Ангелы Эванжелины (СИ)

Сердце начинает тревожно биться. Теперь я понимаю, что неспроста маленький стрижик так настойчиво зовет меня к выходу. Интуиция буквально вопит об опасности. Дети! Гленн! Сет! Срываюсь на бег, подхватывая юбки. Черная птичка, указывая дорогу, стрелой летит впереди.
Бегу, не обращая внимания на изумленные взгляды попадающихся по дороге слуг, позабыв о сверхважном разговоре с графом, игнорируя покалывание в боку. Чувства обостряются до предела, каждая минута на счету.
Выскакиваю за дверь и кидаюсь к нашему с Сетом дереву. На маленькой лужайке возле него сидит Гленн. Он горько плачет, размазывая слезы по личику. Возле него стоит обеспокоенная Сиселия, только взгляд ее направлен не на малыша, рыдающего у ее ног, а куда-то вверх. Там, среди веток увенчанных густой сочно-зеленой листвой, мелькают знакомые, стоптанные до дыр ботинки.
— Сет! — испуганно вскрикиваю, прижимая ладонь к губам.
— Эва, — голос мальчика слабый и испуганный. — Эва, я больше не могу.
Поднимаю голову вверх и сглатываю внезапно пересохшим горлом. Мальчик из последних сил цепляется за ветку руками, рискуя вот-вот упасть с огромной высоты.
— Сет!?
— Эва, я не хотел, правда. Я просто лез на дерево и сорвался, — едва не плачет он.
В ушах шумит от страха и хочется выть от ужаса. Но этим я точно не помогу ребенку.
— Сет, милый, послушай, — стараюсь говорить как можно спокойнее. — Не плачь. Я тебя вытащу, слышишь!
— Да, Эва.
— Держись. Сейчас я залезу к тебе и помогу.
В груди поднимается волна гнева на Сиселию, которая замерла столбом и ничего не делает, но с ней можно разобраться и позже, главное мальчишки. Разворачиваюсь к девушке и тихо приказываю, удивляясь своему тону.
— Возьмите же вы Гленна на руки и успокойте его! — рычу сквозь зубы. — И бегите за подмогой. Не стойте, как истукан!
Мой яростный окрик производит эффект и няня кидается к малышу, принимаясь его укачивать, а затем с ним на руках спешит к дому. Мне и самой хочется его обнять и утешить, но нельзя терять ни секунды. Еще чуть-чуть и Сет сорвется.
Заправляю пышное платье за пояс, быстро снимая нижние юбки, чтоб не мешали, и остаюсь в одних панталончиках. Туфли тоже летят в сторону. Хватаюсь руками за нижнюю ветку и ловко закидываю на нее ногу, а затем уже подтягиваюсь сама.
— Эва, я больше не могу! — хнычет Сет.
— Держись милый, держись, я уже иду, — встаю ногами на эту самую ветку, опираясь о ствол дерева, и примериваюсь к следующей.
— Эва! — кричит мальчик. Его левая рука срывается, и он остается висеть, держась только правой.
Я понимаю, что не успеваю добраться до него. Никто бы не успел. Не смог. Но есть еще один вариант, и я спрыгиваю обратно на землю.
— Эва! — рыдает Сет. Вторая рука тоже не выдерживает нагрузку, и пальцы ребенка разжимаются.
Сердце пропускает удар. И еще один. Я на инстинктах расставляю руки, пытаясь поймать мальчика. В этот момент мне кажется, что время замедляется. Сет летит вниз. Медленно. Пугающе медленно. Я вижу, как ветер раздувает его непослушные локоны, вижу гримасу ужаса на его лице, вижу, как ломаются под его тяжестью тоненькие веточки. Одна лишь я двигаюсь быстро. Вокруг меня все как будто застыло в густом прозрачном киселе.
Ребенок попадает точно мне в объятья, и на минуту из легких вышибает дух. Я валюсь вместе с ним в траву, ожидая болезненного удара, но приземление оказывается намного мягче, чем я себе предполагала. Этот момент словно становится спусковым механизмом, чтоб время вернуло привычную скорость.
— Эва! — утыкается мне в шею мальчик и громко всхлипывает.
— Все хорошо, малыш. Все хорошо, — ошеломленно поглаживаю его по вздрагивающей от рыданий спине.
  
Глава 11
 
К нам кто-то подбегает, помогает сесть, ощупывает конечности на наличие переломов, а потом заключает в объятья. Сет все еще продолжает прижиматься ко мне, обвив руками за шею, а я крепко держу его в ответ. Попытайся кто-то в этот момент разорвать нашу связку, ручаюсь, у него ничего бы не получилось.
 
