Запомни, ты моя (СИ)

— Он сказал, что в помощи вы не откажите, — сглатываю вязкую слюну в пересохшем горле. Ощущение, что еще немного и меня погонят метлой, поэтому и самой уже бежать отсюда хочется.
— Обычно так и есть, если речь не идет о безопасности моей семьи. Сегодня вы переночуете здесь, но завтра я отправлю вас к Юре. Его семья, пусть он проблемы и решает.
Вот только я не его семья. Я вообще везде чужая. И, наверное, только это не позволило мне расслабиться под жестким взглядом мужчины. В его взгляде я видела смерть, которую сама не раз встречала в жизни. Это не просто рядовой мажор или делец, сколотивший состояние. А то, что он бережет свою семью, достойно уважения.
Я тоже берегу свою, пока еще не родившуюся.
— Мне кажется, мне лучше уехать, — глотая ком, делаю шаг назад, но мой локоть берет Светлана, чьи глаза начинают лучиться спокойствием.
— Сейчас вам лучше передохнуть с дороги. Вы не обижайтесь на Максима, он бывает отвратительно невоспитанным.
— А лучше отвратительно лебезить перед чужим человеком, способным принести беду?
— Нет, но сейчас тебе лучше пойти в гараж и помочь детям, пока ваш игрушечный вертолет не взорвался.
Максим, пожевав губу, уходит, снова прикладывая телефон к уху, а я двинуться с места не могу. Я ведь действительно несу зло. Сколько проблем можно было бы избежать, не выживи я или не встреть Никиту.
— Максим всегда отличался свинской честностью. Когда я была беременна, он сказал, что я похожа на жирную утку. Я потом с ним неделю не разговаривала, — ведет меня хозяйка в дом, пока мои верные спутники несут мои вещи. Светлана сразу показывает комнату, не давая мне толком рассмотреть дорогую обстановку.
— Мы действительно не любим гостей, — извиняюще улыбается она, открывая портьеры на большом окне, впуская солнечный блеклый свет. — После всего, что мы пережили, мы привыкли держаться друг за друга и не пускать в свою жизнь других.
— Я все понимаю, — присаживаюсь на кровать, отрывая взгляд от осмотра современной, но безликой спальни. — Мне очень неудобно перед вами.
— Это мне не удобно за Максима и его решение. Но я не могу его изменить.
Муж главный и это, конечно, правильно. Но страшно, какие еще решения Максима в своей жизни она не могла изменить. Судя по внешнему облику, он не тот, кто оставляет выбор. Мысли о выборе, которого мы обычно лишаемся, не дают мне даже разобрать вещи. Да и к чему это, если уже завтра отправляться в новый путь. Да, у меня была передышка в несколько месяцев, и я, несмотря ни на что, буду вспоминать их с нежностью.
— Охранников мы отправили, — появляется в дверях Светлана спустя какое-то время. — Можно?
— Конечно, — киваю я, продолжая сидеть на кровати. — Это же ваш дом.
— Точно, — неловко смеется Светлана и заносит поднос, уставленный едой. Здесь и булочки, джем, запеканка, судя по запаху, куриная. До этого момента я даже не думала о том, как проголодалась. С утра я так и не поела, а путь через пробки из Москвы был очень долгим. Так что не зная, как будут обстоять дела дальше, я начала сметать с подноса почти все, словно наедаясь впрок. Так, как делала раньше, когда еда в лучшем случае появлялась пару раз в неделю.
— Вы волнуетесь? — Света с вскинутыми бровями рассматривает пустеющий поднос и поднимает взгляд. Там тоже много всего. Боли, страданий, счастья. — Сегодня мы все в безопасности. Хотя видео, надо признаться, разворошило улей.
— Никита сам не понял, как так получилось, — словно оправдываюсь я.
— Это нормально, когда вокруг тебя целый ворох доброжелателей. Мы поэтому и постарались ограничить круг общения. Максим иногда контролирует работу своей компании. Для этого выезжает в город. У меня свой танцевальный зал, но и там свои управляющие. Но при этом мы стараемся ни с кем близко не общаться. Это, как вы понимаете, чревато.
— У вас дети? — имея в виду, как они переносят такую, по сути, изоляцию.
— Ну, у них-то все нормально, — смеется она, забирая поднос, откуда я подцепляю оставшуюся булочку. — Они счастливы и беззаботны.
 
— Это самое главное.
