Тихий маленький город (СИ)

Увы, этот миг скользнул и исчез, и она снова зажевала губами, пробуя чай.
– Хороший сбор у тебя, Настя, вроде и сил побольше стало. Продашь на пару заварок?
– Так отдам, – отмахнулась я. – В конце месяца разберёмся, как положено. Так что собаки-то?
– Так я и говорю, Петрович вышел утром во двор, загнать их в вольер, а они уже там. В вольере.
– Да ладно! Что, сами и калитку закрыли?
– Закрыть не закрыли, а ушли в дальний угол, и друг к другу жмутся, словно настоящего зверя увидали. Напугал их кто-то, а вот кто?
Бабка Марьяна ушла, а я собралась и отправилась на работу, засунув эту информацию в дальний ящик памяти, тот, на котором написано: «Никогда не пригодится».
Слава богу, это дежурство было последним по «аварийному» графику: с завтрашнего дня Кауфман выходил на работу, и главный врач предложил мне взять несколько дней отгулов.
– Отлично, – кивнула я. – Как раз съезжу в Ростиславль и узнаю насчёт учёбы в медицинском университете.
– Ты что, поступать собираешься? – Воропаев аж весь подобрался.
– Ну, четыре курса у меня есть, должны зачесть, так что остались последние два, – ответила я.
– И на что планируешь идти?
– На фармацевтику. Как-то я заинтересовалась этим направлением.
– Ну да, ну да, я так и понял, – главный врач задумчиво поджал губы, рассматривая меня. – На фармацевтику. Ты в курсе, что у них есть исключительно дневная форма?
– В курсе. Но надеюсь, может, удастся договориться, чтобы посещать только практику и всякое такое, а лекции заочно изучать и потом сдавать.
Воропаев скорчил физиономию, долженствующую означать: «ой, сомневаюсь я!». Потом почесал в затылке, переложил без всякой надобности бумаги на столе и, наконец, выдавил:
– Ты, вот что… Ты документы подай и помалкивай пока. А я буду послезавтра на заседании областной думы и поговорю… кое с кем, да.
– Хорошо, Алексей Петрович, как скажете! – я выскочила из кабинета главврача.
Жизнь, в общем, складывалась неплохо.
По дороге домой мне встретилась бабка Марьяна. Мелькнувшую было трусливую мысль «спрятаться!» я подавила в зародыше, прежде всего, потому что прятаться было некуда. Не приспособлены улицы города Кириллова для того, чтобы скрываться от нежелательных встреч.
– На-астя, как хорошо, что я тебя увидела! – закричала старуха издалека. – Ты помнишь, мы вчера про собак-то говорили?
Подойдя к ней вплотную, я ответила:
– Конечно, помню! Пойдёмте, Марьяна Павловна, вы мне по дороге всё и расскажете.
– Да тут рассказов-то на пять минут! – тем не менее, она развернулась и заковыляла со мной рядом, так что пришлось замедлить шаги до ниже всякого минимума. – Представь себе, теперь у пожарника нашего его пёс пропал!
Тут я даже остановилась – получалось, что история эта касается меня почти напрямую! На здание пожарного депо я смотрела по нескольку раз каждый день, когда работала. Оно находилось практически напротив входа в больницу, и было у него две особые приметы: пожарная каланча и собака начальника депо. Каланча, очень красивая, построенная в самом конце девятнадцатого века, и по сей день оставалась самым высоким зданием на левом берегу. Собака, громадный тибетский мастиф по имени Сиринг, выезжал вместе с бригадой на все вызовы и трижды на самом деле спас людей из горящего здания, а один раз вытащил девочку, тонувшую в Волге. Неудивительно, что пса в городе любили.
Лично я с Сирингом раскланивалась каждый раз, когда шла к зданию больницы. Он сидел на крыльце пожарного депо или, когда поднимался нелюбимый им ветер, за распахнутыми воротами гаража возле переднего колеса машины. На моё вежливое «Доброе утро!» мастиф коротко и гулко гавкал.
– Да как же так, Марьяна Павловна, – сказала я огорчённо. – А что Сотников говорит?
Старуха оглянулась по сторонам и, придвинувшись ко мне вплотную, сказала:
– Плачет и пьёт.
Да-а, это уже не лезло ни в какие ворота. Я знала точно, что два года назад Агния Николаевна закодировала начальника депо Бориса Сотникова, и с тех пор он не пил даже пива.
 
