Белая ведьма Азеила (СИ)

— А почему? — удивленно уставился на него Трилл. — Быть колдуном — это же сколько возможностей!
— Трилл, ты что, хотел бы стать колдуном? — весело усмехнулся Пэн.
— А почему бы и нет? Не все же колдуны плохие. Я был бы хорошим колдуном. Белым, вот!
— Белых колдунов не бывает, — улыбнулась Вейлана невольно. — Серые, темные и черный.
На Клария она не смотрела, пока не зная, как относиться к новым фактам. И с радостью ухватилась за возможность сменить тему.
— А почему? — удивился снова наивный ребенок.
От магии и колдовства он оказался бесконечно далек, не зная даже элементарных вещей.
— Заемная сила меняет человека, — пояснила Вейлана. — Получая ее, колдун знает, что его сила ограничена, и он не может позволить себе тратить ее щедро, не думая о последствиях. Всем колдунам свойственна расчетливость. Если уж тратить силу, то получать взамен что-то полезное. Таковы серые колдуны.
— А темные? — не унимался Трилл.
— Темные используют силу исключительно во благо себе. И обычно это означает, что во вред другим. Они позволяют колдовству управлять собой и теряют человеческий облик.
— И чем они отличаются от черных?
— Тем, что темных колдунов много, а черный — один.
Пэн озадачился, а Трилл округлил глаза:
— Как — один?
— Его преступления столь велики, что даже темные колдуны в ужасе от них, — бросив на безучастного Клария короткий взгляд, пояснила Вейлана. — Он… его назвали черным, потому что он забирает магию белых ведьм, иссушая их. Отнятая сила смешивается с колдовством и преобразуется в нечто, похожее на дикую магию, которая полностью изменила его. Черный колдун даже не человек больше.
— А ведьмы бывают темными? — неожиданно поинтересовался Трилл.
— Нет, — девушка улыбнулась невольно.
— Зачем тогда вас называют белыми? — хмыкнул Кларий.
— Потому что бывают черные ведьмы, — она поежилась, вспомнив все те рассказы о падших ведьмах, что она слышала от наставниц.
— Что, тоже соблазняются силой? — откровенно усмехнулся темный рыцарь.
— Не все ведьмы одинаково могущественны, — призналась Вейлана. — И бывает такое, что ведьма отказывается от обряда. В этом случае… ведьма может найти источник и позволить дикой магии завладеть ею.
— И становится черной? — прошептал Трилл.
— Ведьма — лучший сосуд для магии. И дикая магия меняет ее куда сильнее, чем колдовство своих носителей. Черная ведьма уничтожает все на своем пути, и справиться с ней очень трудно. Для этого нужно несколько белых ведьм.
— А почему о них никто не слышал? — Пэн заинтересовался.
— Паучиха Влакуды, — тихо озвучила Вейлана прозвище самой известной черной ведьмы.
Ей удалось их поразить, даже Клария, который воззрился на нее с удивлением. Определенно, о Паучихе слышали все.
— В Азеиле водится много чудовищ, и часть из них — черные ведьмы, — признала девушка.
После недолгой тишины Трилл неуверенно осведомился:
— А вы… госпожа, вы можете стать черной ведьмой?
Вейлана задумалась. Дикая магия могла поглотить ее, но, чтобы стать черной, ведьма должна согласиться на это. Личное дело каждой ведьмы, спасаться ли таким способом, но королева Авендейма даже никогда не задумывалась о такой возможности.
— Технически — да, — вздохнула она. — Но для этого нужно иметь предрасположенность. Думаю, у меня такой нет.
— А мужчины-ведьмы бывают? — Трилл отличался неиссякаемым любопытством.
Вейлана невольно улыбнулась:
— Нет. Как ни удивительно, но среди мужчин ведьмы не рождаются.
— Но ведь колдуньи-то есть, — нахмурился мальчишка.
— И что? — не поняла она.
— Я просто предположил, — Трилл покраснел. — Что если магия доступна только женщинам, то колдунами должны быть только мужчины…
— У магии иная природа, — мягко возразила Вейлана. — А потому сравнивать их бессмысленно.
— Никогда не думал, что это так сложно, — вздохнул Пэн, потрепав мальчишку по непослушным вихрам.
