Белая ведьма Азеила (СИ)

Так думал Кларий, наблюдая за приближением неотвратимой смерти. Даже такая угроза не помогла восстановить ему контроль над телом, оставалось только смириться. И в оковах паралича билось бессильное его сознание, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы не сдохнуть жертвенным бараном по прихоти неизвестной колдуньи.
Кларий даже не сразу осознал, что произошло. Сверкнула сталь, и почти настигшее его заклинание развеялось, сраженное острым клинком.
Меч, выпавший из его руки, подняла Вейлана.
Темному рыцарю прежде не доводилось видеть подобную технику ведения боя. Как, впрочем, и женщин с клинком в руках. Вейлана же управлялась с ним весьма ловко, умудряясь не подпускать к Кларию ни одно заклинание темной колдуньи. Но его поразило даже не то искусство, с каким сражались ведьма.
Никто и никогда не защищал его. Вот так, с оружием в руках, не думая о себе… Вейлана могла бежать, бросить его — колдунья не сумела бы преследовать ее долго. До Реульды не так далеко, она вполне может добраться до нее, не сделав ни единой остановки, меняясь с Пэном. Нет у нее никакой острой необходимости в Кларии, в то время как от нее зависит судьба целого мира.
И все же Вейлана осталась, чтобы спасти его.
И осознание этого кружит голову похлеще чужого колдовства.
Он, Кларий, — чудовище. Безжалостное и бесчувственное. Сколько жизней он погубил, не мучаясь сомнениями и совестью, считая себя исключительно правым. Сколько горя принес всем, встреченным на его пути. Он помог черному колдуну захватить Азеил, он был сыном и наследником черного колдуна, и твердо знал, что в мире нет ни единого существа, готового заступиться за него. Весь Азеил жаждал смерти чудовища, никто не протянул бы ему руку помощи и уж точно любой бы бросил его подыхать. Потому что он этого заслуживал. И Вейлана прекрасно знает, какой он.
Так почему она защищает его жизнь с мечом в руке? В безнадежном сражении, потому что не может уничтожить колдунью. И явно выдохнется прежде своего противника. При том, что у нее есть возможность сбежать в любой момент.
Невероятно. Невозможно. Немыслимо.
И Кларий не в силах оторвать от нее взгляда, чувствуя, как в груди рождается удивительное тепло. Его буквально затопили благодарность и признательность, каких он не испытывал прежде, но сразу понял, что это такое. И это тепло вытеснило яд колдуньи.
К его телу вернулась способность двигаться. Разом и полностью, будто и не было никакого паралича. Одним плавным движением Кларий поднялся на ноги, недоверчиво прислушиваясь к своим ощущениям. Тело слушалось превосходно.
— Дальше я сам, — шепнул он на ухо Вейлане, перехватывая у нее меч и задвигая девушку себе за спину.
Она защищала его, пока Кларий оставался беспомощен; теперь его очередь.
— Нет! — завизжала колдунья и к темному рыцарю устремились полчища заклятий-змей.
Кларий повидал немало колдунов, а потому даже не обратил внимание на мерзкий облик колдуньи. Одна из причин, почему он отказывался от дара — то, как меняет он владеющих им. Не люди больше — чудовища не только внутри, но и внешне. Кларий же привык к своей внешности, слишком тщеславный, чтобы отказаться от нее. Искаженная внешность колдунов просто не могла напугать его или сбить с толку и вызывала лишь презрение.
А потому не сумела отвлечь его от главного. Острый клинок описал широкую дугу, легко уничтожая нацеленные на темного рыцаря заклинания, но на смену им немедленно явились следующие. Их ждала та же участь, но с досадой Кларий обнаружил, что колдунья создает своих змей с той же скоростью, с какой он — уничтожает. И это плохо, потому что ему нужно время, чтобы добраться до нее. Один рывок — и тварь будет уничтожена. Вот только в этот момент он окажется беззащитен, а стоит заклятию коснуться его, и Кларий умрет. Патовая ситуация, и ему это совсем не нравится.
Конечно, он сумеет продержаться против колдуньи достаточно долго. Вот только нет никаких гарантий, что она выдохнется раньше него.
Кларий, сосредоточенный на сражении, совершенно забыл про Вейлану.
 
Нет, он помнил, что она там, за его спиной, и нуждается в защите, но никак не учитывал ее боевой единицей. Она устала, была недалека от того, чтобы выронить меч, когда он вмешался, а потому, он полагал, вне игры. И даже не сразу заметил радужное свечение, охватившее его.