– Пойти к нему, что ли? – сказала я вслух задумчиво.
– А сходи, – оживилась бабка Марьяна. – Одна голова горюет, а две – о деле толкуют. Дома он, в депо не пошёл сегодня.
– И где Сотников живёт?
– На Ушакова, дом шесть. Давай, удачи тебе, а я пойду, надо суп варить.
И старуха скорым ходом устремилась к своему дому.
– Суп? – спросила я сама у себя. – Да она последний раз варила суп лет сорок назад!
Домой я вернулась часа через полтора, вымотанная окончательно. К моему приходу Сотников ещё не был пьян вусмерть, но настойчиво шёл к этому состоянию, полируя водку тёмным пивом. И всё равно, навести на него крепкий и долгий сон было очень непросто…
Быстро перекусив, я села к письменному столу, достала из потайного ящика тетрадь Агнии Николаевны и стала искать нужную мне страницу.
Собственно, тетрадей было три, и каждая имела своё название.
«Травы» рассказывали о свойствах, времени сбора, способах применения, составах – словом, обо всём, что являлось главным оружием в руках деревенской знахарки.
«Люди» содержали в себе записи о пациентах, их жалобах, о применённых методах, удачах и неудачах.
А вот третью тетрадь, «Твари», я почти не открывала. Ну, какие такие твари в тихом полусонном Кириллове, смех один! Пролистала, конечно, чтобы понять, о чём речь. Полюбовалась на несколько картинок, мимоходом позавидовав Агнии Николаевне и её умению рисовать, прочла заголовки и закрыла.
Кажется, теперь настало время прочитать эти записи внимательно…
– Увы, – констатировала я через полтора часа, пролистав записи от корки до корки. – Нашу ситуацию она не предвидела. Как же так, Агния Николаевна? Мне бы сейчас так нужна была ваша помощь!
Вздохнула, спрятала тетради и достала новую, свою собственную, пока пустую и чистенькую. Вывела на первой странице то же самое слово «Твари» и задумалась.
Итак, что мы имеем? В ночь с четвёртого на пятое мая проходил некий ритуал в здании церкви. Неизвестный ритуал, и цель его не ясна, но понятно, что пролитая кровь и жертвенный огонь вряд ли призовут Фею Драже.
Двенадцатого мая пропала маленькая собачка Гулька. Между моментом ритуала и её исчезновением минула неделя. Шестнадцатого исчезла щенная породистая сука у Виктора Петровича, и размером она была раз в пять побольше маленькой шавки. Между этими двумя случаями – четыре дня. Сегодня девятнадцатое, прошло трое суток, и пожарное депо недосчиталось мастифа Сиринга, который весил семьдесят два килограмма.
– Нашему монстру нужно больше еды? – спросила я вслух.
Отчего-то по спине у меня прошёл мороз, будто кто-то недобрый поглядел в упор. Без нужды я поправила амулет, висящий на цепочке вместе с крестиком, и посмотрела на ходики. Кукушка как раз выскочила, чтобы сообщить мне: два часа дня. Собирайся, ты всё успеешь сделать сегодня!
Усилием воли я заставила себя не бежать бегом, а хотя бы проверить, всё ли я собрала для поездки в Ростиславль. Документы для медицинского университета – есть.
Мои документы, паспорт и всё такое – есть.
Вещи для ночёвки, то есть, зубная щётка, пижама, чистое бельё, расчёска, крем для лица, гигиеническая помада и подводка для глаз – есть.
Сумка с настойками, без которой я из дома не выхожу – взяла. Значит, можно ехать.
Захлопнула багажник, заперла двери дома, подумала минуту и подошла к забору.
– Иван Ксенофонтович!
Сосед, копавшийся в огороде, распрямился и посмотрел на меня, ладонью прикрывая глаза от солнца.
 
– Что тебе, Настя?
– Мне уехать надо на денёк, если кто искать будет – скажете?
– Надолго ты?
– Я ж говорю – на день, максимум два. Больше нельзя, огурцы поливать надо!
– И то верно, – пробурчал он. – Ладно, езжай, если что – предупрежу всех, а будет что срочное, так и позвоню тебе.