Катастрофа в подарок (СИ)

— Напрасно, — чуть слышно возразила Наталья, представив косоглазую морду извращенца-маньяка.
— Что, и он «блаженно» шалит? — рассмеялся директор.
— Да, но без серьёзных последствий: сопит, трахая мою домашнюю обувь.
— Бедняга, — посочувствовал ушастику «кот». — Подберу ему подружку.
Сбегать от проблем будущих родственников Лев не собирался. — Пусть размножается.
— Только живую! — согласилась Наталья, обдумывая неожиданный бизнес план для родителей, раз за грозящем квартире бедламом ей наблюдать не придётся. — Два левых тапка мне ни к чему. А крольчат они смогут продать.
Сидорова с облегчением выдохнула на согласный кивок жениха, надеясь, что к моменту пушистого «разврата» сама будет жить в другом месте.
  
Глава 22
 
Вечером следующего дня Иванов изрядно нервничал, ожидая появления Наташи в сопровождении старшего из Запашных. Сегодня ему представлять её в качестве невесты друзьям, с одним из которых и посещал сейчас туалет.
Олег был не просто знакомым, а тем человеком, рядом с которым Лев многое испытал впервые. «Хоть пособие для пацанов, стремящихся во взрослую жизнь, пиши», — улыбнулся директор тёплой памяти детства.
Решив приобщиться к взрослой жизни в семь лет, не заморачивайтесь на аспектах морали, а оторвитесь по — полной. Именно так поступили когда-то они с сыном первой горничной, госпожи Лунгиной.
Стыренную из бара бутылку любимого напитка родителей не спеша разлейте по чашкам кукольного сервиза приглашенных на «пупсо-пати» чувих в лице сестры и её подруг в розовых платьях. Сделайте хороший глоток обжигающей нёбо янтарной жидкости, давясь соплями вперемешку со слезами, хлынувшими из выпученных глаз, и непременно затянитесь сигарой.
Иванов вздрогнул от реальности ощущений накативших воспоминаний. Вкус виски не раздражал даже в блевотине, периодически лившейся из «крутыша». Он прибыл с гулянки домой, как положено дворянину — не пешком. Пусть не верхом на коне, а под мышкой садовника. А вот кислый запах прелых листьев в измученных лёгких навсегда отбил охоту курить.
«Нет худа без добра, но моё поколение выбирало вовсе не пепси…» — подумал Лев, возвращаясь в реальность.
— Ты порвал с Жанной и правильно сделал. — Продолжал говорить Лунгин.
— Я никогда не любил потребительницу дорогих подарков, но почему это волнует тебя?
— Да потому — что когда то буквально был изнасилован ею. — Он передёрнул плечами вспоминая вечер с поступком которым никогда не гордился. — Мне было семнадцать, когда длинноногое юное чудо под предлогом научиться играть на гитаре припёрлось ко мне в гараж с бутылкой виски.
— И?
— Не знаю о чём я думал тогда, наверное о том, как круто быть парнем красивой блондинки. — Олег поморщился, вспомнив послевкусие того вечера. — Виски было выпито до конца, а Жанна испробована на тесном промасленном диванчике.
— Ничего себе… — Искренне удивился Лев. — Так ты первым сыграл на «гитаре» через несколько лет превратившейся в копилку для богатеньких мальчиков?
— Нет, уже в то время она могла меня многому научить, а не наоборот. Девственность Жанна подарила кому-то другому, но могла обвинить меня. — Он запустил руку в светлые волосы рассуждая о том, чем мог закончиться тот урок. — Моё счастье, что её отца через неделю перевели в Новосибирск. Иначе мог оказаться на скамье подсудимых.
— И ты молчал всё это время, как человек чести, — хмыкнул директор, — а Жанна успела что-то шепнуть моей младшей сестре?
— Нет, Ольге, а Илона подслушала.
— А ты сознался? — Лев покачал головой, заранее зная ответ.
Олег кивнул. Он наконец-то открыл правду, почему до сих пор не позвал замуж Илону, помогая понять другу причину ненависти младшей к блондинке. Оказывается, та давно стала доступной и не с кем-нибудь, а с любовью всей жизни сестры. Ах, эта юношеская влюблённость, диктуемая гормонами; ох, это женское коварство…
— Не захотел лгать, ведь люблю её по-настоящему, — закончил повествование Лунгин.
— И ты обрисовал Илоне, как было на самом деле? — директор школы смотрел на друга с искренним изумлением. Порой тот ставил его в тупик своими действиями. Он скривил лицо, мотнул головой и, выругавшись, уточнил:
 
