Секрет свадебного платья

— Пейдж, посмотри на меня.
Она покачала головой и как ни в чем не бывало выпрямила спину. Воспоминание ударило ему в голову, как пощечина. Какой болью исказилось красивое лицо Пейдж, когда она бросила деньги на стол и предложила ему свою постель на ночь. Хотелось вдарить ногой по спинке шоферского кресла, но он закрыл глаза, умоляя Небо даровать ему терпение. И помощь. Он давно не молил об этом, очень давно. Привык сам справляться. Иного выбора не было. Но если кто-то там все-таки прислушивается к нему, он с готовностью примет любую помощь, лишь бы Пейдж выслушала его.
В голове билась лишь одна мысль, что само по себе мало-мальски смахивало на помощь свыше. Помоги себе сам. Он провел пятерней по шевелюре и сказал:
— Я вел себя как последний осел. — Ее плечо вздернулось. Затаила дыхание? Он чуть развернулся к ней лицом, чтобы лучше видеть. — Капризный, упрямый осел. Просто жмот, если хочешь.
Ее плечи медленно опустились. Повисло молчание. Она повернулась. Тихо сказала:
— Не хочу.
Вот и высказалась. Мысль о том, что он потеряет ее как раз теперь, когда Bona Venture ступила на тонкий ледок, отозвалась в его груди такой болью, что он сжал пальцы в кулак — вмазать бы себе куда следует. Она вздохнула.
— Тебе не счесть тех секретов, что я копила в себе всю жизнь. Имей в виду.
Гейб уперся плечом в спинку сиденья.
— Например?
Она глянула на шофера, который уже во весь голос распевал «О sole mio», и поняла его уловку. Кроваво-красные губы изогнулись в улыбке, вопреки хмурым морщинкам, набежавшим на лоб.
— Самые большие секреты ты уже знаешь. В основном то, что касается моих мамы и папы.
Гейб смотрел на нее из Зазеркалья. Его родители умерли, когда он был ребенком, поэтому у него никогда не было наглядного примера истинно любовных семейных отношений. Бабушка постаралась внушить ему понятия добра и зла, надеясь, что все остальное приложится, лишь бы знал меру и счет. Пейдж позволила ему сесть в такси, желая дать второй шанс. И он им воспользуется. Надо собраться с мыслями для разбега. Гейб вытер влажные ладони о брюки.
— Когда я говорил, что разглашение конфиденциальной информации чревато, я имел в виду собственный опыт. Однажды я проболтался и едва не потерял все. Теперь ты понимаешь, отчего я такой осторожный.
— Как же ты сорвался?
Большие голубые глаза словно заглядывали ему в душу. Завораживали, как песня сирены, но это ничего не значит.
— Женщина. Блондинка.
Пейдж наматывала на пальчик прядку волос.
— Совсем не такая, как ты, — ответил он на ее молчаливый вопрос.
Она снова взглянула ему в глаза, ее зрачки потемнели.
— Подруга? Невеста? Жена?
— Подруга. С кассой взаимопомощи.
Тень улыбки мелькнула на ее лице.
— Значит, почти как я.
Гейб покачал головой:
— Нет, она, в отличие от тебя, навела меня на свою компанию, я вложил деньги, а она шпионила за мной как соперница.
— Ничего себе.
— Да. Моя конкурентка, ни одной стоящей идеи не в состоянии найти. Доложила о наших отношениях комитету по инвестициям, те затеяли расследование. — Гейб глянул в окно. Задождило. Огни города теперь отражались от блестящей черной дороги, влажный шелест шин нагонял сон. — Суд оправдал нас, но, как известно, от такой липкой славы трудно отмыться.
— Почему она так поступила?
— Деньги. Ей перепали бы большие деньги, если бы меня признали преступником, в худшем для меня случае, или же сочли некомпетентным в лучшем случае. Муж оставил ее, забрав детей и всю наличность. Он скрывался, ей нужны были деньги, чтобы разыскать его.
— Несчастная, — проронила Пейдж не то чтобы в оправдание, но отчасти понимая ее.
— А вам не приходилось нарываться на такие сюрпризы в своих интерьерах?
Она шевельнулась, платье задралось еще выше, ему пришлось спешно схватиться за сиденье, чтобы не огладить ладонью ее бедро.
— Было однажды. Кто-то стянул наши иллюстрации для каталога. Оказалось, стажерка запустила вирус в систему, когда загружала пиратскую копию Angry Birds, он и скушал файл.
