Римская волчица. Часть 2 (СИ)

Как и где искать Малака было по-прежнему непонятно, но где-то впереди, за многими рядами одинаковых на вид жилых кварталов, все еще поднимался дым. Электра сверилась с координатами и бросила управление на автопилот. И надо брату позвонить, где его дроны?
— Антоний? Ты можешь поговорить со мной три минуты прямо сейчас?
— Могу даже шесть.
— Я не понимаю кое-что, а времени на поиск законов или анализ частных мнений нет. Лечу над 24-6, сектор вымер, хотя в домах люди вроде бы есть. Что значит, рейтинг снижен до 54 %?
— А! Нагадили как-нибудь общими силами. Или индивидуально, но заметно! И несут теперь коллективную ответственность.
— Это как, например?
— Монорельс например реже ходить начнет. Сократят объем медицинской помощи.
— Нет, как нагадили?
— Беспорядки. Разгромили какой-нибудь распределитель или заклинили тот же монорельс, да мало ли. Бывает.
Электра слушала, машинально кивала, продолжая рыскать взглядом по местности внизу. Даже идей у нее не было, где и как отыскать Малака без цифрового следа.
— Зачем им что-то громить, себе же хуже делают.
— Ну нам-то они ничего сделать не могут, а выход агрессия ищет. Сейчас проверю… наверное, в твоем секторе объявили блокировку по домам, вот и пусто.
— Заперли их? А… у них же нет линии доставки?
— Ну их же не навечно заперли, поголодают слегка. Когда по какой-то причине их нужно изолировать, на улицах включается звуковой сигнал, они должны укрыться в помещениях, после окончания сигнала замки и окна блокируются.
Какое замечательное однако место. Но если Малак здесь… Как ему покинуть сектор, кроме как на флаере? Может, надо подвесить дрона с камерой над посадочной у Центра? Внутри сектора никаких флаеров болтаться не должно. Хотя, пожалуйста, прямо под ней, на очередной крыше, яркой краской нанесен какой-то знак, больше всего похожий на отметку для посадки транспорта: круг, перечеркнутый прямой линией.
А если он пожелает уйти ногами, как тогда, с ней, через заповедник?
А если он вообще не собирается отсюда уходить?
— Ну хорошо, а где наши с тобой сограждане из Центра солидарности? Там просто пустыня какая-то.
— Ты про ответственных римских граждан? Рискну предположить, что любовь к страждущим братьям и бескорыстная жажда соцбаллов померкли перед естественным желанием провести эти дни со своими близкими. Люди к концу света приготовились, знаешь. С неба огненный дождь шел, корабли во все стороны палили, спасибо, что планетарные бомбы не сыпались.
Она наконец не выдержала. В конце концов, Антоний семья и Малак теперь семья.
— И самое главное, Антоний — Малак тут был. Еду детям раздавал! Я проверила — на посадочной стоит флаер с взломанной панелью, значит, наверное, он еще не улетел отсюда.
— Вот видишь. Даже ты не всегда забываешь о тех, кто тебе дорог.
— Что значит «даже»?
Антоний проигнорировал вопрос.
— Ты, конечно, не хочешь запустить открытый поиск? С его новым статусом и твоими баллами такой запрос получит высокий приоритет.
— И привлечь к нему внимание всех подряд? Ну нет.
— Говоришь, он с прольими малолетками общался?
— Думаешь, продолжает?
— А что? Социальные навыки у него чрезвычайно развиты. Более чем.
— Хорошая мысль. Попробую проверить по фото этих детей, вдруг кто-то из них в нашей школе при Центре учится. Тогда их найти можно будет… Кстати, Антоний, а где твои дроны?
— Найти тебя не могут, смени настройки приватности. Они у тебя вывернуты на ноль.
— Сейчас проверю… Ой, и правда. Надо же, еще матерью выставленные. Отменила.
Столб сизого дыма становился все ближе. Теперь стало ясно, что он поднимается из такого же разомкнутого кольца жилого блока, как те, над которыми она уже пролетела. В воздухе висела серо-желтая взвесь, видимость ухудшилась. Внизу копошились машины, какая-то техника разгребала завалы на краю большой воронки. Электра снизилась по дуге, облетая провал. Сквозь волнистые клубы не удавалось толком рассмотреть ни что упало, ни что было разрушено ударом.
