Голограф (СИ)

Взрыв должен был состояться через час, за это время мы рассчитывали выехать за МКАД и отъехать от города километров на тридцать. Но в узком переулке напоролись на длинную пробку, вызванную ДТП. Пока выезжали из пробки, потеряли полчаса, и резервного времени уже не оставалось. До МКАДа оставалось полкилометра, когда позвонил Виктор и сообщил, что все получилось, Тарасов убит. Теперь нужно было успеть выехать из города, пока не объявили план-перехват, но длинная кишка пробки перед кольцом еле ползла. Уже навстречу помчались полицейские машины с включенными мигалками, и по радио сообщили, что совершено покушение на президента России, а мы только приближались к мосту кольцевой. Следующие пять минут показались вечностью, и, наконец, уже проехав под МКАДом, увидели впереди справа разворачивающийся блокпост. Полицейский уже выходил на дорогу, когда мы проехали мимо него. Он проводил нас взглядом, и остановил следующую за нами машину.
Мы дружно выдохнули и переглянулись – самое опасное было позади. Оставалось еще больше ста километров до убежища, но мы проехали их без помех. Съехав с трассы, пропетляли по узким дорогам и остановились возле большой зимней дачи, стоявшей обособленно от других. Надя дала мне ключи, и, открыв ворота, я впустил ее в машине, потом, открыв дом, перетаскал туда из багажника еду, питье и одежду.
Нам предстояло провести здесь не меньше трех дней, пока суматоха не уляжется и не прояснится обстановка. Подозревая, что Надю будут разыскивать, она взяла отгулы за свой счет на несколько дней.
Наскоро перекусив, мы сели за телевизор, по которому каждые полчаса показывали подробности покушения. Взрывом разнесло две соседние пустые машины и смело с дорожки Тарасова. Благодаря узкой направленности взрыва больше никто не погиб, но переполох был знатный. Через полтора часа в новостях объявили, что во взрыве подозревается известный ученый Алексей Аваргин, и на экране показали мою похожую на уголовника физиономию и телефон, по которому следовало позвонить, если кому-то станет известно место нахождения преступника. Сумма вознаграждения тоже была солидной: десять миллионов долларов, я даже возгордился собственной значимостью – не каждая кинозвезда заработает столько за всю свою жизнь.
События стали нарастать, как снежный ком: Союз Офицеров России объявил, что одновременно с выборами нового президента должны быть выборы в парламент, а нынешний они считают нелегитимным. Перед Домом Правительства и зданием Думы стал собираться народ с плакатами «Долой», похожие акции были и в других районах города. Полиция действовала как-то вяло, видно, и стражей порядка допекло, и разгонять демонстрантов они не торопились.
Через несколько часов приехал Виктор и привез полмашины оружия и двоих сержантов срочников. Вкратце рассказав, что творится в городе, он быстро уехал обратно. Надя разогрела полуфабрикаты и позвала всех ужинать. За столом парни рассказали, что они из батальона Виктора, и что в армии все поголовно недовольны тем, что творится в стране.
После ужина мы разобрали оружие и развесили датчики тревожной сигнализации вокруг дома. На случай попытки захвата нашли самое безопасное место для Нади в центре дома, а сами расположились в трех комнатах на втором этаже в разных его концах. Найти убежище могли, отследив движение машины Нади или Виктора: проверить наличие подсаженных маячков не было ни времени, ни возможности. Могло быть и предательство среди своих.
Ночь прошла спокойно, но в пять утра сработали тревожные датчики, и я, схватив автомат, бросился к окну. За забором стояли три крытых грузовика, а на забор лезли несколько человек в черной форме. Я открыл окно и, выпустив по ним очередь, отошел за стену, тех, как ветром сдуло. Ответной стрельбы не было. Прошло несколько минут, раздался взрыв, и калитка влетела во двор. Прошла еще минута и из мегафона раздался возглас:
— Не стреляйте, я иду без оружия. — Тотчас из-за забора появился Кроуфорд с белой тряпкой в руке и пошел к дому. Я спустился вниз и, открыв дверь, отошел в сторону. В дверях появился обозленный американец.
 