Девушку умилил этот жест — заметив смущение паренька, великодушный солдат поспешил разделить с ним его невежество, чтобы мальчик не чувствовал себя неуютно. Все же, если не считать Клария, ей повезло со спутниками. Но и темный рыцарь, вызывавший в ней прежде лишь стойкую неприязнь, сумел ее удивить.
 
Человек, который не должен был помогать ей; тот, кто никогда никого не спасал — как же так получилось, что он стал ее защитником? По своей воле, за призрачное вознаграждение — пошел против отца, готового подарить ему весь мир. Никакая похоть не могла сподвигнуть его на подобное. Но что тогда?
Больше Вейлана не пыталась занять место водителя, и экипаж вернулся к привычному движению. Не делая остановок на ночь, до Реульды они могли добраться дней за семь. И все они торопились поскорее найти Милию и узнать о судьбе юного Сеавендера. Вейлана очень надеялась, что рыцарь жив. А пока, делая вид, будто дремлет, поглядывала на Клария.
Она думала о том, как бы воспринимала его, если бы не знала, кто он такой? Ведь, по сути, он лишь однажды продемонстрировал знаменитую свою безжалостность. В остальное же время…
Он никогда не лгал ей. Был предельно честен, даже если правда неприглядна. Никогда не скрывал, чего ждет от нее. И в то же время защищал ее, беспокоился о ней, спасал, даже не будучи уверенным, что получит от нее то, что хочет. В порыве гнева не поостерегся ударить ее — а после выкинул все перстни, один из которых оцарапал ее. Насмешничал, выражая презрение при каждом удобном случае, но ни разу не попытался унизить ее. Злился, отказывался помогать, и в результате выручал.
А еще он — единственный из мужчин, что не боялся ее проклятия. И не отступал перед болью, позволяя ей ощутить, что это такое — объятия. Нежные, теплые, ласковые… Она никогда бы не подумала, что так может обнимать темный рыцарь.
Если бы Вейлана не знала, кто он такой, Кларий вполне мог бы понравиться ей.
И это казалось ей странно неправильным.
Вейлана искренне полагала, что плохой человек плох всегда. Нельзя уничтожать целые народы и быть заботливым семьянином. И темный рыцарь должен оставаться негодяем вне зависимости от обстоятельств и окружения. Или он притворяется. Но тогда в Кларии пропал великий актер.
А еще ей не давал покоя вопрос — кто же он? Не голем — нет такой магии, что могла бы создать неживого младенца и позволить ему взрослеть. Не колдун — по крайней мере отказывающийся признавать себя таковым. И Вейлана склонна поверить ему: будь Кларий колдуном, он не удержался бы от соблазна забрать всю ее силу.
Ей доводилось уничтожать источники. Не столь сильные, и каждый раз ее поддерживал серый колдун — всякий раз другой. Обычно он там и оставался, обретя свой источник силы. Но Авендейм не знал недостатка в колдунах. Она спрашивала их после — не жалеют ли, что согласились помочь ей? Ведь никому из них не хватило стойкости оставить источник и вернуться домой. Ответом всегда был довольный смех.
— Я обрел источник невиданной силы, разве могу я жалеть об этом? — разными словами, но смысл одинаков.
А ведь то были серые колдуны, не темные, каким положено быть Кларию. И откуда у него его сила?
Что-то подсказывало Вейлане, что и сам темный рыцарь не ответит на этот вопрос. Он уверен, что унаследовал ее от отца, и не поверит, попытайся она убедить его в другом. Да и нужно ли ей это знание? Пройдет несколько дней — и, чем бы ни завершились их поиски, они расстанутся навсегда: обретет ли она своего рыцаря, или он вернет ее своему отцу, результат одинаков. Так стоит ли тратить время, пытаясь узнать этого человека?
Встретив его впервые, Вейлана и не подозревала, что он куда сложнее, чем ей показалось на первый взгляд. Тогда, сбросив маску благородного спасителя, он продемонстрировал себя с худшей стороны, и девушка сочла, что это — его единственная сторона.
Теперь же она в этом совершенно не уверена. Вот только ей совсем не нравится ломать над этим голову.
Особенно, если есть куда более интересные вопросы.