— Ну, это совсем другой случай.
 
— Не совсем.
Сосредоточив взгляд на шелковистой оборке, трепетавшей над ее правой грудью при каждом вздохе, Гейб вдруг заговорил:
— Мы находились на пике славы, затем на грани банкротства. Нейт питался исключительно бутербродами, я — черствыми корочками, экономили каждый цент, чтобы сберечь капитал. Мне только и оставалось, что смыться подальше и делать там то, в чем я мастер, чтобы дать Bona Venture шанс выйти из кризиса. С тех пор и путешествую по свету.
Ее длинные ресницы затенили нежные щечки, она в раздумье уставилась на его грудь.
— Как давно это было?
— Семь лет уже.
— Примерно тогда, когда умерла твоя бабушка Габриэлла. — Это не вопрос. Утверждение. Черт, но ведь он вроде не сообщал ей дату.
— Примерно.
— Тебе было… лет двадцать пять? Куча дел. Особенно в такие годы.
«И снова она просекла», — подумал он, однако не повелся, его не обмануть якобы безразличным тоном. Гейб снова кивнул. Не уточняя то, о чем сам узнал лишь недавно из рекламных проспектов.
— Ты старался не зря. Да, прошлепал хрустальную туфельку, но в конце концов снова обрел ее. — Она улыбнулась нежно, понимающе, ее глаза обрели тот особый лазурный оттенок, как всегда, когда она смотрела прямо на него.
Этот образ вызвал в нем отклик. Он почувствовал, как защемило в подреберье.
— Мы сейчас договариваемся об эмиссиях акций компании на фондовом рынке. Вот почему я вернулся.
Он запнулся, словно ожидая возмездия за признание.
— Ну вот, тебе полегчало. И ты счастлив, — бодро сказала она, явно не понимая сути того, что он ей поведал. — Теперь рот на замок? Не говорить Мей?
— Пейдж, об этом…
— Все, молчу. Она — мисс Первое Трепло. Спасибо, что рассказал мне. — Она склонилась как ни в чем не бывало и поцеловала его. Ее губы несли тепло и сладость, язычок нежно тронул его нижнюю губу.
Пейдж распрямилась, посмотрела в его глаза и широко улыбнулась. Отстегнула пряжку ремня безопасности, придвинулась и склонилась ему на плечо. Он обвел свой пояс вокруг нее для безопасности. Ее аромат щекотал ему ноздри, милое, сладкое тело угнездилось под боком, и он распорядился, чтобы таксист ехал в Доклендс чем быстрее, тем лучше.
Он молча наблюдал за ползущей чередой знакомых зданий. Влага наводила лоск на эту мрачноватую архитектуру. Вечером городские фасады ответно вспыхивали, как алмазные грани. Гейб, освободившись от долгоиграющих секретов, впервые обрел возможность впитывать и наблюдать все, что происходило, даже славный огонек, что мелькал где-то с краю, за уголком его глаза.
Пока Пейдж отпирала замок, он стоял сзади, руки в карманах, не желая нарушить хрупкое перемирие, которое они выпестовали из хаоса сегодняшнего вечера. Приоткрыв дверь, она обернулась и приложила к его груди свою маленькую, теплую, но достаточно сильную ладонь, способную, как он чувствовал, заставить его сердце сжаться от нехороших предчувствий.
— Еще один вопрос.
— Валяй.
— Та женщина, которая накликала беду на твою голову, натуральная блондинка?
— Лидия? — усмехнулся он, это имя впервые не отозвалось изжогой в желудке. — Не уверен.
— Вот в чем твоя проблема, — пояснила она и посмотрела ему в глаза. — В будущем тебе следует якшаться только с натуральными блондинками.
— Приму к сведению.
Они простояли еще несколько мгновений или минут? Огромные голубые омуты притягивали, и это едва ощутимое прикосновение сковало его так, что, казалось, он пустил уже корни, пока стоял неподвижно.
Она отступила в сторону.
— Зайдешь?
После переживаний этого вечера Гейб подумывал: не лучше ли просто поцеловать ее, пожелав спокойной ночи, и отправиться спать. Чтобы дать отстояться мыслям и впечатлениям, которыми они поделились. Колебался не более десятой доли секунды, после чего решительно переступил порог, запустил руки в ее славные золотистые волосы и прижался губами, телом, всем, всецело, крепко, насколько возможно.