С наветренной стороны, за уборочными машинами, она наконец увидела людей в комбинезонах — римляне? пролы? — и голосом отдала команду на посадку. Автоматика предупреждающе мигнула, выдавая сообщение о неблагоприятных условиях. Садиться непосредственно в зоне бедствия с пассажиром на борту флаер упорно не желал, пришлось перевести управление обратно в ручной режим и приземлиться там, где на вздыбленном покрытии уже стояли вкривь и вкось несколько машинок — пара флаеров с эмблемой Центра солидарности и еще какой-то из общегражданской транспортной сети.
 
С током горячего воздуха над провалом и грудами развалин быстро поднимались вверх серые хлопья; пахло гарью, хотя открытого огня нигде уже не было. Электра порадовалась, что сообразила не лететь непосредственно над яминой. Даже здесь, сбоку и в стороне, стоял нездоровый жар. А ведь там, на ступенях Центра, казалось, что жарче уж некуда.
Высокая женщина с собранными на затылке кудрями, с солнцезащитным козырьком и закатанными рукавами рабочего комбинезона от души покрикивала на мощный экскаватор, который задом сдавал на своей гравиподушке, волоча за собой из провала какой-то клубок арматуры. Заметив Электру, она предупреждающе подняла ладонь. Экскаватор покорно замер.
— Добрый день! Деметра Красс. Помочь прилетели? Как хорошо!
— Здравствуйте. Электра Флавия, прилетела посмотреть, насколько разрушения тяжелые.
— А, вот вы кто! — дружелюбие в голосе женщины стремительно испарилось. — Вовремя. Полюбуйтесь, что вы тут нам нагородили.
— Повезло, что в середину блока упало, а не в жилой дом? — осторожно предположила Электра, вспоминая, над чем сегодня пролетала. Вроде бы в центральной части типовых кварталов были в основном спортплощадки и зеленые насаждения.
— Повезло? Можно и так сказать. Половина квартала всмятку, а здесь школа была.
У Электры потемнело в глазах. Порыв ветра отнес дым и пыль в сторону. Мелькнула наполовину ушедшая в землю черная глыба и противоположный край воронки, так далеко. Среди оплавленного и обгорелого мусора шатким трамплином выступала вперед половина накренившейся баскетбольной коробки.
— Жертв много?
Деметра Красс выдержала паузу, взгляд ее был полон неприязни.
— Повезло. В этот раз. — Она отхлебнула из бутылки, машинально протянула воду Электре. — Никто не пострадал. Нет худа без добра, экстремисты как раз уронили сектору рейтинг и, на счастье, люди уже были заперты. Ладно, что вы сейчас собираетесь делать? Как помочь?
— Я как раз с вами хотела обсудить. Вы ведь из Центра солидарности? Есть теоретический план защиты населения, я прилетела посмотреть на местности, насколько он применим.
— Теоретический! — Деметра махнула рукой и машина ожила. — Зачем только я за вас голосовала.
Электра проигнорировала выпад. Экскаватор или что это было снова рычал, его приходилось перекрикивать.
— А почему вы почти не используете помощь местных жителей для расчистки?
Вместо Деметры ответил немолодой патриций — невысокий, почти щуплый. Электра не слышала, как он подошел.
— Как же мы их используем, чипов у пролов нет, а своя техника им на планете запрещена. Здравствуйте, Электра. Калеб Тарквиний. — Мужчина щурился, в морщинках у глаз и на ресницах осела пыль. Темные волосы пересыпаны то ли пылью, то ли сединой, не разобрать. — Деметра, надо бы к людям обратиться. Напуганы все.
Деметра обернулась, вытерла пот со лба.
— Как я к ним обращусь по-твоему?
— Используй систему всеобщего оповещения из Центра. Я, как ты понимаешь, не могу этого сделать.
Стало тихо, это опять встал экскаватор.
— Как же надоел этот заповедник! Все, считай, на ручном управлении! Даже этот гад слушается, только пока на него смотришь.
Электра вопросительно смотрела, и Калеб мягко пояснил.
— Это действительно в некотором роде заповедник. Тут нужен высокий личный уровень, чтобы сетью пользоваться. У меня такого нет.