— Нет, правда? — а после утвердительного кивка автомеханика продолжил: — Ты поступил как последний кретин. Если бы женщины знали хоть сотую часть того, что мы думаем или делаем, они бы не только встречаться с нами не захотели, а перестали смотреть в нашу сторону. — Иванов с искренней убеждённостью продолжал поучать: — Никогда не признавайся в измене, если только не решил расстаться. Для чего? Сам знаешь, что сволочь, и оттого плохо спишь, так зачем устраивать бессонницу любимой? Ты глупый осёл. Мне жаль сестру.
— Почему?
— Осёл или жаль? — усмехнулся гуляка, из которого правду калёным железом не вытащить. — Ты единственный сумел зацепить её сердце. Вы не вместе не из-за разницы в социальном статусе. Илона достаточно самостоятельна и умна, чтобы бояться остаться без отцовских денег. Она легко найдёт работу вне холдинга. Да и ты не безрукий, хорошие специалисты всегда в цене. Виноват твой дурной язык.
— Не думаю, — пожал плечами Олег. — Вокруг неё постоянно вертится множество богатых успешных парней…
— Типа старшего Иванова?
— Ну, пусть не столь нравственных…
Лев неприлично громко рассмеялся. Лунгин повернул голову, услышав рядом эхо хихиканья, и встретился с выпученными зенками мужчины-«лягушки» явно нетрадиционной ориентации. Пузатик поиграл бровями и недвусмысленно облизнулся, указывая взором на место, где брал начало живой ручеёк, тонюсенькой струйкой стекающий в белоснежный писуар.
— Ты сейчас говоришь искренне или прикалываешься? — вернул Иванов опешившего от неприятного созерцания друга.
— Я что-то не то сказал о вашем отце? — растерянно пробормотал механик, отвернувшись от обладателя стручка размером со жгучий перчик, растущий в горшочке у бабушки. Он моментально потерял желание писать и застегнул ширинку, физически ощущая взгляд на месте, которым обычно сидят.
— Только не ставь Карла в один ряд со святыми! — продолжал ничего не подозревающий директор. — Именно он — причина мужененавистничества сестры. Удивляюсь, что она до сих пор не пополнила ряды лесбиянок.
— Ты это серьёзно? — громче необходимого вопрошал Олег, надеясь, что «заднеприводный» гипнотизёр его слышит.
— Ну вот, теперь я тебя шокировал, — рассмеялся Лев, наконец заметивший то, что происходит за спиной друга, и догадавшийся о его словесном посыле. — Старший Иванов — большая задница.
На последнем слове Лунгин вздрогнул. А домогавшийся его внимания «жабёнок» подкатил глаза к небу, возможно, испрашивая прощения у того, кто видит помыслы любого «сына».
— Но только не говори этого Илоне, — продолжил директор.
Он распахнул дверь и указал глазами на жестикулирующего в окружении нескольких важных персон Пескова:
— Не нужно походить на кого-либо из этих придурков.
Лев, резко развернувшись, хлопнул по спине «звезду» унитазов, настойчиво всучивающего Олегу визитку.
— Господин Козлов, вы хотите иметь дело со мной? — Он обалдел от проблеска счастья, мелькнувшего в глазах престарелого «жопника», но продолжил ему выговаривать: — Если нет, то отстаньте от моего друга. Не стоит навязываться каждому незнакомцу — проклянут, и «здравствуй» геморрой, а оно вам надо?
«Безжалостная мечта» любого гея сделал ещё одно убийственное замечание:
— И займитесь собой. Идите в спортзал, похудейте килограммов на пятьдесят. — Он, наморщив нос, оглядел фигуру туалетного «утёнка». — Полнота делает вас совершенно непривлекательным!
Иванов не стал мыть руки, а направился прямиком к громко говорящему блондину, приглашая Олега следовать за собой.
Отчитанный же Львом представитель ЛГБТ остался стоять у сверкающей кафелем стены. Он блаженно улыбался, с нежностью потирая место, к которому прикоснулся герой его грёз, и с благоговеньем шептал обращение к тому, кто «услышал»: