла ростовые стёкла, притащила за собой целый град обломков и накрыла всем этим заречье. У жителей не было шансов… так казалось Кардиналу.
Но он ошибался.
Подземная парковка высотки оказалась битком набита людьми. Со следами ожогов, с замотанными тряпками лицами, покрытые пылью и сажей — они жили. Вентиляция работала с перебоями, фильтры не были рассчитаны на такое количество пепла и пыли, многие выходы завалило обломками, нарушая естественную тягу. Но спёртый, вонючий воздух, всё ещё поступал, кое-как очищенный от примесей агонизирующей вентиляционной системой.