А затем осознал — Вейлана отдала ему свой щит. Кларий не стал тратить время на то, чтобы обернуться и убедиться, в безопасности ли сама ведьма. Он воспользовался подаренным ею преимуществом — и в два прыжка добрался до колдуньи, не ожидавшей от него такой прыти. Она еще успела удивиться, обнаружив его вдруг прямо перед собой — а в следующий миг голова твари уже катилась по земляному полу пещеры, разбрызгивая вокруг черную как смоль кровь.
Кларий не почувствовал ни радости, ни торжества от своей победы. Он забыл о колдунье в тот же миг, как она перестала нести ему угрозу; куда больше его беспокоила Вейлана, к которой он и поторопился, более не обращая внимания на конвульсивно дергающееся обезглавленное тело.
— Ты в порядке? — сияние щита погасло, и Клария тревожило, не навредило ли девушке чужое колдовство.
Вейлана оглядывалась, словно не понимая, где оказалась. А затем ее взгляд упал на тело мальчика, и девушка проигнорировала вопрос, сосредоточившись на мальчишке. Клария кольнула досада, и он хотел было уже заявить, что тот мертв, но мальчик, стоило ведьме коснуться его, вдруг пошевелился, застонав едва слышно.
Погладив мальчика по голове, Вейлана поднялась — и неожиданно обняла Клария. Коротко, но крепко, прошептав едва слышно:
— Спасибо, Кларий.
Он опешил. Ее объятия не причинили боли, а слова ласкали слух своей искренностью. Кларий счел, что ему нравится, когда она его благодарит, и невольно улыбнулся:
— Это ты спасла меня, за что спасибо?
— За то, что справился, — улыбнулась она в ответ, снова опускаясь к мальчику, и ответила наконец: — Я в порядке. Как вы себя чувствуете, сэр Кларий?
Он поморщился едва заметно и нарочито равнодушным тоном откликнулся:
— Прекрасно. И, кстати, что ты здесь делаешь? Я велел ждать меня у экипажа.
— Когда вы ушли, я поняла, какая вам грозит опасность, и не могла не вмешаться.
Она попыталась поднять мальчика на руки.
Еще не так давно Кларий бы просто смотрел на ее попытки, мстительно давая понять, что с проблемами, которые Вейлана на себя взвалила добровольно, должна разбираться она сама. Но теперь, после того, как она самоотверженно бросилась спасать его, он просто не мог так поступить. Даже будь мальчишка не таким крупным.
Подавив вздох, Кларий легко поднял мальчика — живого, но спящего — и направился прочь из пещеры. Взгляд Вейланы, полный признательности, приятно согрел сердце. Дурное настроение куда-то испарилось. Он больше не злился на мальчишку, из-за которого попал сюда и едва не погиб. Ведь благодаря ему темный рыцарь узнал, каково это — когда кто-то защищает твою жизнь, рискуя собственной. Кто-то, очень важный для тебя. И это все еще пьянило.
— Сэр Кларий, мне жаль, что вы подверглись такой опасности, — чуть смущенно призналась девушка.
— Готов признать, что в этом случае одна ты бы справилась куда лучше, — поморщился он.
— Правда? — в синих глазах читалось искреннее изумление.
— Почему ты не сбежала, когда поняла, что не справляешься? — вместо ответа задал он мучивший его вопрос. — Ты не могла знать, что я сумею сбросить паралич.
— Да, — не стала отрицать Вейлана. — Не могла. И бросить вас не могла тоже.
— Что, рассчитывала все-таки спасти мальчишку? — Кларий слегка встряхнул посапывающего у него на руках ребенка.
Девушка вздохнула:
— К своему стыду, о мальчике я как-то забыла…
— Как-то? — с недоумением покосился на нее юноша. — Он же валялся рядом со мной.
— Я его не увидела, в темноте. Слишком много колдовства, я заметила только вас, сэр Кларий.
Ему приходило в голову, что самоотверженность Вейланы объясняется исключительно заботой о незнакомом мальчике. Но только что она развеяла его сомнения. Вейлана действительно хотела его спасти! Его, темного рыцаря… Почему же для него это так важно? Почему он словно сам не свой при одной только мысли об этом? Откуда это ощущение счастья, прежде никогда не испытываемое? В этот момент Кларий даже порадовался, что несет ребенка, и можно отвлечься от собственных, таких странных чувств. Посмотрел на мальчишку — простоватое лицо, на щеки вернулся румянец, дыхание ровное и спокойное. И не скажешь, что еще недавно никто не признал бы в нем живого. То ли закончилось действие яда, то ли помогло колдовство Вейланы.