Только Светлана ушла, у меня заверещал телефон. Никита. Мне хочется убить его, что даже не позвонил семье Одинцовых и выставил меня бедной родственницей. Но сейчас мне просто хочется узнать, что дальше. Может быть, все не так плохо, и я смогу вернуться в свою квартиру?
— Ты как? Поела? — спасибо за заботу, но мне нужно не это. — Короче, все хуже, чем я предполагал. Одинцов прав и тебе действительно лучше уехать.
— Никита… — сипло вырывается у меня. Не хочу возвращаться в Европу. Не хочу становится бездомной снова.
— Она пропала. Никто не знает, где Надя. Никто не знает, что она может выкинуть. Отец ее вроде в адеквате, но предупредил, что прикроет любой ее поступок. И на все закроет глаза.
Какой замечательный отец… Вырастить садистку, которую готов прикрывать.
— Мне бы не хотелось, чтобы из-за всего этого пострадали Одинцовы. Мне бы вообще не хотелось, чтобы кто-то пострадал.
— Именно поэтому с утра тебя отвезут в частный аэропорт и отправят в Лондон к отцу с матерью.
— Ты звонил ему? — не удивлюсь, что Юра такого же мнения, что и Максим. — Он точно не выгонит меня? Потому что в этом случае лучше Иркутск.
— Да что этот город тебе сдался? Отцу я сказал, что ты ждешь моего ребенка. Тем более, он живет у матери. Тебе нечего волноваться.
Отлично. Вранье, которое не вранье. Падаю на кровать, зарываюсь лицом в мягкие подушки. Я не человек, я просто мозоль на теле семьи Самсоновых.
— Алена, не накручивай себя.
— Поздно.
— Тогда помни, что я люблю тебя.
— Лучше бы не любил, всем было бы проще…
Никита еще долго убеждает меня, что все будет хорошо. И я хочу верить, очень хочу. Но еще больше во мне теплится желание оказаться в своей квартире, накрыться одеялом и ощутить себя в безопасности. Там был мой дом. Мой первый дом за много-много лет. Даже больше, за всю жизнь. А теперь я снова приживалка, снова нежданная, снова нужно пускаться в путь. Только теперь не одной, как раньше, совершенно бесстрашно. Теперь с малышом на перевес.
Отключаюсь от Никиты, не могу слушать его заверения, кусаю булку, что все еще зажата в моей руке, и просто закрываю глаза. Глупая попытка представить себя на своем диване оканчивается неудачей, потому что телефон снова разрывает от звонков. Никита. Никита. Потом неожиданный звонок от Васи. Хотя, почему неожиданный. Она наверняка за меня беспокоится. В их доме я не чувствовала себя чужой. И я даже хочу взять трубку, а потом вспоминаю, как сказал Максим о том, что я могу принести беду. Это вынуждает меня написать Васе короткое сообщение
Не звони мне. Это опасно.
После этого блокирую экран и закрываю глаза. Не хочу вопросов. Сейчас вообще ничего не хочу. Даже секс, такой долгожданный, такой феерический стерся из памяти из-за страхов перед будущем. Особенно перед встречей с Юрием Вячеславовичем.
Сон, тревожный, кончается внезапно. Лицо на половину закрывает грубая мужская рука, и я автоматически начинаю сопротивляться.
— Тихо, Алена, — шепчет знакомый голос, и я различаю острые скулы в светлом пятне, льющемся из окна. — За стеной наемники. Они ждут, когда тебя повезут в аэропорт, чтобы схватить.
В горле встает огромный ком, дышать мешает. Так быстро.
— Никто не пострадал?
— Нет, но уйти тебе придется через подвал. Там есть подвал. Но двигаться нужно быстро и собрать все самое необходимое. Что из того, что ты привезла, тебе необходимо? — спрашивает Максим, и я слетаю с кровати. Внутри клокочет паника, но опыт прошлых лет не пропьешь.
— Рюкзак. Там деньги, ноутбук.
— Ноут тебе зачем? Ладно. Картами пользоваться нельзя, в аэропорт тоже. У нас не так много друзей с частными самолетами.
Я помню только одного, собственно, в чьем самолете мы и прилетели.
— Поезд? Другой город?
— Вычислят. Сейчас без паспорта никуда, — подхватывает он мой рюкзак, ждет, когда надену кроссовки, и тянет за собой из комнаты. Оттуда мы идем вниз по лестнице и оказываемся перед темной дверью.