— Эва, Сет, — слышу голос графа прямо возле своего уха и понимаю, что это именно он обнимает нас.
— Пап? — отстраняется от меня мальчик. — Прости меня.
Он уже не плачет, лишь губы слегка вздрагивают, и дыхание прерывается от судорожных вдохов.
— Сет, — качает головой Теодор и привлекает ребенка к себе. — Ну, что ты!
В его охрипшем от волнения голосе столько любви, столько нежности, что меня саму накрывает эмоциями. Прижимаю ладонь к груди, стараясь успокоится и осознать, что уже все закончилось, но руки продолжают дрожать, а голова кажется пустой, словно кастрюля.
— Спасибо… Эва, — одними губами произносит Эмерей.
Смотрю на него, не зная, что сказать в ответ. Буквы никак не хотят складываться в слова, а те в предложения.
— Тео, дай мне их осмотреть, — только тут замечаю возле нас еще хмурого доктора, обеспокоенную Зоуи, испуганную Лину да и других домочадцев, возбужденно гомонящих и изумленно переглядывающихся.
Да-да, конечно, — поспешно встает с колен Эмерей, но продолжает держать сына за руку, пока его сканирует лекарь. Затем Риган переключает свое внимание на меня и проводит аналогичные манипуляции.
— Поразительно, — восклицает он, завершив осмотр. — Кроме легких ушибов и царапин на них нет никаких серьезных повреждений.
Постепенно все расходятся, возвращаясь к делам насущным, я тоже поднимаюсь с помощью Ригана на ноги. Теодор уводит сына, по дороге стараясь выпытать, что все-таки случилось, но, напоследок обернувшись и найдя меня глазами, говорит:
— Эва, нам все еще нужно поговорить. Я зайду к тебе вечером, а сейчас, думаю, тебе не мешает отдохнуть.
Коротко киваю, понимая, что ноги у меня все еще продолжают дрожать и подгибаться. Подскочившая Лина тут же поправляет на мне платье и помогает обуться, а, собрав разбросанные предметы одежды, берет меня за руку в намерении проводить к нашим покоям. Лекарь следует за нами, словно телохранитель. Немного раздраженно повожу плечами, чувствуя на себе его цепкий взгляд.
— Доктор Эшли… — оборачиваюсь к нему, собираясь как-то отделаться от его навязчивого присутствия.
— Эва, — перебивает он меня, проницательно угадав мои мысли. — Я всего лишь хочу еще раз тебя осмотреть. Твоя аура немного вводит меня в замешательство. До сих пор она была, как у обычного человека, но сейчас я вижу, что с ней что-то не в порядке.
Выразительно поднимаю брови. А сбоку от меня что-то тихо бурчит Лина.
— Что ты сказала? — переспрашиваю я девушку.
Она густо краснеет и отводит глаза, не решаясь повторить ранее озвученные слова.
— Лина, не молчи же, ─ взволнованно сжимаю ее пальцы в своей ладони. ─ Не забывай, что я много чего не помню. Ты мне должна помочь.
Надежда на то, что хоть что-то вокруг меня начинает прояснятся, окрашивает щеки возбужденным румянцем.
— Я всего лишь удивилась, — разводит руками камеристка. — Как может быть обычная аура у потомка регладуинов.
Сзади слышу, как спотыкается Риган, и сама, останавливаясь, в замешательстве смотрю на служанку. Кто такие эти регладуины?
— Не может быть! — восклицает Риган, даже не обратив внимания на ушибленную конечность.
— Так у них же фамилия Реглей, — округляет глаза камеристка. — Леди Эванжелина Мария Реглей и леди Даниелла Мария Реглей.
Я первый раз слышу свою девичью фамилию и если честно пока не понимаю, что в ней такого, но, видя степень ошеломления доктора, и сама вопросительно смотрю на словоохотливую девушку.
— Лина, подожди, ты хочешь сказать, что она может… — Риган нервно сглатывает, глядя на меня, как на восьмое чудо света.
 
— Боже упаси, — фыркает служанка. — Ни она, ни Даниелла не имеют подобного дара. Как и все потомки четырех ветвей драодов.
— А ты откуда знаешь. Балуешься запрещенными ритуалами? — подозрительно прищуривается Риган.
— Доктор Эшли, что вы такое говорите, — испуганно моргает она. — Я просто выросла в доме семьи Реглей и служу им верой и правдой.