Тихий маленький город (СИ)

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой Егоров. – Но я проверю.
– И вот ещё чего я никак не могу понять, – отчего-то разволновавшись, я встала и стала накручивать круги по кухне. – Зачем было затаскивать вашего Афанасьева…
– Это ваш Афанасьев.
– Неважно! – я отмахнулась с раздражением. – Зачем было тащить этого треклятого подполковника в больничный подвал? Скинуть в реку проще и ближе! Кстати, а где его ударили ножом? Там, в больнице, крови не было почти совсем, а должно было быть много, кровеносных сосудов в этой части организма полно.
– Кровь была как раз рядом с тем домом, где, как ты говорила, ночью лаяли собаки.
– То есть, из церкви он вместе кем-то… со своим убийцей, да? пошёл по Овражной улице. Тут можно было идти или в один из домов, а их всего четыре, если мой не считать, или к мостику через овраг. А где живёт Афанасьев? Ведь на правом берегу, не здесь, я права?
– А вот тут ты ошиблась, – майор усмехнулся. – Живёт он преимущественно в Ростиславле, а здесь у него скромный домик на левой стороне. За Крестовоздвиженским собором, всего-то метрах в двухстах от мостика.
– Значит, по дороге к этому самому скромному домику его и ударили ножом, так? А потом волокли почти километр до здания больницы, пробирались в подвал, отпирали и запирали дверь… Ерунда какая-то. Очень непроизводительно!
– Ну, насчёт километра – это ты лишку дала, тут куда ближе. Метров пятьсот-шестьсот.
– Ладно, пусть даже пятьсот, всё равно – неудобно! Да тело можно было даже к реке не нести, просто скинуть в овраг, и всё.
Егоров пожал плечами.
– Если мы узнаем ответ на этот вопрос, то и обо всём остальном будем знать. Но похоже, что кто-то у вас в больнице им помогал.
– Надо посмотреть, кто дежурил той ночью… – сказала я, снова усаживаясь за стол.
– Уже. Всего трое: врач и две медсестры, – майор назвал фамилии.
Я покачала головой:
– Я их практически не знаю, ни разу не совпадали. Они работают по графику, а я – дежурант. Ну, то есть, врача знаю, конечно, видела по утрам на пятиминутках, но, кажется, мы даже не разговаривали ни разу. Как-то меня сразу прибило к Кауфману, с ним и работаю.
– Вот и работай, а следствием займусь всё-таки я, – он хлопнул ладонями по столу. – Так что, у нас в планах разговор о ритуалах? Или ты не в состоянии?
– В состоянии, – со вздохом ответила я. – Всё равно же когда-то это нужно… Записывать можно?
– В той самой тайной тетради – можно. Чтобы никто…
– Понятно.
И я достала тетрадь.
Не стану пересказывать здесь всю лекцию, которую закатил мне разошедшийся не на шутку Егоров: выдохся он часа через два. Причём сообщил напоследок, что рассказал далеко не всё. Но в общих чертах можно сказать, что ритуалы пронизывают всю нашу жизнь, без них бы мы пропали, как… как булька на воде, вот!
Празднование дня рождения или свадьбы, рукопожатие, утренний кофе или чай, даже то, что я ставлю чашки на сушилке всегда ручками вправо – это ритуалы.
Есть и другое, более узкое значение слова. Магическое (этот термин Егоров выговорил с некоторым сомнением).
И это – некий бессмысленный без магического контекста набор действий, да хоть танец с бубном вокруг алтаря. Следы такого «набора действий» и были найдены в церкви, а вот сопутствовал ли им хоть какой-то контекст, пока было неизвестно.
– Но как-то же можно определить? – спросила я с сомнением. – Ну, там магический фон…
– Я же тебе уже говорил – меньше верь романам фэнтэзи, – усмехнулся майор. – Они понапишут… Какой фон, если мы туда пришли через полсуток после? Вот скажи, если ты откроешь бутылку с нашатырным спиртом, что будет?
– Вонять будет.
– А когда закроешь, долго запах продержится? Так и здесь, даже если и оставался какой-то эфирный след этих действий, он быстро выветрился. Кстати, его могло и не быть.
– Почему?
– Ты ж сама сказала: старая, намоленная церковь. Действующая. Присутствие божества, понимаешь? Чужого могло – должно было! – просто не пустить.
Черт его знает, почему мы продолжали сидеть на кухне. Как-то не догадались перебраться в гостиную, что я и предложила сделать хотя бы сейчас.
 
– Спасибо, Стася, но я поеду, – ответил Егоров не без сожаления. – Тебе завтра дежурить, мне тоже…
– Тогда погоди. Я тебе с собой хоть бутербродов заверну!
Пока я резала буженину, хлеб, солёные огурчики, в голове моей крутилась неоформившаяся мысль. Она выскочила, наконец, на белый свет, когда я протянула гостю пакет.
– Слушай, а зачем они в таком случае попёрлись со своим ритуалом в Казанско-Преображенскую церковь? Погода тёплая, могли и в чистом поле расположиться.
– Не могли. Есть ряд условий, например, закрытое со всех сторон помещение. И частный дом для этого тоже не годится, – он поднял ладонь, предупреждая следующий мой вопрос. – Ну, или это должен быть такой дом, в котором ничего светлого не творилось лет сто. Заброшенная церковь, старая больница, тюрьма, лагерь…
Вздохнув, я пожала плечами:
– Тогда я вообще не понимаю, чего их сюда-то понесло, в действующий храм? Вот этого вот, что ты перечислил, полным-полно и здесь, поблизости, и вообще. Вон, в Фатьянове, в Усово, в Сидоркове брошенные церкви!
– Ты, я смотрю, становишься знатоком этого края.
– Я тут живу теперь, – буркнула я, распахивая дверь в ночь. – И собираюсь жить дальше. Прощайте, господин майор юстиции, всего вам наилучшего и спокойной ночи.
Дежурство в больнице девятого мая – это неувлекательный квест, к которому заранее готовится и руководство, и медперсонал. Работали сегодня почти полным составом, даже и сам господин главный врач присутствовал, Алексей Петрович Воропаев. Толк от него, кстати, был, и немалый: в критических ситуациях он отлично умел всё организовать, поставить на правильные места именно тех, кого нужно, а потом тихо отойти в сторону.
К сожалению, Кауфман пока не оклемался. Он попытался героически выползти из кровати и отправиться в приёмный покой. Медсестра Леночка, явно питавшая к нему самые пылкие чувства, собралась броситься на помощь – не то поддерживать под локоток, не то укладывать обратно. Я её притормозила, строго прошептав:
– Цыть! Сам справится!
Он и справился. Прошёл три шага по собственному кабинету, всё ещё служившему ему больничной палатой, побледнел, задышал с присвистом и ухватился за край стола.
– Вот именно, – сказала я и кивнула Лене, мол, теперь можно.
Девушка захлопотала, укладывая его снова под одеяло.
– Анастасия Александровна, а может, у тебя какая магическая настойка есть? – хрипло спросил Кауфман.
– Нету, Семён Маркович. И магии никакой нету, а есть правильно собранные травы. Их вы примете перед сном, а сейчас вам Лена капельницу поставит.
– Да как же вы без меня обойдётесь?
– Да уж как-нибудь! Но если будет какой-то особо тяжёлый случай, я лично прибегу к вам консультироваться.
На наше счастье, ничего экстраординарного не произошло. То ли энергия наших кирилловцев выплеснулась в первые праздники, то ли потепление подействовало благотворно, бог его знает, но за ночь даже и госпитализировать никого не пришлось. Обошлись примочками.
Краткую пятиминутку провёл лично Воропаев, и уже в девять утра я шла домой, помахивая сумкой и даже, кажется, что-то напевая. Погода была волшебная, тёплое майское утро, умытая росой свежая зелень, аромат черёмухи, сбивавший с ног… Так что я даже не удивилась, когда меня деликатно придержали за локоть. Ну, должно же было что-то испортить хорошо начинавшийся день.
– Здравствуй, Стася.
 
– Здравствуй, Макс.
– Можно, я тебя провожу?
– Нет.
– Почему?
– Соседи, – равнодушно пояснила я. – Берегу, знаешь ли, свою репутацию.
– Тогда давай посидим где-нибудь, позавтракаем. Кофе выпьем.
На этом месте я весело рассмеялась.
– Макс, родненький, где ты собираешься сидеть? Это не Москва, это город Кириллов! Кафе откроется вечером. Может, на правом берегу что-то утром и работает, но на ту сторону реки я не поеду, неохота. Да и паром только что ушёл, ждать час я не намерена, а мост ещё не построили. У меня дежурство, знаешь ли, было, я спать хочу.