— То, что вы натворили, преступно и в высшей степени безрассудно. Но я пришел не для того, чтобы учить вас морали. То, чем вы занимаетесь в институте, важнее смены правительства, и любой политики вообще. Ваша работа в случае успеха открывает новый путь развития человеческой цивилизации. Я не знаю, что вас сподвигло на эту глупость, но хочу вам напомнить: вы же ученый, мы не раз обсуждали это, вы должны быть в стороне от политики, это мелко для вас, перед вами другие, более важные цели. В общем, я уполномочен предложить вам немедленно уехать в США и работать там на любых предложенных вами условиях. Вам будут предоставлены такие возможности, каких в России у вас никогда не будет. Мы даем вам на размышления пятнадцать минут.
Кроуфорд ушел, сверху спустились ребята и подошла Надя.
— Все слышали? — спросил я, посмотрев на них.
— Что ты решил? — спросила Надя.
— Я бы послал их, но боюсь, что тебя могут убить при штурме.
— Не бойся за меня, — ответила Надя, — делай, что должен, и пусть будет, что будет.
Вероятно, при штурме в первую очередь разнесут входную дверь, поэтому я предложил всем подняться наверх, а бойцам встать возле окон, выходящих в сторону грузовиков, так как датчики с других сторон дома молчали. Мы с Надей надели бронежилеты, Надя ушла к себе, а я, сменив рожок, открыл зарешеченные окна вокруг двери и с противоположной стороны дома, чтобы часть взрывной волны ушла туда. Поднявшись наверх, отошел подальше от лестницы и стал ждать.
Ровно через пятнадцать минут раздался взрыв, и наверх поднялись клубы дыма и пыли. Я соскочил вниз и увидел сквозь пустой проем двери людей в черном, бежавших к дому. Сверху застучали выстрелы, и я в упор стал расстреливать вбегавших в дверной проем, пока не опустел рожок. У меня выбили из рук Калаш, и двое верзил, схватив меня за руки, потащили из дома. Лужайка перед домом была усеяна трупами, а сверху продолжали стрелять наши вояки.
Неожиданно сверху загремел двигатель вертолета, и пулемет стал косить оставшихся боевиков. Державший меня справа черный упал, и я, падая, подставил ногу и потащил на себя второго, надеясь закрыться им от шальной пули. И угадал: через несколько секунд тот перестал дергаться и затих. Подождав, пока прекратится стрельба, я осторожно выбрался из-под трупа и осмотрел себя. Вся моя одежда, лицо и руки были залиты кровью, я выглядел словно маньяк из фильма ужасов, но на мне самом не было даже царапины.
В это время к дому подъехали автобусы, из них стали выбегать военные с оружием наизготовку и стали поднимать и связывать оставшихся в живых нападавших. Один из них, пробегая мимо, в ужасе отшатнулся и, перекрестившись, побежал дальше, испуганно оглядываясь назад. Надя вышла из дома и, оглядевшись, бросилась ко мне.
— Господи, ты весь в крови, куда тебя ранили?
— Это не моя кровь, я в порядке.
Из автобуса подошел Виктор с тем же вопросом, и, получив тот же ответ, пошел разбираться с пленными, как потом выяснилось, членами частной военной организации США. Кроуфорда не нашли ни среди живых, ни среди мертвых. Мы с Надей пошли в дом, я отмылся от крови, и она стала подбирать для меня подходящую по размеру одежду хозяев дачи. Подавая то одну, то другую вещь, она с одобрением смотрела на меня. А что, я не Геракл, конечно, но и не хиляк, мышцами не обделен, к тому же, героизм проявил, могла бы и похвалить. Позже подошел Виктор и рассказал, что теперь происходит в городе.
 
Издревле в России все политические перемены решались в столице. Традиционно высокая централизация власти приводила к тому, что достаточно было противникам сконцентрировать силы в нужное время в нужном месте, чтобы насильно сменить власть. Так было и в ходе революций и в наши девяностые годы. Сегодня эта парадигма подтверждалась на наших глазах. Весь аппарат насилия прогнил настолько, что хватило хорошо подготовленных решительных действий относительно небольшой группы людей, чтобы создать в столице хаос. Следующим шагом должно было стать упорядочивание по другому, новому плану.